Вадим Живов - Двойник
— Конечно, нет.
— Господин Ермаков! Вы говорите с российским офицером!
— Успокойтесь, полковник. Если бы вы были частным лицом, я бы еще подумал, как ответить. Но вы представляете государственное учреждение. А государству сейчас доверяют только идиоты. Их становится все меньше. Скоро не останется ни одного. Предоплата — гарантия серьезности ваших намерений. Я вложу в производство деньги, а вы потом заявите, что вас что-то не устраивает. И что?
— Гарантия — контракт. Вы всегда сможете обратиться в суд!
— И судиться с вами до морковкина заговенья? Слуга покорный.
— Сядьте, господин Ермаков. Давайте говорить, как деловые люди.
Будет предоплата. Десять процентов.
— Сто, — возразил Герман.
— Вы спятили! Мое руководство никогда на это не пойдет! А если вы скроетесь с нашими бабками?
— Капитализация моей компании порядка сорока миллионов долларов. Треть активов в России. Это мои гарантии.
— Двадцать.
— Восемьдесят.
— Восемьдесят процентов предоплаты?! Да с этой цифрой я даже близко к генералу не подойду! Сорок — и это все. Учтите, вы не единственный претендент на контракт. Это вы понимаете?
— Очень хорошо понимаю. Пятьдесят. Мое последнее слово, — предупредил Герман.
Полковник тяжело вздохнул:
— Трудно иметь с вами дело. Ладно, пятьдесят. Попробую пробить. Но ничего не обещаю.
— Остальные пятьдесят процентов — после того, как я поставлю половину обуви.
— Ну, это проще, — неожиданно легко согласился Семенчук. — Достал ты меня, Ермаков, — неожиданно перешел он на «ты». — Сразу видно — деловой человек. Уважаю! Давай-ка по этому поводу…
Он обежал кабинет, запер дверь на ключ и наклонился к тумбе письменного стола. Появилась початая литровая бутылка водки «Белый орел» и два граненых стакана. Полковник набулькал от души и предложил:
— Вздрогнули!
— Я за рулем, — отказался Герман.
— Да будет тебе, за рулем! — хитровато улыбнулся Семенчук. — Мне доложили, на какой тачке ты приехал. На «мерсе» с водилой. За знакомство, Ермаков! Будь здоров!
— И тебе не болеть, — кивнул Герман, хотя не в его правилах было пить водку посреди рабочего дня.
На скамейке в сквере его нетерпеливо поджидал Кузнецов. Герман сел рядом и закурил.
— Ну, что? — поторопил Иван. — Не тяни!
На замечание Германа о том, что полковник Семенчук не показался ему серьезным человеком, горячо возразил:
— Ты что?! Это он ваньку валяет. Полкан — самая серьезная фигура в конторе. Тот еще жучила! Через него все дела проходят. Он своим генералом вертит, как хочет. Тот же кормится из его рук!
— Не знаю, не знаю, — с сомнением отозвался Герман.
— Сигареткой не угостите? — робко обратился к нему молоденький солдатик, бесцельно крутившийся возле киосков с курицами и шаурмой.
Герман отдал ему пачку «Мальборо» и кивнул:
— Присядь. Разуйся.
— Зачем? — испугался солдатик.
— Разговорчики! — добродушно прикрикнул Кузнецов.
Солдатик поспешно снял ботинок и принялся за второй, не понимая, чего от него хотят эти холеные господа.
— Одного хватит, — остановил его Герман. Он взял ботинок и внимательно его рассмотрел. Низкосортный, потрескавшийся кожзаменитель. Негнущаяся, как из железа, подошва. Плохо прошитые швы с гнилыми нитками. И не меньше килограмма весу.
— Сколько служишь?
— Год.
— Ботинки получил бэу?
— Нет, новые.
— Что скажешь? — обратился Герман к Кузнецову.
— А что тут можно сказать? Говно.
— Я предполагал, что говно. Но не думал, что такое.
— Потому что ты не служил, — объяснил Иван. — А я в таких два года в Афгане отбухал.
Герман вернул солдату ботинок и сунул сторублевку.
— Обувайся. А это тебе на пиво.
— Нет, — засмущался солдатик. — Я лучше это, куру. Целую!
Он поспешно зашнуровал ботинок и поспешил к киоску.
— Ну что, беремся? — нетерпеливо повторил Кузнецов. — Хуже не сделаем.
— Потому что хуже нельзя, — согласился Герман. — Не верю я, что нам дадут сделать лучше. Но давай попробуем…
Герман довольно быстро убедился, что Иван правильно оценил полковника Семенчука. Он был очень деловой человек и умел доводить клиента до кондиции. Совещания назначались, откладывались, переносились, постоянно возникали какие-то мелочи. Привыкший с современному стилю ведения бизнеса, Герман сначала матерился, готов был послать Семенчука подальше, но тут происходила подвижка, а потом дело снова зависало на мертвой точке.
По техническим условиям Управления тылом мастера из экспериментальной мастерской «Терры» сшили несколько пар обуви. Образцы привели полковника Семенчука в восхищение. Он бегал по кабинетам и всем показывал, в каких ботинках скоро будут щеголять наши солдаты и офицеры. Одну пару опломбировали и запаяли в целлофан, как эталон, другие отправили экспертам. Экспертиз было множество, получение каждого сертификата стоило денег. Гигиенический — пятнадцать центов с пары, носкость — двенадцать, влагоупорность — шесть, вентиляционность — шесть, впорность(?) — четырнадцать, еще какие-то холеры: четыре, двадцать один, восемь. Семенчук намекал, что экспертным комиссиям неплохо бы забашлять прямо сейчас, но Герман твердо стоял на своем: после подписания контракта, ни цента раньше. Семенчук вынужден был согласиться.
Между тем время шло, расчетные двадцать шесть миллионов долларов прибыли съеживались, как шагреневая кожа. За счет «Терры» Семенчук слетал на две недели в Бразилию на предмет лично проверить, на каких предприятиях, в каких условиях и по какой технологии будут бразильцы шить обувь для российской армии. Вернулся довольный, посвежевший, с молодым бодрящим загаром, полученным на пляжах Гуанобары и Копакабаны. Потом намылился с той же целью слетать в Гонконг, но эту поездку перехватил генерал, начальник отдела. Генерал не любил отказываться от привычных удобств, в Гонконг его пришлось отправлять с любовницей. Оформили ее в «Терре» переводчицей с китайского, хотя она и русский язык знала плохо. Понятно, что и эту инспекционную поездку оплатила «Терра».
Герману все это стало надоедать. Прошло полгода, а утряскам, уточнениям и согласованиям контракта конца не виделось. Однажды Герман прямо спросил Семенчука, сколько тот стоит. Не смутившись вопросом, полковник написал на настольном календаре: «2». И прибавил:
— С пары.
— Два цента? — удивился Герман.
— Обижаешь, — укорил полковник и добавил на листке «$».
Минус четыре миллиона долларов, прикинул Герман.
— Сколько стоит начальник финансового управления?
На календаре появилась цифра «3».
Еще минус шесть миллионов.
— Сколько стоит генерал? — спросил Герман, решив наконец-то выяснить все до точки.
— Не знаю, — ответил Семенчук. — Нужно поговорить. К нему так просто не подойдешь. Нужен подход.
— Так поговори! Чего мы воду в ступе толчем?
— Даешь добро?
— А можно без него обойтись?
— Нет.
— Тогда какого черта спрашиваешь?
Недели через две Семенчук позвонил Герману и назначил встречу на Тверском бульваре. Вид у полковника был скорбный, словно он явился на похороны. Он начал было рассказывать, как успешно продвигается по инстанциям проект контракта, но Герману давно уже осточертела пустопорожняя болтовня.
— Говорил с генералом?
— Говорил.
— Сколько?
Семенчук оглянулся по сторонам, потом носком ботинка нарисовал на мокром песке цифру «7» и тут же поспешно ее затер.
— Семь долларов?! — ошеломленно переспросил Герман.
— Ну.
— За пару?!
— Ну.
— Он что, совсем с дуба съехал?
— А я про что? — горячо поддержал Семенчук. — Пенек трухлявый! Все ему мало, мало! Я так ему и сказал: «Что вы, товарищ генерал, побойтесь бога!» Нет, уперся. Думает: не ты, так другие дадут. И дадут, вот в чем все дело! Дадут!
Еще минус четырнадцать миллионов. Шагреневая кожа съежилась до размеров почтовой марки.
— А теперь объясни, зачем мне за это браться? — поинтересовался Герман.
— Такие деньги я заработаю нормальным порядком. И даже больше.
— Все так, — согласился Семенчук, снова оглянулся по сторонам и доверительно сообщил: — А кто тебя заставляет шить по двенадцать долларов за пару? Сошьешь по восемь. Вот тебе и навар.
— По восемь долларов? — удивился Герман. — За пару кожаной обуви? Где же я такую кожу найду?
— Можно и не из кожи. Сейчас есть хорошие заменители.
— А потом ваши ревизоры возьмут меня за жопу?
— Об этом не беспокойся. Прикроем. Ты что, сомневаешься?
Герман оборвал разговор. Вернувшись в офис, вызвал Марину и приказал на звонки из Управления тылом не отвечать. Его колотило от бешенства, когда он пересказывал разговор с полковником Семенчуком Ивану Кузнецову. Но тот его возмущения не понял.
— И что? Он тебе дело предложил. Сошьем по восемь. Восемь «лимонов» в кармане. Не двадцать шесть, но тоже не баран накашлял.
