Вадим Живов - Двойник
— И что? Он тебе дело предложил. Сошьем по восемь. Восемь «лимонов» в кармане. Не двадцать шесть, но тоже не баран накашлял.
— Что мы сошьем по восемь? Что? — закричал Герман. — Говно!
— Не сошьем мы, сошьют другие.
— Вот пусть другие и шьют!
Разговор кончился ссорой, которая привела к тому, что Иван выделился из «Терры», заявив, что с таким мудаком, как Герман, он больше не хочет иметь дела. Герман постарался выкинуть эту историю из головы. Мало ли какие проекты проваливались. Из ста идей, казавшихся перспективными, дай бог одна-две реализовались на практике. Лишь иногда он ловил себя на том, что смотрит, во что обуты солдаты, попадавшиеся на глаза. Но разуться больше никого не просил. И так видел. Утешало то, что он к этому руку не приложил.
Прошло несколько лет. Герман окончательно забыл об этой истории и вспоминал лишь когда читал в газетах о коррупции в армии и генеральских поселках, растущих, как грибы, в самых живописных местах Подмосковья. Хмуро усмехался: знали бы газетчики, на каких бабках они растут!
Герман внимательно следил за ситуацией на обувных рынках России и всего мира. И однажды в новостях мелькнуло: прокуратура Волгоградской области возбудила уголовное дело против руководителей сети магазинов Военторга по факту реализации некачественной обуви по завышенным ценам:
«Как показало следствие, обувь для солдат и офицеров не соответствовала стандартам, была сшита не из кожи, как значилось в сертификатах, а из кожзаменителей, в числе поставщиков обуви значились фиктивные фирмы. Руководителям Военторга предъявлено обвинение в преступной халатности и превышении должностных полномочий».
А еще через некоторое время разразился настоящий скандал: за махинации в особо крупных размерах Генпрокуратурой были арестованы начальник финансового Управления Минобороны и ряд высокопоставленных должностных лиц, руководителей Управления тылом. Очень хотелось Герману позвонить Ивану Кузнецову и спросить: «Понял, где бы мы сейчас сидели?» Но отношения между ними были безнадежно испорчены, Герман утешился тем, что позлорадствовал про себя.
Спустя месяцев пять, когда Герман в очередной раз прилетел в Москву, его ждал факс из Минобороны, подписанный генерал-полковником, новым начальником Управления тылом. Генерал-полковник изъявлял желание встретиться с господином Ермаковым для делового разговора. Ну, если хочет встретиться сам генерал-полковник…
Герман позвонил в приемную и согласовал время. Но встреча не состоялась. Референт сообщил, что начальника Управления полчаса назад срочно вызвали к министру, он просит господина Ермакова его извинить. Герман вышел из приемной, с трудом удержавшись, чтобы не садануть дверью. Здесь его перехватил полковник Семенчук, взял под руку и почти насильно увлек к себе в кабинет.
Полковника было не узнать, его словно протерли влажной тряпкой. Хорошо сшитый мундир из генеральской диагонали, чисто выбритые, благоухающие дорогим парфюмом щеки, эдакая сановитость в лице. А туфли…
— Ну-ка, ну-ка! — остановил его Герман. — Покажи туфли. Покажи-покажи! Господи боже! Неужели Артиоли?
— Я всем говорю, что ты лучший спец по обуви! — подтвердил Семенчук. — Надо же, только глянул и сразу просек!
Туфли ручной работы итальянского мастера Артиоли стоили по тысяче долларов за пару. Их заказывали президент Буш-старший, бывший иракский лидер Саддам Хуссейн, крупные банкиры и звезды шоу-бизнеса. Как выяснилось, не только они.
— Ну и ну! — пробормотал Герман.
Кабинет полковника мало изменился, лишь появился компьютер да Ельцина на стене сменил президент Путин. Семенчук сразу же запер дверь и извлек из тумбы письменного стола бутылку и два стакана. Стаканы были такие же, граненые, а вот бутылка…
Это была не водка «Белый орел», когда-то очень популярная в Москве, а затем тихо исчезнувшая с прилавков. Не финский «Абсолют». И даже не дорогой «Русский стандарт». Это был французский коньяк «Луи Трамп» по пять тысяч долларов за бутылку — с цепочкой из настоящего золота на горлышке, с выгравированным номером бутылки.
— Ну и ну! — повторил Герман. — Я слышал, что военным повысили жалованье. Неужели на столько? Никогда не видел в Москве «Луи Трамп». Где ты его покупаешь?
— Ты обо мне слишком хорошо думаешь, — с самодовольной улыбкой возразил Семенчук, щедро наливая в стаканы. — Давальческое сырье.
— И ты каждый день его пьешь?
— Не каждый, не каждый. Только с такими гостями, как ты.
— А почему ты до сих пор полковник? Тебе пора бы стать генералом!
— Не срослось с генералом, — со вздохом объяснил Семенчук. — Из-за истории с тем контрактом. Слышал, небось? Сколько наших пересажали! А я говорил своему дураку: не наглей, не наглей! Жадность фраера сгубила.
— Его тоже посадили?
— Отмазался. Отправили в отставку.
— А ты как выскочил?
— А что я? Я ничего не подписывал. Мое дело готовить бумаги. Карьера, правда, накрылась. Но разве в карьере дело?
— А в чем?
— В чувстве удовлетворения от службы. За нас, Ермаков! За деловых людей! Пока есть такие люди, как мы, Россия будет стоять!
«Да он что, издевается?» — попытался понять Герман. Но полковник был вполне серьезен. Он опростал стакан и перешел к делу.
Как выяснилось, звонок нового начальника Управления тылом президенту «Терры» был вызван тем, что обувь для реформируемой российской армии так и не сшили, а с той, что сшили, разбирается прокуратура. Генерал-полковник случайно увидел эталонный образец ботинок работы мастеров «Терры» и пришел в полный восторг. Он собрал совещание, надел ботинки, расхаживал, бегал и даже прыгал в них по кабинету со словами:
— Вот с какой фирмой нужно иметь дело! А не с шушерой! С «Террой»! И никого больше мне не подсовывайте!
— Так что у тебя сейчас нет конкурентов, — заключил Семенчук.
— Сколько стоит генерал-полковник?
— Да ты что! Он еще новый! С этим к нему и соваться нельзя!
— Ты хочешь сказать, что вообще не будет отката?
— Как это не будет? Жить-то людям надо. Будет, конечно. Но в разумных пределах. Не столько же, как тот старый дурак заломил!
— А сколько? — поинтересовался Герман. — Десять долларов с пары? Двенадцать?
— Ну, плюс-минус, — уклонился от ответа Семенчук.
— Я подумаю, — пообещал Герман.
Он допил «Луи Трамп» и дружески распрощался с Семенчуком, твердо решив про себя, что больше никогда в жизни не переступит порог ни этого кабинета, ни этого здания.
Семенчук упорно дозванивался. Марина не соединяла. Пришел еще один факс от генерал-полковника. Он остался без ответа. Семенчук начал звонить Борщевскому…
Борщевский.
Вот это и сидело в подсознании. Все сходилось на нем.
«Ну, сука! — тяжело, злобно подумал Герман. — Ты мне за все заплатишь!..»
VII
В Новосибирске Германа встретил Равиль Бухараев и тут же, в баре аэропорта, ввел в курс дела. Он был одним из самых опытных топ-менеджеров компании и не хуже Германа понимал, что такие старые дела, как давно проведенные валютные платежи, никогда не всплывают сами по себе. Это был заказ. Чей? Прежде чем предпринимать какие-то действия, нужно было понять, кто заказал прокуратуре наезд на новосибирский филиал «Терры».
Равиль хорошо знал ситуацию в регионе и был уверен, что заказчика нужно искать не в Новосибирске. Как и везде, здесь была острая конкуренция между крупными торговцами обувью, но велась она в рамках принятых всеми правил, в сфере ценовой политики и качестве обслуживания покупателей. Те, кто пытался ослабить позиции конкурента неконвенциальными способами, быстро оказывались не у дел. В Новосибирске все знали всех, при желании компромат можно было найти на каждого и подставить по полной программе. Да и не было в городе фирмы, которой «Терра» встала бы так уж поперек горла. Можно было предположить, что новосибирская прокуратура таким образом чутко отреагировала на политику президента Путина — восприняла ее как сигнал к началу наступления на крупный бизнес. Но тоже не сходилось. «Терра» была не той компанией, на преследовании которой можно заработать политические очки, в Сибири есть фирмы куда крупнее.
— Получается, что дело местное, настучал кто-то из своих, — заключил Герман. — Кто из твоих людей знал о сделке? Может, выгнал кого-то, а тот со зла?
— Об этом я хотел спросить у тебя, — ответил Равиль. — За своих я ручаюсь. Свои знают больше и настучали бы громче. Ничего нет. Знают только, что был трансферт по письму и название фирмы.
— Документы изымали по описи?
— А как же! Сложили все в коробки и записали в протоколе: двадцать коробок. Вот и вся опись. Тут не Москва, Герман, власти с нами не церемонятся.
— Двадцать коробок? — переспросил Герман. — Долго им придется искать письмо.
— Очень долго, — с хитроватой улыбкой подтвердил Равиль. — Сто лет. И все равно не найдут. Потому что его там нет.
