Ярослав Веров - Господин Чичиков
И когда Чичиков исчез из их кабинета, она ворвалась внутрь и припала к ногам Артема, страстно обхватив руками его колени.
– Темочка! Ты великолепен!
– Не так страстно, моя милая. Не так страстно.
– Я теперь всегда буду страстно! Ты такой удивительный! Ты – супермен! – Подумала и добавила: – И вообще супер. Ты когда свою фару засветил, я такой оргазм поймала! Исключительно!
– Не страшно тебе, девочка моя, что я не совсем человек? – серьезно спросил Артем.
– Ты шо, в натуре? Ты же для меня – все!
Он погладил ее по волосам, скорее отечески, и поднял на ноги.
– А как тебе Чичиков? Как ты его находишь? Тоже ведь серьезная личность.
– Этот противный папик? Правильно сделал, что погнал его. Какой-то он скользкий. Женщинами не интересуется. Слушай, может, он гомик?
Артем рассмеялся.
– Чудо ты мое, – нежно произнес он и поцеловал ее в губы. – Никому тебя не отдам.
– Не отдавай, – едва слышно прошептала Светлана.
Вскоре в городе Н. жизнь переменилась совершенно. Уже ничем более Н. не напоминал обычный южно-российский город. Не пугали своей неизбывной тоской кирпичные и панельные пятиэтажки. Не подпирали небосвод многоэтажные уродцы. А вездесущая пыль совершенно исчезла с зеленых улочек и улиц города. Всюду радовали глаз уютные и аккуратные домики, магазинчики, небольшие офисные сооружения, узнать в которых их офисное назначение постороннему взгляду было нелегко: до того они были богаты формой, утонченностью архитектуры, что казалось, в городе высадился десант первостатейных архитекторов и дизайнеров. Да так оно и было.
За одну неделю Н-ские окраины превратились в цветники, а убогие лачуги обернулись виллами. Это так растрогало сердца горожан, что они массово пожелали распространить начинание на весь город. Решено было снести все, что не представляло исторического интереса или не полюбилось жителям. Артем пригласил лучших специалистов страны, благо те прозябали в нищете и безвестии, и озадачил их идеей города-сада.
Все бремя материальных преобразований легло на слуг Артема, давешних «мертвяков», которых теперь в Н. знали, уважали и называли Гвардией добра или просто Гвардейцами.
Большие заводы перешли безболезненно в муниципальную собственность и были вынесены за городскую черту. Их бывшие владельцы, кто, проникнувшись идеями добра, кто в принудительном порядке, с радостью расстались с беременящей их души обузой. Да и вообще люди в Н. очень переменились.
На улицах Н. не услышишь бранного слова. Все вежливы и приветливы. Ни пьяниц, ни курящих, никто не плюнет и не сморкнется на тротуар. Люди с радостью трудятся. Кто оказался расположен к физическому труду, те вкалывают на заводах, а после работы балдеют в невероятной эйфории, от этих гудящих мышц, от ломоты в спине, от отекших ног, от чего-то такого, чему нет названия, но благодаря чему они открыли, наконец, для себя радость труда.
То же можно сказать и об Н-ском бизнесмене, и об ученом, и об офисном работнике, и о чиновнике.
А какие в Н. чиновники! Сказка что за чиновники живут в этом цветущем городе. Взяток не берут, волокиты не разводят, на посетителей волком не смотрят. Ничего этого здесь не встретишь. Наоборот, словно отец родной или мать ненаглядная, встретят тебя, выслушают, дадут разумную консультацию и помогут со всей возможной в природе заинтересованностью в твоем деле. Их слово – это слово честного человека. «Мы – слуги народные! – говорят о себе государственные мужи. – Не более того!»
Игнат Матвеевич Веслов публично раскаялся во всех своих грехах и попросил перед всем миром прощения. Мир простил его и вверил его заботам нелегкое дело градоначальствования. Его почину последовали и другие государственные люди. Покаялся и городской прокурор Мотузко, за что был поставлен в Главу Коллегии Обличителей. На досуге он купается в проруби, когда зима, или рыбачит в море, когда лето. На Крещение от лица городской администрации первым опускается в прорубь-иордань и говорит, что это великолепно открывает чакры, нимало не смущаясь неканоничностью своих высказываний. Недавно он выставил в местном краеведческом музее свою коллекцию икон.
Огорчил городских жителей один лишь полковник Паляницын. Он не стал каяться ни в каких грехах. И спустя несколько месяцев после описываемых событий пустил себе пулю в лоб.
Очень уважаемые люди в городе, бывшие санитары-уголовники, Бес и Рыжий. Они возглавляют очень уважаемую организацию Братьев. Называется она просто, но делает для людей очень много. Со всеми проблемами может обратиться к ним человек. Здесь посоветуют и помогут. С подростком разберутся – выяснят его наклонности и таланты, посоветуют в какой вуз или училище лучше поступать, какую профессию выбрать. Бизнесмена успокоят, снимут груз стрессов. Хотя жизнь в городе Н. мало располагает к стрессам, одно лишь общение с партнерами и контрагентами из-за пределов города способно серьезно пошатнуть душевное равновесие Н-ского жителя, быстро отвыкшего от грубости и жестокости внешнего мира.
Мораль, главная основа добропорядка, охраняется специальной инстанцией – Судом Высокой Морали. Первичное расследование лежит целиком на плечах Гвардии Добра. Главная заповедь жителя Н. – не согрешить даже в помыслах. Потому за помыслами неусыпно следят специальные Гвардейцы. На всех их, конечно, не хватает, но рано или поздно затаивший дурные мысли горожанин предстанет перед Судом Высокой Морали. По тяжести содеянного и по степени раскаяния суд выносил вердикт – останется ли провинившийся в категории друзей Артема, если он невосприимчив к добру – то останется ли он в рядах верных сотрудников или будет переведен в разряд слуг, то есть будет лишен инициативной воли и активного разума.
Гвардеец, руководимый Обличителем, прокрутит в цвете и звуке все греховные помыслы, а также сопутствующие им внешние обстоятельства. Поскольку наиболее популярным прегрешением, как ни крути, оказывается желание жены ближнего своего, то эти представления пользуются повышенным интересом жителей Н.
И про футбол. Футбол сделался для Н. все равно, что Эйфелева башня для Парижа. Новейший, невиданный даже по мировым меркам стадион вырос в главном городском парке. Словно бутон цветка возвышается он на изящной, и, на первый взгляд, хрупкой опоре, над парком и виден чуть ли не из каждого дома. Команда «Забойщик» переименована в «ФК Город Н.» и стоит ныне в первых строчках мирового рейтинга ФИФА.
Ибрагимов, лишившийся и бизнеса, и самого дорогого, что у него было в жизни – футбольного клуба, хотел было покинуть Н. Но Артем его не отпустил. Держал в друзьях-приятелях, позволил тому быть уважаемым в городе человеком, наряду с бывшим гуру Федором, председателем Совета Старейшин. Может быть, Артем запомнил слова Чичикова о том, что такие как Александр Владимирович необходимы, чтобы он, Артем осознавал пределы своего могущества и в каждый миг помнил, что власть его ограничена только лишь городской чертой.
Светлана, первая леди города и патронесса всех сотрудников, открыла шикарный дом моделей. Н-ские дамы поговаривают, что в ней течет цыганская кровь, а в глазах такое бесовство, что любой мужик пляшет перед ней гопака. Но поговаривают шепотом, скорее полунамеками, опасаясь Суда Высокой Морали за такие недостойные мысли.
В платья от Светланы одевается весь городской бомонд. Менеджером у нее бывший бандюк Клоп, а его друг Шайба, не пожелавший стать вторым менеджером – топ-модель. С энтузиазмом несет он добро, демонстрируя строгие вечерние костюмы, смокинги и модные модели плавок.
К слову сказать, пытался Артем распространить движение добра и на другие населенные пункты. Но безуспешно. Никто не откликнулся на его горячую проповедь. Ни один «мертвяк» не прибежал и не прилип к нему, как к своему хозяину. Только Н-ские «мертвяки» пребывают в его услужении.
И часто думает Артем – как хорошо и чудесно движется его дело, и какие ослепительные перспективы могут открыться, собери он еще силы, найди он еще хотя бы один такой город Н. И кружится в эти минуты его голова, и кажется, что ничего невозможного нет. И посторонятся тогда соседние народы и страны. И удивятся невиданному размаху. И воцарится на Земле такой мир и покой, что, честно сказать, ничего большего и желать будет нечего.
Но несется Земля, кружит в космическом мраке и холоде. И нет ей дела до человеческого счастья или горя. Куда-то она, окаянная карусель, нас вынесет?
