Евгений Свинаренко - Учитель-психопат
— Ну, а ты как? — улыбнулся Готов. — Небось, бизнесом занимаешься?
— Бери выше. У губернатора в замах. Вот приехал с мэром по душам потолковать… — в словах Коровина чувствовалось напряжение, — неофициально.
— Правда? — обрадовался Готов. — Я тоже к мэру. Только меня эта сволочь у входа даже внутрь не пускает.
Коровин взял Готова под руку и повел в мэрию:
— Сейчас, друг мой, пообедаем в столовой, и ты мне все расскажешь.
— А если меня не пустят? Мне надоело пинки под зад терпеть. Когда стану президентом, я этого мента-швейцара репрессирую.
— Будь спок. Со мной тебя везде пустят.
Однокурсники сели в столовой за столик. Когда официантка принесла меню, Готов сконфуженно поглядел на друга. Коровин это заметил и сказал:
— Чего сидишь? Заказывай, я угощаю.
Возможность читать меню, не думая о ценах, вдохновила Готова. Он заказал зимний салат, две порции пельменей с майонезом, жареный куриный окорок, три куска хлеба и два стакана чая. Хотел сострить: попросить винную карту, но почему-то не стал этого делать.
— Выпить бы сейчас за встречу, — мечтательно произнес Готов.
— Хорошо бы, — подхватил мысль Коровин, но нельзя. После обеда будет Аркулов. У меня с этим прохвостом разговор серьезный.
— А после разговора?
— Сразу назад. Работы много. Надо еще подготовиться. Завтра в Москву лечу на совещание.
— Большим человеком стал, — с набитым пельменями ртом сказал Готов. — В Москву ездишь, при губернаторе работаешь. Как докатился до такой жизни?
Прожевав, Коровин отпил из стакана компот:
— После института… в армию. Это ты знаешь… После армии в Питере в школе прапорщиков учился. Потом на Дальнем востоке два года служил. Сократили. Вернулся на родину. Закончил экономический заочно. Отец-то у меня, помнишь, кем был? Пристроил… А тут как раз выборы губернаторские. Я доверенное лицо… и пошло-поехало. А-ай, долго рассказывать. Ты-то как? Женился на Шульгиной?
Готов, обгладывая окорок, ответил:
— Не-а… После выпускного уехал я с этой сучкой в ее Мухосранск. В армию меня по зрению не взяли, и жил там, как дурак, четыре года, пока она мне рогов не наставила. Не поверишь, я ее чуть не зарезал. Такая баба, она ж любого доведет. Знаешь, что она мне сказала, когда я ее с грузином застукал? «Ты, Рудольф, больной человек, и воображение у тебя нездоровое. Ничего не было, ты все придумал». Представляешь?! Это каким надо быть психопатом, чтобы представить голого грузина в своей постели?
— Хм, наверное… Да-а-а, как время быстро летит… А помнишь, у нас в педагогическом?..
— Я всем говорю, что в МГУ учился, — Готов обмакнул хлеб в чай, — и что удивительно — верят.
— Помнишь, ты мазутом стул у декана измазал, а он как раз в светлом костюме приперся? Ох, и поржали тогда. А помнишь, как Бариновой в сумку бидон сметаны залили? Все конспекты, все учебники… А ты еще по сумке пинаешь и говоришь: «Чтобы утряслось».
Друзья дико заржали на всю столовую. Брызги чая и крошки полетели изо рта Готова.
— Ты тоже хорош, — держась за живот, смеялся Готов. — Пробрался в кабинет ректора и на ковер помочился.
Успокоившись, они покончили с обедом. Официантка унесла посуду. Коровин вытер салфеткой рот и спросил:
— Ты по какому вопросу к Аркулову, Рудольф?
— По очень важному, — глаза Готова загорелись. — Я открытие совершил. Переворот в педагогике. Сенсация. Совершеннейшая методика. Если внедрить ее в школы города… Всё! Никаких неуспевающих, никаких хулиганов, балбесов, лоботрясов. Одни гении.
— Кто же у станков будет стоять, если все гении? — шутя спросил Коровин.
— Все предусмотрено, — продолжал Готов. — Методика воспитания такова, что гении вырастают универсальными. Они не будут, как мы с тобой, гнушаться физического труда. Не будут брезгливыми, не будут жадными, злыми, корыстными. Впрочем, не все окажутся одинаково умными. Произойдет естественный отбор. Или роботов себе придумают, чтобы на работу мозгами больше времени уходило. Я подсчитал. Если школы страны начнут работать по моей методике с нового учебного года, то через пятнадцать лет уровень интеллектуального и технического развития нашей страны увеличится не в разы, а на порядки.
— Интересно, хотя не все до конца понятно, — сказал Коровин. — Я же после педагогического ни разу по специальности не работал. Но что ты хочешь от Аркулова?
— Хочу начать работать по новому методу с первого сентября. Объясню, поймет. Если не дурак, должность даст. А если дурак, пусть на себя пеняет. Саня, я погляжу, ты здесь не последний человек, попроси Аркулова со мной встретиться.
Немного подумав, Коровин согласился:
— Сделаем, отчего не помочь старому другу? Только боюсь, не захочет прохиндей тебя слушать.
— А нельзя никак попросить помочь мне, повлиять на него, что ли?
Коровин еще немного подумал и кивнул:
— Попробую. Аркулов у меня на таком крючке висит. Но обещать ничего не могу. Сам понимаешь, я не всесилен. О! Время-то уже… приехал, наверное. Идем.
Друзья поднялись на второй этаж и вошли в просторную приемную с кожаными креслами и картинами художников авангардистов.
— Привет, Галочка. У себя? — спросил Коровин секретаршу, вынимая из кармана шоколадку.
— У себя. Здравствуйте, Александр Анатольевич, — улыбнулась секретарша и приняла презент.
Коровин пробыл в кабинете мэра больше часа. За это время Готов успел внимательно рассмотреть картины на стенах, наговорить секретарше кучу гадостей и незаметно проткнуть кожу кресла в нескольких местах.
Появившийся в приемной Коровин печально произнес:
— Что ж, Рудольф, пора прощаться. Надеюсь, в скором времени свидимся. Вот тебе моя визитка, звони, если что, в любое время, никогда не помешаешь. А то в гости приезжай. С женой познакомлю. Я ей много о тебе рассказывал. Ну, счастливо. Кстати, Аркулов ждет тебя, я обо всем договорился.
— Спасибо тебе за все, Саня. Позвоню обязательно. Пока. Да, прибудет с тобой сила.
Коровин удалился. Готов достал из дипломата тетрадку с записями и, сказав секретарше: «Да, прибудет со мной сила», — вошел в кабинет мэра.
Казалось, что тучный глава администрации «не в духе». Не глядя на посетителя, он перебирал на столе бумаги: одни подписывал, другие убирал в сторону, при этом нервно бормотал что-то нечленораздельное.
Готов хорошенько прокашлялся, желая тем самым обратить на себя внимание мэра. Но, не достигнув таким типовым способом результата, учитель робко сказал:
— Здравствуйте, я… я от Коровина Александра Анатольевича.
— Знаю я, — грубо сказал мэр, не отрываясь от бумаг. — Проходите, садитесь. У Вас пять минут. Говорите.
Осознав, что мэр церемониться не собирается (и уж тем более не предложит кофе или чай, не говоря о коньяке), Готов решил сэкономить время, делая все быстро. Сел и затараторил:
— Господин мэр. Я пришел к Вам с очень интересным проектом. Вот здесь я набросал основные тезисы. Это касается программы обучения для общеобразовательных школ. Та-а-ак… Первое… Необходимо повысить заинтересованность школьников учебным процессом. Второе. Существенно усилить роль семьи в воспитании детей. Третье… Внедрение передовых технологий обучения. Четвертое. Не сбрасывать со счетов пользу от использования вычислительной техники при обучении ребенка. Пятое. Использовать положительную сторону гипноза. Привлечь к работе ведущих гипнологов. Дальше у меня идут цитаты. Тут я целый параграф переписал из учебника «Дошкольное образование»… А, вот… Шестое. Повысить успеваемость за счет исключения отдельных предметов и увеличения количества часов. Вот, пожалуй, и все.
Аркулов оторвался от дел и просверлил Готова сердитым взглядом:
— Что Вы от меня хотите? Обратитесь к Дубровцеву, моему заму по образованию. Это по его части…
— Разговаривал я с вашим Дубровцевым на открытии городской олимпиады, — недослушал Готов. — Только он со мной разговаривать не захотел. И в ГорОНО ходил. Увы, безрезультатно.
— Но от меня-то Вы что хотите?
— Гранд, — уверенно сказал педагог-новатор.
— Какой гранд? — пригладив жидкую шевелюру, спросил Аркулов.
— Обыкновенный гранд. Денежные средства на разработку методики. Я Вам зачитал только основные направления, а на доработку и осуществление проекта необходима уйма времени и денег.
Аркулов громко прочистил горло:
— Какие денежные средства? Какая методика? Вы вообще кто такой?
— Я друг Коровина Александра Анатольевича.
— И что с того, что ты друг этого сосунка, — лицо и шея Аркулова побагровели. — Пошел вон!!! Чтобы духа твоего здесь не было!!!
Готов не сдвинулся с места. Уставившись в одну точку, он монотонно твердил:
— Я попрошу Вас мне не тыкать. Я не имел удовольствия с вами брудершафтом заниматься там, где даже Макар своих гусей не пас. Я пришел получить гранд на разработку педагогической программы. И получу! В конце концов, я за Вас голосовал. Имею право.
