Джудит Леннокс - Возвращение во Флоренцию
— Пожалуйста, позволь мне обменять твой билет на место в спальном вагоне, — предложила Тесса. — Ты же не можешь сидеть всю дорогу до Парижа.
— Нет, спасибо, — ответила Фредди. — Все в порядке. Очень мило с твоей стороны предложить мне это, но, честное слово, я отлично доберусь и так.
— Тогда, может, купить тебе журнал — почитаешь в пути.
— Не нужно, у меня есть книга. К тому же они все равно все на итальянском. Мне ничего не надо.
— Ну да, — Тесса улыбнулась. — Конечно, нет.
— Мне нужна только ты, — осторожно добавила Фредди.
Тесса кивнула.
— Знаю, дорогая.
— Тебе пора идти. — Фредди посмотрела на часы. — Магазин…
— К черту магазин. Сегодня я опоздаю.
— Нет, Тесса. Прошу тебя, иди. — Фредди попыталась улыбнуться. — Или я расплачусь.
Тесса коротко кивнула. Потом они обнялись, крепко прижавшись друг к другу.
Тесса спросила:
— С тобой все будет в порядке?
— Ну конечно. Ты же знаешь.
— Пиши мне, Фредди.
— Обещаю. И ты тоже пиши почаще, Тесса, — горячо прошептала она.
Тесса развернулась и пошла прочь. Солдаты и бизнесмены расступались в стороны, пропуская ее. Несколько минут Фредди стояла неподвижно, словно окаменев, но потом, повинуясь внезапному импульсу, захотела в последний раз взглянуть на сестру и стала пробиваться через толпу к выходу, пока не оказалась на привокзальной площади. Вот она — шагает по тротуару, потом переходит улицу… Именно такой, в своем травянисто-зеленом платье, Тесса навечно запечатлелась в памяти Фредди. Потом она свернула за угол и скрылась из виду.
Глава восьмая
Фредди отошла подальше от скопления автомобилей и такси перед зданием вокзала, отыскала тихое местечко, поставила на землю чемодан и, обхватив себя руками, постаралась отдышаться.
Внезапно какой-то мужчина подхватил ее чемодан, сказал хорошо поставленным голосом по-английски: «Позвольте вам помочь» — и направился с ее вещами прочь.
Фредди бросилась за ним.
— Немедленно поставьте чемодан на место.
Мужчина быстро глянул куда-то ей за спину.
— Как пожелаете. — Он поставил чемодан на тротуар, а потом без предупреждения привлек ее к себе и поцеловал.
Фредди вскрикнула и наступила ему на ногу.
— Ой! — произнес он. — Вообще-то больно. Я действую в интересах британской короны. Где же ваш патриотизм?
Он снова поцеловал ее, прямо в губы, сжимая в объятиях. Целовался он очень хорошо, поэтому на одну-две секунды она даже забыла, что целуется с совершенно незнакомым человеком. Когда он ее отпустил, Фредди мгновение молчала, оправляясь от потрясения, а потом открыла рот, чтобы позвать на помощь, однако он прошептал:
— Прошу вас, не кричите. Я ничего вам не сделаю, обещаю. Меня преследуют вон те джентльмены, а мне крайне нежелательно с ними встречаться. — Он снова подхватил ее чемодан, свободной рукой обнял Фредди за плечи и пошел вперед, уводя ее от вокзала. — Они ищут одного человека, а не двух, поэтому, если нам повезет, даже не посмотрят на молодых влюбленных, покидающих вокзал, так что мы сможем скрыться незамеченными.
Он увлекал ее за собой в сторону Пьяцца Адуа.
— Но я не хочу уходить с вокзала! — возмутилась Фредди. — Мне надо на поезд!
— Для меня здесь небезопасно. Карабинеры на подходе, — кивок головы, — скоро их тут будет полным полно. Видите ли, из меня кровь течет, как из заколотой свиньи, и я боюсь, что оставляю след. Так что мне надо поскорее убраться отсюда, мисс…
— Николсон, — автоматически представилась Фредди.
— А я — Джек Рэнсом.
— Мне все равно, кто вы такой. Я должна попасть на поезд. — Она попыталась вырвать у него из рук свой чемодан, однако он крепко его держал.
— Как пожелаете, мисс Николсон. Правда, мне казалось, что непринужденная беседа скрасит нам путешествие.
Они уже шли по Виа Фиуме. По обеим сторонам улицы возвышались массивные старинные здания.
— Путешествие? — голос ее зазвенел. — Какое еще путешествие?
— Вы должны вывезти меня из города. Дело в том, что я ранен.
— Ради всего святого! — воскликнула она. — У меня нет времени на дурацкие розыгрыши.
— У меня тоже. Я совсем не горю желанием провести всю войну в итальянской тюрьме. А это еще не самый плохой вариант. — Он наконец снял руку с ее плеча и задрал одну брючину. Щиколотка была темной от крови. У Фредди перехватило дыхание.
— Ничего особенного, поверхностная рана, — сказал он. — Но, как я уже говорил, за мной остается след.
Фредди обернулась. По тротуару бежала цепочка малиновых капель.
— Идемте, — сказал он.
— Нет.
Джек в упор взглянул на нее. Его прозрачные голубые глаза казались ледяными.
Она сказала, стараясь, чтобы голос звучал как можно уверенней:
— Мне очень жаль, что вас ранили, но я не знаю, во что вы ввязались, и не желаю знать. Если я сейчас же не вернусь на вокзал, я опоздаю на поезд. Пожалуйста, верните мой чемодан и дайте мне уйти.
— Не могу. В любом случае, уже слишком поздно. Если тайная полиция нас схватит, вас будут считать моей сообщницей — как бы мы ни оправдывались.
Теперь ей стало по-настоящему страшно. Итальянская тайная полиция славилась своей жестокостью. Оглянувшись назад, она заметила три мужские фигуры, отчетливо вырисовывавшиеся в солнечном свете. Фредди быстро перевела взгляд на Джека Рэнсома. Он мог быть преступником или сумасшедшим. Или ни тем, ни другим.
Она сдернула с шеи шелковый шарф и протянула ему.
— Завяжите вокруг щиколотки.
Он обвязал шарфом рану; Фредди заметила, как он поморщился. Потом Джек снова взял ее под руку, и они двинулись вперед, к Виа Национале. Он заметно прихрамывал, опираясь на нее. Фредди показалось, что у них за спиной она услышала шаги.
Они свернули на узкую улочку. По обеим сторонам в небо поднимались высокие каменные стены, окна были забраны железными решетками. Пахло свежесваренным кофе и немного — сточной канавой. Джек оглянулся; когда Фредди сделала то же самое, то увидела, что трое мужчин по-прежнему шли за ними. Эхо их шагов разносилось по всему переулку.
— Черт, — пробормотал ее похититель. — Я надеялся, мы от них оторвались. — Схватив Фредди за руку, он побежал между велосипедистами и грузовичком, разгружавшим мешки с песком, обогнал занятую оживленным спором пару священников…
Переулок заканчивался небольшим рынком. По проходам между рядами сновали носильщики с корзинами на головах. На прилавках пылали пирамиды алых помидоров, горели золотом ярко-желтые круги сыров. Под солнцем вяли громадные пучки ароматных трав. Невысокие упитанные торговцы громко расхваливали свой товар; женщины, с головы до ног одетые в черное, сидели за столиками, на которых были разложены вышитые скатерти и постельное белье.
Джек Рэнсом одарил очаровательной извиняющейся улыбкой одну из них, пожилую даму в полотняном фартуке, а потом обратился к ней по-итальянски. Женщина отбросила ткань, закрывающую прилавок сзади, и жестом велела спрятаться там.
Прилавок принадлежал торговцу рыбой; рядом с ними стоял бочонок с соленой треской. Фредди вдохнула насыщенный маслянистый аромат.
— Что вы ей сказали? — шепотом спросила она.
— Воззвал к романтической стороне ее натуры. Мы с вами влюблены друг в друга, но ваш отец и дядья не дают нам пожениться. Шшш! — Он прижал палец к губам.
Фредди увидела всего в нескольких шагах от них, в проходе между рядами прилавков, три пары начищенных черных ботинок и отвороты темно-синих брюк. Ее сердце заколотилось. Может, надо позвать на помощь и надеяться на то, что в полиции поверят ее истории и разрешат ей сесть на поезд?
Она не издала ни звука. Черные ботинки прошли мимо и исчезли в толпе. Она закрыла глаза и с облегчением выдохнула.
Джек прошептал: «Нам надо идти», — и они выбрались из-под прилавка. Он поблагодарил итальянку, и они поспешили дальше, прочь с площади, по маленьким улочкам, то и дело сворачивая за угол, продираясь сквозь толпу или пережидая, пока цепочка школьников, построившихся парами, переходила дорогу на оживленном перекрестке.
— Нам нужна машина, — сказал Джек.
— Машина? — Фредди недоуменно воззрилась на него.
— Да. Я же говорил — вы должны вывезти меня из города.
Он по-прежнему нес ее чемодан. Второй рукой он крепко сжимал ее руку выше локтя. Она жалела, что на рынке не воспользовалась шансом и не убежала. Надо было позвать полицию. «„Вы должны вывезти меня из города“, — подумала она. — А что дальше?»
— Мисс Николсон, — резко бросил он, — нам надо спешить.
Она ощущала на себе любопытные взгляды прохожих. Они выделялись из толпы: его прихрамывающая походка, непривычный покрой одежды, английская речь, их поспешность — все это сразу же бросалось в глаза. Фредди пошла вперед; ей казалось, что за спиной у них по-прежнему раздаются шаги, но, обернувшись, она поняла, что громкий стук, отдававшийся у нее в ушах, — это биение ее собственного сердца.
