Семен Данилюк - Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка
При виде Ивана с неприступным дядей Сашей произошло удивительное: он вдруг растекся в заискивающей улыбке. Большой Иван был щедр на чаевые. Но главное, он, единственный из клиентов, не лебезил перед швейцаром, воспринимая его услуги как должное. И даже время от времени, в знак особого расположения, над ним подшучивал - вальяжно и снисходительно. Чуткий, как все лакеи, дядя Саша давно распознал в нем важного человека - если не по положению, то по породе. - Ваши уже сидят, - услужливо подсказал дядя Саша. И тем невольно подал повод к скандалу. - Так он без очереди! Не пускать! - догадались в толпе. Ближайший к двери раздвинул руки и решительно повернулся лицом к Ивану.
Укоризненный взгляд - к тому же сверху вниз - смутил его. - Час ведь стоим! - он неохотно отступил.
Иван сокрушенно покачал головой:
-Надо же, целый час! Постыдились бы вслух говорить. Страна вам такие возможности для организации культурного досуга предоставляет: театры, филармонии. А вы чем ей на материнскую заботу отвечаете? Другого занятия не нашли, кроме как в кабаках под дверьми отираться. В планетарий бы лучше сходили!
Он приоткрыл дверь. Изнутри громыхнуло музыкой, пряно пахнуло кухней.
Мозги стоящих заново закипели.
- Сам-то чего ж?! - крикнули сзади.
- Сам?! - Иван обернулся. - Та в жизнь бы я в этот гадюшник не пошел, кабы не нужда!
- Нужда-то какая?
Глаз Ивана закосил.
- Водки выпить хочется! - рявкнул он и исчез за заветной дверью, оставив разочарованных, в какой раз обманутых людей. Войдя, Иван остановился возле эстрады. Похоже, свободных мест не было.
В восемь вечера веселье бушевало вовсю. Над залом висел табачный смок. Знаменитый по городу ансамбль Саши Машевича, начинавший с тихих блюзов, теперь "вырезал" что-то безудержно греховное, и под гремящие ритмы электрогитар вдохновенно оттягивались столпившиеся у эстрады пары. Каждый проявлял себя как мог. Кто-то извивался, прогнувшись, кто-то в восторге колотил ботинком по полу, будто желая проломить его. Прямо возле Ивана, на краешке эстрады, крепкий мужчина ловко крутил вокруг себя сорокалетнюю партнершу. Женщина, похоже, изрядно выпившая, полузакрыв глаза, кокетливо, по-девчоночьи, поводила бедрами. Сейчас она и впрямь представлялась себе той, какой была лет двадцать назад. Но более трезвый кавалер видел ее нынешней, а потому, приседая, успевал тереться спиной о рыжеволосую соседку сзади. Рыжеволосая бесстыдно, в засос целовалась с партнером, но и от того, что притерся, не отодвигалась, - похоже, двусмысленность положения добавляла ей адреналину. Иван всмотрелся в нахала повнимательней и - посерел. Перед ним выплясывал не кто иной, как оперуполномоченный КГБ Юрий Осинцев. За прошедшие годы перемахнувший тридцатипятилетие Юра внешне почти не изменился, разве что на лицо будто набросили паутинку из мелких морщинок да светлые волосы поблекли, сделавшись серовато-сизыми. В следующую секунду взгляды пересеклись. Узнав в вошедшем завербованного когда-то агента, Осинцев округлил глаза и изобразил радостный жест охотника, нежданно-негаданно обнаружившего в капкане редчайшего зверя.
Бежать было поздно, да и стыдно. Иван насупился независимо и, игнорируя лучезарного комитетчика, отправился к веранде, где за сдвинутыми столами заметил отдыхающую "головку" Пригородного райкома комсомола.
Во главе стола раскачивался Вадим Непомнящий, брезгливо обозревавший происходящее у эстрады. Пухлая нижняя губа его вяло отвисла к подбородку. После разрыва с Викой у Вадима как-то перестало ладиться с женщинами. Он незаметно подрастерял прежнее всепобедительное хамство, и женщины всё чаще предпочитали отдаваться другим. Вадим их за это крепко запрезирал. - Шо, выездное заседание бюро? - Иван без разрешения подсел за столик. - Имеем право. А где Вы изволили забыть своего марксиста-оруженосца? - придав голосу ехидности, подколол Вадим. - Надо такое отчебучить!..
- Скоро будет. Поехал за Викой, - невозмутимо отреагировал Иван. Вадим побледнел, - вечер оказался испорчен.
Иван огляделся в поисках меню и обнаружил спешащую к нему Митягину. С помощью Балахнина она стала метрдотелем. Но сегодня на смену не вышла одна из официанток, и Нинка взяла на обслуживание несколько столиков. Выглядела она удрученной и крепко под шафеьа, дал ахать некогоком подпитии.но,- заявил Иван. е продаю. "нуть себе прежнюю, дурашливую интонацию. . - Шо? Не на кого глаз положить? - догадался Иван. - Да. Хилый мужик пошел, - Нинка скептически оглядела пенящийся ресторан. Взгляд ее упал на соседний столик, за котором в одиночестве восседал Юра Осинцев. Словно почувствовав Нинкин взгляд, Юра обернулся и плотоядно причмокнул губами. - Вот, правда, кобель, - не сбавляя голоса, отреагировала Нинка. - Куратор наш от КГБ. Всех моих девок перетрахал. Видать, изнутри на лояльность проверяет. Теперь ко мне подбирается. Только не выгорит у него ни шиша!
Сальный Юрин взгляд потускнел, - он расслышал.
* Иван вскочил, - в ресторан под руку вошли Антон и Вика.
Виктория была воистину хороша. Золотистые волосы уложены в копну с вьющимися вдоль щек локонами - завлекаловками. В соединении с вечерним бархатным платьем с глубоким боковым разрезом это придавало ей вид созревшей свежести.
Во всяком случае партнерша Осинцева по танцу, оставшаяся возле эстрады, увидев вошедшую, как-то разом поблекла, - будто очнулась от сладкого забытья. Листопад стремительно зашагал по проходу к эстраде, сметая с пути неосторожных.
Он обхватил за плечи просиявшую навстречу Вику, развернул, любуясь.
- По какому случаю такой парад? - прогремел он прежде, чем заметил знаки, что подавал Антон.
Вика помрачнела.
- То есть?..
- Да помнит он о твоем Дне рождения! Помнит! - выступил вперед Антон, и Иван почувствовал, что в руку его что-то быстро вложили. - Довольно придуриваться, Ваня!
Глаза Вики оставались настороженными.
- Уж и подураковать нельзя, - пробурчал Иван, на самом деле позорно забывший о первом в ее жизни юбилее. Он разжал кулак, стараясь незаметно подглядеть, что именно вложил туда Антон, но подозрительная Виктория заметила и жест, и то, что было в кулаке, - перевязанную ленточкой коробочку.
- Хватит интриговать. Ну, покажи же, - она выхватила коробочку, открыла и - взвизгнула радостно, - внутри блеснуло кольцо с камнем. - Ванюшка! Милый. Как раз такое, как я хотела! Господи! Солнышко мое.
На глазах у всего ресторана подпрыгнула, обвив руками его шею.
- Вот внешне грубиянище. И только я знаю, какой же ты у меня заботливый. Хотя по правде боялась, что забудешь, - она потерлась о его щеку.
- За кого ты меня принимаешь?! - загремел Иван. Он подхватил Вику подмышки, подбросил так, что она вскрикнула, поймал на руки, и так и понес, - зардевшуюся, одной рукой обнимающую его за шею, другой безуспешно пытающуюся одернуть задравшееся платье. Поднес к столу, осторожно поставил на пол, торжествующе оглядел собутыльников.
- Сегодня исполнилось двадцать лет.. - он выдержал паузу. И - набрав воздуха, подавил шум оркестра, - Моей невесте!
Все вскочили, ошарашенные. Зааплодировали соседние столики. Юра Осинцев показал Ивану большой палец. - Ваня! Я не помню, чтоб давала согласие... - пробормотала счастливо потрясенная Виктория.
- Так дай! - Листопад с силой прижал ее к себе. - Ужин по поводу помолвки за мой счет! Нинка, шампанского на стол и - ни в чем не отказывать моим гостям. Гулеваем!.. Антоша!
Он залез в запасной карман, вывалил оттуда на стол спрессованную пачку документов, под нацеленным взглядом Вадима Непомнящего порылся в них, разыскал смятый конверт, протянул Антону. - Гонорар за статью получил. Назначаю тебя казначеем!...Как узнал-то? - шепнул он. - Я- то случайно! - Антон убрал конверт. - Хорошо хоть успел заскочить в ювелирный. Знал ведь, что забудешь. Деньги у тети Паши на денек "стрельнул". Ей как раз пенсию принесли. Сейчас сидит в подвале, молится, как бы со мной чего до утра не случилось. А вот ты, Ванька, если по правде, - свинья свиньей.
От полноты чувств Иван облапил Антона, едва не задушив.
Чуткий, преданный друг. Любимая женщина, красавица, при всех и всем на зависть бросившаяся ему на шею. Это было что-то! Теперь он удивлялся, почему очевидная мысль жениться на Вике не пришла ему раньше? Ведь такую девочку - только зазевайся - уведут на раз. Иван чувствовал себя совершенно счастливым. И, как с ним в таких случаях бывало, от полноты чувств беспрестанно хохмил, так что хохот охватил уже и соседние столы, потянувшиеся брататься. Оркестр теперь играл исключительно "по просьбе нашего дорогого гостя, человека большого сердца Ивана Андреевича - для его невесты". Но прошло два часа. Веселье стало угасать, стол, как бывает к концу вечера, рассыпался. Вадим Непомнящий, не в силах видеть счастливых лиц жениха и - особенно - невесты, перебрался в бар. Сама Виктория отошла в туалет. Казначей Антон отправился рассчитываться с Нинкой Митягиной.
