Ярослав Веров - Господин Чичиков
Кирияджи крякнул, отер салфеткой жирные пальцы и поспешил следом.
Подошедший сменить грязные тарелки официант несколько дольше, чем нужно задержался у их столика, но приятели этого не видели – они лихо отплясывали под народный шлягер «Все будет хорошо». Но когда забойная Сердючка сменилась медленным танцем, Шкурченков вместо того, чтобы плотнее познакомиться в движении со своей блондинкой, вдруг сгреб Харлампиевича в охапку и, оттащив в сторонку, лихорадочно зашептал в ухо:
– Гришка, как хочешь думай, а только после сегодняшнего мы не жильцы.
– А что делать? – тупо спросил Кирияджи.
– Валить на хрен.
– А… А давай прямо сейчас?
– А я тебе чего? У меня домик есть в деревне, на тетку записанный. У нее фамилия не моя. Ни одна падла не найдет. Пересидим, пока все укантуется.
– Девочек с собой возьмем, – предложил Кирияджи.
– Не-ет, девочек с собой брать не будем. Пошли, примем на посошок – и в путь.
– А ты вести сможешь?
– Я пять лет шофером на автобазе пахал. Я куда хочешь довезу.
Никогда бы не подумал Кирияджи, что респектабельный бизнесмен Шкура начинал простым шофером. Но думать об этих удивительных вещах было некогда. Приятели вернулись к столику, споро выпили на посошок и укатили.
– Ты зачем меня заложил? – сказал, зевая, Шкурченков и дал газу, разгоняя машину до предельной скорости.
– Так ведь это… – ничуть не смутился Кирияджи. – Лаврентий все равно сдал бы.
– Ну ты дурак! Ты видел, какой он сидел? Глазами хлопал, пуговицами отсвечивал. Ты что, поверил в это фуфло, что он Чичикова разрабатывал? Да он сам у Чичикова, – Шкурченков снова зевнул, – в деле. Понял, урод?
Кирияджи не ответил – он спал, уронив голову на грудь. Вскоре уснул и Шкурченков. «Ауди» сделала три оборота в воздухе, после того как пытавшийся уйти от столкновения «КамАЗ» зацепил ее своим закрылком. Взлетела как птица, врезалась в придорожный тополь и рухнула на землю грудой металлолома.
Петр Петрович Свисток отдыхал. Сожительница отправилась на выходные к родителям в деревню, завхоз же запасся пивом и собирался провести вечер на диване у телевизора. Но только началась любимая телепередача «Окна», в дверь позвонили долгим и требовательным звонком.
– Кого там принесло? – буркнул Свисток. – Пойдем-ка, посмотрим.
За решеткой обнаружились трое неприятно серьезных людей в штатском. Один из них ткнул корочкой между прутьев решетки и скрипучим голосом произнес:
– ФСБ. От генерала Трубостроева.
Несколько мгновений Петр Петрович колебался. Что-то здесь было не так. Настораживало количество посетителей. Как-то чересчур массово они объявились. Но, будучи человеком законопослушным и лояльным к органам, впустил и пригласил на кухню.
– Вы писали? – сухо осведомился «скрипучий» и сунул Свистку чуть ли не в лицо его донос.
– Я, не отказываюсь.
Скрипучий хмыкнул и достал из папки чистый лист бумаги.
– А теперь вы нам напишете где, когда и чего украли у себя в институте.
– Зачем?
– Затем, что дело государственной важности.
– Не буду я писать такое. – Свисток хоть и был лояльным к органам, но не за свой собственный же счет!
– Будешь, – с ласкающей слух твердостью в голосе пообещал второй. – Захочешь жить – будешь.
– Я не понимаю, – тихо произнес завхоз.
– Вам здесь нечего понимать, – отрезал первый.
В разговор вступил третий. Как бы невзначай положил руку на плечо завхозА и сказал «скрипучему»:
– Да ладно, объясни человеку.
– Хорошо. Это необходимо, чтобы вы меньше болтали. Рот на замок, мы обычно подобным заявлениям хода не даем. Не наш профиль. Но если… – «скрипучий» многозначительно замолчал.
– Честное слово?
– Слово офицера, – заверил «скрипучий». – Садитесь и пишите. Про стройматериалы, про деньги на ремонт, про липовые штатные единицы. Да вы сами все знаете.
Свисток вздохнул, подумав, что раз органам и так все известно, так чего тут отнекиваться и сел писать. В конце концов, если и припрут, то всегда можно отказаться, сказать, что били, угрожали… Пока Петр Петрович усердно выводил слова признания, трое со скучающим видом стояли над столом. Видно было, что ситуация нисколько их не тяготит, что, скучая, присутствовать – дело для них настолько рутинное и привычное, что тут и говорить-то нечего.
– Написал, – сообщил завхоз.
– Очень хорошо, Петр Петрович, – сказал «скрипучий». – А теперь допишите, что все это изложено вами в здравом уме и твердой памяти, поставьте дату и подпись.
– Где у вас тут ванная? – осведомился третий. Свисток показал головой на коридор, механически дописывая требуемое.
– Очень хорошо, – «скрипучий» пробежал глазами листок с признаниями завхоза и отложил его на холодильник. «Странно, зачем не в папку?» – успел подумать завхоз. Стоявший за спиной чекист ухватил его за мизинец и в мгновение ока выкрутил руку так, что завхоза кинуло на стол. «Скрипучий» тут же залепил ему рот пластырем, а третий вернулся в кухню с толстой бельевой веревкой, на ходу сооружая из нее петлю. «Скрипучий» пододвинул табурет к люстре, ловко, в два движения оторвал ее, схватился двумя пальцами за крюк и без видимого усилия повисел несколько секунд.
Потом сказал:
– Выдержит. Смотри, синяков не наделай, – добавил он, обращаясь к удерживающему завхоза сотруднику.
– Не учи папу, как детишек делать, – отозвался тот.
В угасающем свете медленных июльских сумерек в опустевшей кухне тихо висело вытянувшееся тело Петра Петровича Свистка. А на кухонном столе белел, постепенно сливаясь с сумраком, исписанный лист бумаги: выданный Свистком самому себе билет в мир иной.
У ворот дома, под забором Паляницына ожидали две машины – бронированный «мерс» и «Джип-чероки». Дверь «Мерседеса» распахнулась.
– Вячеслав Тихонович?
– Я.
– Садитесь.
Кавалькада попетляла в переулках «квартала особняков», пересекла спальный микрорайон и выскочила на кольцевую.
«Неужели в «Дубки?» – мелькнуло в голове у Паляницы. Он почувствовал, что голова у него идет кругом. «Дубками» называлась выстроенная в застойные времена резиденция для высоких гостей города Н. Название она получила от дубовой рощи, которую изрядно поубавила своим появлением в ней. Из высоких гостей, правда, останавливался там только Горбачев, и то один раз. В смутное же время на гостиничный комплекс наложил руку Ибрагимов. Он нарастил на два метра вверх и без того высокий и крепкий забор, оснастив его сторожевыми башнями, мощными прожекторами и охраной с собаками. Теперь это была его постоянная резиденция, куда вход простым смертным и даже высоким гостям города был заказан.
Ехали молча. Вдруг водитель «мерс» хмуро бросил:
– Следом чешет, прилип.
– Вижу, – отозвался его сосед. – Ничего, пускай чешет. Если рыпнутся, Симыч их отрежет.
Паляницын обернулся. За светом фар идущего сзади «джипа» он с трудом разглядел «хвост», колеблющийся свет фар преследователя. Впрочем, тот не пытался приблизиться и обострить ситуацию. Двадцать минут – и они въезжали в высоченные ворота неприступной крепости Ибрагимова.
В ярком свете фонарей Паляницын с жадным любопытством рассматривал территорию: аллеи ухоженного парка, несколько трехэтажных особняков и внушительное, советской постройки, но уже сдобренное поверху башенками и красной металлочерепицей здание бывшей гостиницы «Дубки».
Быстрые, спорые охранники открыли дверцы машины, затем – стеклянные двери «Дубков» и повели Паляницына лестницей наверх. Туда, где на третьем этаже располагался кабинет Хозяина, надежно отгороженный от внешнего мира четырьмя усиленными стенами без окон. Здесь Паляницына приняли другие охранники, так сказать, допущенные к телу, профессионалы советских спецслужб. Их отличало озабоченно-хмурое выражение лица.
Невзирая на поздний ночной час Хозяин был в неизменном горчичного цвета костюме и при галстуке. Принимал Паляницына в кабинете с обшитыми тиком стенами, большими дубовыми столами, окантованными золотом. Один стол почти пуст, только лампа да канцелярский набор, на другом – компьютер. Там, где должны быть окна – шторы. И много света от врезанных в потолок галогенок, отражаемого многочисленными полированными плоскостями и золотыми предметами, начиная от настольной лампы и заканчивая пресс-папье и прочими канцелярскими безделушками.
Хозяин играл в компьютерную игру «Каунтер-страйк». Динамики издавали характерные звуки выстрелов и вскриков. Паляницын в свое время немало сил положил, чтобы отбить у младшего сына охоту к компьютерным игрушкам, главным образом именно к «Каунтер-страйку».
– Присаживайтесь, Вячеслав Тихонович, – не отрывая взгляда от дисплея, пригласил Ибрагимов.
Он остановил виртуальные боевые действия, записался в файле сохранения и только тогда поднял взгляд на гостя. Поинтересовался у сопровождавшего Паляницына от самой машины человека, выглядевшего не как охранник, скорее доверенное лицо – лысого, с выпирающим животом, в дорогом черном костюме от «Версаче». На пальцах сверкали в свете галогенок два перстня с крупными камнями: черным и красным бриллиантами. А на руке красовалась наколка – церковь с двумя маковками.
