Леонид Сергеев - Мои собаки
Вспомнил, как при крушении Дым за веревку тянул нашу полузатопленную лодку, поднимая тучу брызг. Но я забыл сказать, что когда мы с Дымом просто плавали наперегонки, он без всяких брызг, бесшумно разрезал носом гладь воды; за ним только тянулась серебристая цепочка пузырьков. И он всегда меня обгонял. И ныряет Дым без брызг; на поверхности лишь крутятся ровные завитки. Говорю совершенно объективно — Дым первоклассный ныряльщик. Да, собственно, это подтвердил и водолаз.
Я вспомнил, как во время урагана Дым спас мне жизнь. Ведь я лежал в палатке без сознания и, если бы не он, пошел бы ко дну в брезентовом мешке. В общем, потрясающий у меня дружище, ни с кем не сравнимый.
В заключение хочу отметить погоду. Дни в основном были двух видов: жаркие и очень жаркие, когда нас спасала только река и тень от деревьев. Что и говорить, погодка стояла прекрасная — точно мы заказали ее для себя. Ее и маршрут, конечно. Ведь с чем с чем, а с приключениями нам повезло.
Послесловие
Спустя месяц, после нашего возвращения в Москву, я получил письмо от Николая из Лесопильни. В нем он сообщал, что подъемный кран вытащил из болота обломки нашего истребителя «ЯК» времен войны. И что, по номеру мотора, определили летную часть и фамилию летчика.
А в конце года я получил бандероль из далекого сибирского городка. В бандероли лежало письмо от сестры летчика. Она благодарила нас с Дымом за то, что мы помогли разыскать останки ее брата. Вместе с письмом в бандероли лежала медаль, которую, по словам сестры летчика, сделал ее внук. Медаль представляла собой кругляк, аккуратно вырезанный из консервной банки. На нем синей краской было написано: «Отважному Дыму за героический подвиг!».
…В некоторых странах собакам поставлены памятники. В Париже — сенбернару Барри, который во время снежных лавин в горах спас сорок человек. На Аляске — вожаку упряжки Балту, который во время эпидемии доставил в занесенный снегом поселок лекарство. В Италии — Верному, который четырнадцать лет каждый вечер подходил к поезду встречать хозяина, убитого на войне… В нашей стране нет таких памятников. Я надеюсь, когда-нибудь они все же будут. И один из них — Дыму. Мой друг — беспородный, мало кому известный (разве что только в районе Великой), его заслужил. Думаю, читатели со мной согласятся.
2004 г.МОЯ ПРЕКРАСНАЯ ПОДРУЖКА
Вместо предисловия
Вы, ребята, не хуже меня знаете, что все живое на земле рано или поздно умирает — так уж устроен мир и здесь ничего не поделаешь. Понятно, нам особенно горько, когда умирает кто-то из наших близких и вы, наверняка, догадываетесь, каково мне было хоронить Челкаша и Дыма. Да, ребята, мои четвероногие друзья умерли. Челкаш умер в солидном возрасте, когда ему было тринадцать лет. Дым прожил еще больше — на целых три года. Оба моих друга лежат под огромной елью на опушке леса в тридцати шагах от моего дачного участка.
Я тяжело переживал потерю «лохматых братьев»; до сих пор мне сильно их не хватает; приезжая на дачу, я подолгу стою у их могилы, вспоминаю нашу прекрасную жизнь втроем и, конечно, наши путешествия.
Глава первая. Однажды зимой
Однажды зимним вечером в нашем подъезде появилась собачонка — девица, щенок. По виду ей было месяца четыре, не больше. Я сразу определил — она беспородная, но ее предки явно происходили из овчарок. Во всяком случае, уши у нее стояли и окрас был светло-рыжий, а в осанке угадывалась некая царственность, свойственная сторожевым собакам. Она была с ошейником на длинном поводке, привязанном к перилам лестницы, и я подумал, что ее хозяин находится у кого-то из жильцов первого этажа и вот-вот выйдет. Но утром, отправляясь на работу, я увидел собачонку на прежнем месте — лежит, свернувшись клубком, и трясется от холода. Я позвонил в квартиру, где жила первоклассница Аня, которая давно хотела завести собаку, но ее родители и слышать не хотели ни о какой собаке, они держали двух кошек.
— Твоя собачка? — спросил я.
— Нет, — покачала головой Аня. — Подружки привели и привязали здесь. Они ее нашли у школы. Она ничейная.
— Как же ничейная, когда у нее ошейник с поводком?
— Это Танька ей надела.
— Какая Танька?
— Подружка моя. Она живет в доме у школы. Танька собачку Альмой назвала.
Услышав свою кличку, собачонка привстала, завиляла хвостом, потянулась к девчонке, но поводок ее не пустил дальше двух ступеней.
— Так собачонка Танькина? — спросил я.
— Нет. Альма у них только два дня прожила, потом Танькины родители ее выгнали, сказали: «куда будем девать щенков»? У них уже есть собака — Платон… И мои родители не хотят Альму брать. Говорят: «Давай тебе купим попугая. Попугая — пожалуйста, а собаку — ни за что!» — Аня зашмыгала носом: — Дядь Лень, возьмите Альму себе.
— Не могу ее взять, — буркнул я. — Ты же знаешь, я только недавно похоронил Дыма и дал себе слово — больше собак не заводить, слишком тяжело их терять.
Аня вздохнула:
— Ну, может кто-нибудь другой возьмет.
— В нашем доме вряд ли возьмут. Кто хотел иметь собаку, уже имеет… Ладно, отведу ее пока к себе, чтоб она здесь не мерзла, а с работы позвоню кое-куда, попробую найти ей хозяина.
Альма с радостью вбежала со мной на второй этаж, жадно слопала миску супа, куда я порезал пару сосисок, и тут же легла посреди комнаты, уставившись на меня благодарным взглядом.
Скажу вам, ребята, вот что — нельзя брать к себе собаку ненадолго, надо или не брать, или брать навсегда. Это особенно касается животных, у которых еще не было хозяина, ведь бездомное животное привязывается к каждому, кто его приютил. А случается — приведут домой собаку, поиграют с ней и, при первых сложностях, выбрасывают бедолагу на улицу. Представляете, какая это травма для животного? Как писал французский писатель Сент-Экзюпери, «мы все в ответе за тех, кого приручили».
Естественно, я знал — стоит мне оставить Альму у себя хотя бы на день-два, как я уже не смогу от нее отказаться. Поэтому, приехав на работу, я сразу же позвонил в «Общество защиты животных» — почти бесправную и бедную организацию, состоящую из трех женщин, больших любительниц животных. В том «Обществе» я давно был своим человеком, а после того, как заимел «Москвич», стал и «скорой ветеринарной помощью» — отвозил по лечебницам больных собак, доставлял продукты пенсионеркам, которые держали по несколько животных и прочее.
Кроме меня, «Обществу» помогал парень-фотограф и несколько девушек: парень делал снимки дворовых собак, а девушки пристраивали снимки в районные газеты. Под фотографиями сочиняли надписи, приблизительно такие: «Жизнерадостный годовалый метис Алеша ждет любящего хозяина». Или: «Ласковая девочка, по кличке Мордашка (пять месяцев), очень надеется стать кому-то нужной. Отдадим в хорошие руки». Помимо этого, девушки записывали в тетрадь тех, кто хотел иметь собаку, но вполне определенную. Например, «очень маленькую» или «очень красивую, с янтарными глазами», или «приученную к командам». Мне повезло — в списке оказалась запись: «Женщина из Зеленограда готова взять молодую собаку, похожую на овчарку». Девушки дали мне телефон этой женщины и сказали:
— Вы только обязательно узнайте — любит ли она животных, держала ли раньше собак? И где будет держать Альму — в доме или на цепи во дворе?
Женщину звали Нина Ивановна. По телефону ее голос звучал приветливо, дружелюбно: Да, она давно хотела завести собаку, она одинокая и ей нужен друг, готова прямо сейчас приехать. В общем, эта невидимая Нина Ивановна сразу располагала к себе. Так бывает, ребята, так бывает.
Мы договорились встретиться через два часа на конечной остановке автобуса из Зеленограда у метро Речной вокзал. Приехав домой, я увидел — собачонка безмятежно спит на тахте; она так промерзла за ночь, что не слышала, как я вошел.
— Все Альма, поднимайся! — сказал я. — Нашел тебе замечательную хозяйку!
Собачонка поспешно спрыгнула с тахты. Я надел ей ошейник, и мы вышли во двор. Но когда я открыл дверь «Москвича» и подтянул Альму, она заволновалась и стала упираться. Пришлось брать ее на руки и усаживать на сиденье.
Глава вторая. Улыбчивая «птичница»
Нина Ивановна оказалась круглолицей, улыбчивой, ее теплый взгляд излучал доброту. Она подошла ко мне с коробкой… яиц.
— Это вам, — сказала, протягивая коробку. — Я работаю на птицеферме.
Я начал было отказываться от необычного подарка, но Нина Ивановна обезоружила меня простодушной улыбкой:
— Берите, берите! Яички свежие, таких в магазине не купите, специально вам везла, — и сразу удивленно расширила глаза: — А где же Альма?
Я показал на машину, где из салона встревожено выглядывала моя рыжая подопечная.
