Семен Данилюк - Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка
Так что за столом остались благодушный, скинувший пиджак Иван в компании удрученного Маргелова.
- Чего поник? - заметил Иван.
- Думаю из райкома уходить, - ответил Маргелов. - Достали они меня. Без образования, без образования! А где его взять? Маргелыч с надеждой посмотрел на Листопада.
По своему воспитанию и образованию Валёк Маргелов и впрямь был совершеннейший недоросль из тех, что во множестве произрастают на Среднерусской возвышенности. На сеансе художественного фильма "Ромео и Джульетта" сопел и толкал соседей локтями, выпытывая, чем все закончится. Гонконг путал то с Гондоном, то с Гонококками, - воспринимая как неведомую азиатскую болезнь. С русскими болезнями, впрочем, у него тоже выходило очень стремно. Даже своему семейному счастью он был обязан элементарной гонорее. Два года назад, по настоянию родителей, Валек женился, без всякой впрочем охоты. Через пару дней после свадьбы юная жена обнаружила на собственном лобке шевелящихся гадов. - Что это? - с ужасом спросила она. - Это мондавошки, - просветил ее честный Маргелов. - Не обращай внимания. У меня такие же! Керосинчиком на пару обрызгаем, и - всех делов. Жена тут же подала на развод. С тех пор холостой, а потому семейно счастливый Маргелов называл мондавошек не иначе как "мои маленькие друзья".
Впрочем природа справедлива. И, обделяя в одном, вознаграждает другим. Рукастый Валек Маргелов обожал технику.
Еще два года назад он ухитрился из старых запчастей собрать легковушку, на которой втайне от обкомовского начальства подрабатывал по вечерам "от бордюра". Среди "извозчиков" Маргелов и его неказистое, но шустрое создание были популярны. Машину прозвали мустангом. Его самого - мустангёром. А Иван как раз собирался покупать "Жигули". - Ладно, возьму под свое крыло, - решил он. - У меня при кафедре мастерская есть. Оформлю заочником и - лаборантом. Будешь меня обслуживать. Сумеешь? - Да я для Вас всё! - Маргелыч сладко задохнулся, даже не заметив, как перешел на Вы. - Увидите, лучшего студента у Вас не будет. Что скажете, то и сделаю. И ремонт по квартире могу. И на даче чего надо. Потом если насчет достать, так это что угодно. Единственная промашка с учебой. Не дается, зараза!
- Сдадим, - невнимательно пообещал Иван. Покровительственно потрепал Маргелова по щеке. - Можешь увольняться, беру. Всё это время расположившийся по соседству Юра Осинцев намекающе ему подмигивал. И Ивану это осточертело. Понимая, что объяснения не избежать, он кивнул комитетчику на дверь веранды. Поднялся сам.
"Рано ли поздно. Но с этим шо-то надо делать", - решился он.
Антон нашел Митягину в служебной комнатке грустящей над рюмкой коньяка.
Расчет с советским официантом, даже если это твой приятель, - дело тонкое и чрезвычайно деликатное. Потребовать, скажем, счет - значило оскорбить недоверием и порвать всяческие отношения. Такое мог себе позволить разве что откровенный хам. Попросить рассчитать - подобная формулировка выглядела более взвешенной. Но и здесь проступала некоторая бестактность. Потому Антон решил использовать нейтральную форму, подразумевающую безграничную степень доверия.
- Сколько с нас? - спросил он.
- Сто семнадцать двадцать пять, - без паузы "выстрелила" Митягина.
- Как это то есть?! - Антон опешил. Он дважды перепроверил по меню заказ и убедился, что из переданных Листопадом восьмидесяти рублей с лихвой хватает семидесяти.
- Сто семнадцать двадцать пять! - повторила Нинка, с некоторым раздражением. - Платишь или опять в долг? - Нинон, может, ты нас с другими перепутала? - Я никогда ничего не путаю, - Нинка вытащила счеты и, шевеля губами, принялась ловко перебрасывать костяшки. - Всё правильно, - она удовлетворенно показала счеты, - на них действительно значилось сто семнадцать двадцать пять.
- Присядь, присядь, - Антон потянул ее за рукав, посадил рядом. - Давай вместе пересчитаем. Ладно, да?
Он вытянул меню. Это было неприлично, и Нинка нахмурилась.
- Не сердись. Так быстро как ты я считать не умею. А за общак отвечаю. Вот смотри, - Антон принялся водить пальцем по столбцам. - Десять порций помидоров по 34 копейки - это умножаем, пусть по тридцать пять, три пятьдесят. Кладем на круг четыре. Теперь спиртное - три "Столичной", два коньяка ...
- Шампанское уже забыл?!
- Да, хорошо, две бутылки. Это все вместе сорок. Пусть даже сорок пять, - свои люди. Второе - бифштексы, шницели. Опять с запасом - двадцать. Итого!
- А нарзан?!
- Еще пару рублей. Итого - семьдесят один. Ничего вроде не забыл. Согласна, нет?
- Да мне-то что! Лишь бы по правде, - Нинка вновь подхватила счеты.
- Так! Помидоры брали? Водку пили? Шампанское брали? Второе ели? - бормотала она, в то время как пальцы ее с космической скоростью метали костяшки. - Итого гляди сам!
Она повернула счеты к Антону, - на них опять застыли сто семнадцать двадцать пять.
- Мне чужого не надо, - гордо сообщила Нинка и с укором посмотрела на клиента своими честными бесстыжими глазами. Только теперь Антон заметил, что официантка основательно пьяна. Он успокаивающе огладил ее талию.
- Подожди, Ниночка, не горячись. Давай еще раз пройдемся. Только не спеша.
- Да чего проходить-то?! - рассердилась та. - Что я тебе, шахта глубинного бурения, что ли? Я тебе хоть сто раз пересчитаю. А если денег нет, нечего по кабакам шляться.
Она сбросила костяшки.
- Так? Это пили? Это ели? Это пили? Это ели?
Антон восхищенно следил за мельканием пальцев, уже не сомневаясь в конечной цифре, - волшебные счеты вновь "выстрелили" те же мистические сто семнадцать двадцать пять.
Антону сделалось неловко, как бывало всегда, когда ему приходилось кого-то уличать во лжи. Хватало бы денег, он бы охотно отдал их. Но столько не было. Потому он вытащил из кармана восемьдесят четыре рубля. Демонстративно отделил десятку. Остальные семьдесят четыре веером разложил на столе.
- Этого хватит?
Нинка просканировала взглядом бумажки, смахнула в карман передника.
- Хватит, - неожиданно согласилась она. - Хотя меж друзьями так не поступают!
В голосе ее проступила искренняя обида, грозившая перейти в рыдания. Нинка по-прежнему легко впадала в слезливость, особенно когда обсчитывала и попадалась. Всхлипывая, она придвинула к себе другие счета и принялась вносить в них дополнения.
* Вестибюль опустел. Неудачники давно рассосались по другим ресторанам. Лишь в уголке оживленно щебетала девичья группка. Вышедшую из туалета Вику поджидал Вадим. - На два слова.
- Вадим, не надо всё заново, - она попыталась обойти его. Но он перегородил дорогу. - Ты что, дурочка, и впрямь надеешься, что женится? Да он же балабон! Ты хоть знаешь, что у него еще одна баба есть в райкоме? - Даже слушать тебя не хочу! Всегда ты с какой-нибудь гадостью, - Вика поспешно прикрыла уши ладошками. - Вот так и получается, что кто с правдой, тот и с гадостью, - Вадим попытался вернуть себе прежнюю, дурашливую интонацию, которой когда-то увлек ее. Но безуспешно, - Вика сделала движение пройти. - Выходит, всё, что меж нами было, по боку? - он ухватил ее за рукав. - Или - в самом деле никогда не вспоминаешь? Все-таки я твой первый. - Все мы ошибаемся, - Вика нахмурилась. - Значит, когда Вадичка блистал, так был комильфо, - Вадим оскорбленно усмехнулся. - А в трудные дни, как папашу поджали, - сразу "ошибка"? Тоже вместе со всеми торопишься похоронить? - Во-первых, ерунду говоришь. Причем тут твой отец? Потом, и ты давно не тот Вадичка, да и я...Пустой это разговор, Вадим! Я и то не говорю Ваньке, что ты меня на всех углах подкарауливаешь.
- Викулька-а! - из девичьей группки кто-то оживленно замахал рукой. Вика обрадованно замахала в ответ. - Извини! Труба зовет. Вадим придержал ее.
- Не веришь, значит, в меня! - по-своему расшифровал он ее ответ. - Да, я больше не тот отвязный чувак, кем был. Научился добиваться своего. Можешь не сомневаться, скоро опять поднимусь, вопреки проискам твоего дружка. И тогда поглядим, кто из нас царь горы. Не боишься прогадать?
- Да расти ты куда хочешь! Я-то тут причем? - Вика нетерпеливо потянула руку.
- Постой еще, - Вадим заторопился. - В общем хочу, чтоб знала: я как раз о тебе помню. И жду, - он со значением показал неокольцованный безымянный палец. - Словом, когда поймешь, что ошиблась, мои телефоны в любом справочнике. А для тебя - в любое время дня и ночи.
Вика со смехом отрицательно качнула золотистой шапкой и отправилась к поджидавшим подругам.
Вадим же, облизывая покусанные губы, вернулся в ресторан - в сумрачном настроении.
* Когда Антон вместе с Нинкой вышли из подсобки, Вадим Непомнящий приканчивал последнюю бутылку водки - в одиночестве. Лишь на спинке листопадовского стула висел его пиджак, словно охраняя покинутое хозяином место.
При виде Антона Вадим осклабился:
