Анна Гавальда - Просто вместе
— Тот поросенок, он ваш друг?
— Я не понимаю, о ком вы…
— Мотоциклист.
— А… Да. — Камилла облегченно вздохнула. — Какая-то проблема?
— Не одна — пять! Этот мальчик начинает меня раздражать! Нет, вы только подумайте! Идемте, я вам покажу!
Камилла потащилась за ней во двор.
— Ну?
— Я… Я ничего не вижу…
— Масляные пятна…
В сильную лупу на асфальте действительно можно было бы разглядеть пять черных капелек…
— Механизмы — это очень красиво, но от них много грязи, передайте вашему другу, чтобы перестал пачкать во дворе, моя собака не любит делать свои дела на газету, ясно?
Решив эту проблему, она смягчилась. Позволила себе прокомментировать погоду: «Очень здоровая температура! Хороша против микробов!» Высказалась на тему блестящих латунных ручек: «Красиво, что и говорить… Но чтобы их начистить!» Посетовала насчет собачьих какашек, налипающих на колеса сумок-тележек… Пожалела даму с шестого этажа: бедняжка только что потеряла мужа! Она совершенно успокоилась.
— Госпожа Перейра…
— Да?
— Не знаю, заметили вы или нет, но я приютила у себя на восьмом друга…
— Бросьте, бросьте, я в чужие дела не лезу! Люди появляются, люди исчезают… Не скажу, что все понимаю, но…
— Я имею в виду парня с собакой…
— Венсана?
— Ну…
— Венсана! Того, у которого СПИД и грифон[54]? Камилла онемела.
— Он сам ко мне пришел вчера — Пикуш весь изгавкался из-за двери, ну, мы и познакомили наших зверюшек… Знаете, как это у них бывает: обнюхают друг другу задницы и успокаиваются… Почему вы так странно на меня смотрите?
— С чего вы взяли, что у него СПИД?
— Иисус Милосердный, да он сам мне сказал! Мы с ним выпили портвейна… Кстати, не хотите стаканчик?
— Нет… нет… Спасибо…
— Я ему посочувствовала, не повезло бедняжке… Но сейчас ведь это научились хорошо лечить… Придумали новые лекарства…
Она так глубоко задумалась, что забыла о лифте. Что означает вся эта хренота? Почему тряпка не с тряпками, а салфетки не с салфетками?
Жизнь была проще, когда ей приходилось переваривать только собственные булыжники… Не говори так, идиотка…
Ты права. Не буду.
— Что происходит?
— Что-что… Взгляни на мой свитер… — бушевал Франк. — Все эта гребаная машина! Черт, как я его любил… Посмотри! Нет, ты посмотри! Он стал совсем крошечным!
— Подожди, я отрежу рукава, и ты подаришь его консьержке для ее крысы…
— Давай, смейся. Новенький Ральф Лорен…
— Вот я и говорю — ей понравится! Хотя она и так тебя обожает…
— Да ну?
— Она только что сказала мне: «До чего гордый вид у вашего друга на его прекрасном мотоцикле!»
— Врешь!
— Чтоб я сдохла!
— Ладно, ладно, режь… Занесу по дороге…
Камилла кусала губы, чтобы не расхохотаться, и мастерила муфточку для Пикуша.
— Предупреждаю, счастливчик, тебе грозит поцелуй…
— Не пугай…
— Где Филу?
— Хочешь сказать Сирано? На занятиях, в театре…
— Правда?
— Видела бы ты его… Он снова переоделся в бог-его-знает-кого… Длинный плащ и все такое…
Они смеялись.
— Я тебя обожаю…
— Я тебя тоже…
Она отправилась готовить себе чай.
— Хочешь?
— Нет, спасибо… — Он покачал головой. — Мне пора. Скажи-ка…
— Что?
— Не хочешь проветриться?
— Что?
— Когда ты в последний раз сбегала из Парижа?
— Вечность назад…
— В воскресенье забивают свинью, поедешь со мной? Уверен, тебе будет интересно… В смысле рисунков, понимаешь?
— Где состоится действо?
— У одних друзей, в Шер…
— Не знаю…
— Да ладно тебе! Поедем… На это правда стоит посмотреть… Однажды — очень скоро — все это исчезнет, как не бывало…
— Я подумаю.
— Вот-вот, подумай. Это твоя работа — думать. Где мой свитер?
— Вот… — Камилла показала ему изумительный бледно-зеленый чехол для шавки консьержки.
— Черт… Ральф Лорен… Я сдохну от злости, клянусь тебе…
— Брось… Заимеешь двух верных друзей…
— Блин, да эта пучеглазая моська и так все время ссыт на мой мотоцикл!
— Не волнуйся, все будет хорошо, — фыркнула она, придерживая для него дверь… — Та, та, уферяю фас, у него ошен гортый вит на этом мотоцикле…
Камилла выключила чайник, взяла свой блокнот, уселась перед зеркалом и наконец-то рассмеялась. Как сумасшедшая. Как девчонка. Она воображала себе сцену: самодовольный простофиля небрежно стучится в дверь привратницкой, держа в руках серебряный поднос с фетровой муфточкой и парой собачьих башмачков… Господи! До чего же это здорово — смеяться! До чего здорово… Волосы у нее разлохматились, и она нарисовала свои вихры, и свои ямочки, и свою глупую ухмылку, и подписала: Камилла, январь 2004-го, а потом приняла душ и решила, что поедет с ним.
Она его должница…
Послание на мобильнике. Мать… О нет, только не сегодня… Чтобы стереть послание, нажмите на «звездочку». Хорошо. Нажмем.
Остаток дня она провела наедине с музыкой, своими сокровищами и коробкой акварели. Курила, ела, облизывала кунью кисточку, смеялась сама с собой и недовольно скривилась, поняв, что пора отправляться на работу.
«Ты хорошо расчистила площадку, — говорила она себе, направляясь к метро, — но работа не окончена, так? Ты ведь не остановишься?»
Я делаю, что могу, делаю, что могу…
Действуй, тебе оказывают доверие.
Нет, нет, не нужно, от этого у меня начинается стресс.
Да ладно тебе… Давай поторопись. Ты сильно опаздываешь…
10
Филибер впал в отчаяние. Он как пришитый таскался за Франком по квартире и уговаривал:
— Это неразумно. Вы едете слишком поздно… Через час совсем стемнеет… Будет очень холодно… Нет, это полное безрассудство… Поезжайте за… завтра утром…
— Завтра утром забивают свинью.
— Ну чт… что за дикая идея! Ка… Камилла, — он ломал руки, — ос… останься со мной, я поведу тебя в Ча… в Чайный дворец…
— Да все будет в порядке, — рыкнул Франк, засовывая зубную щетку в носки, — мы же не на край света едем… Час дороги — и мы на месте…
— Бо… боже, нне… не говори так… Ты… ты снова пом… помчишься ка… как безумный…
— Дане помчусь я…
— Помчишься, я те… я ттебя… знаю…
— Кончай, Филу! Я верну ее тебе невредимой, клянусь… Идешь, мисс?
— О… Я… Я…
— Ты — что?! — Франк вышел из себя.
— У меня… в целом мире… никого, кроме вас, нет… Наступила тишина.
— Приехали-приплыли… Поверить не могу… Вступают скрипки…
Камилла встала на цыпочки, чтобы поцеловать его.
— У меня тоже, кроме тебя, никого нет… Не волнуйся…
Франк вздохнул.
— Ну за какие грехи я попал в компанию с этими шутами гороховыми? Что за мелодраму вы мне тут устраиваете?! Мы не на войну отправляемся, черт побери! Нас не будет всего двое суток!
— Я привезу тебе хороший стейк, — пообещала Камилла, садясь в лифт.
Двери закрылись.
— Эй…
— Что?
— Не бывает свиных стейков…
— Неужели?
— Вот тебе и «неужели».
— А что тогда есть? Он закатил глаза.
11
У Орлеанских ворот он съехал на обочину и попросил ее слезть.
— Погоди, кое-что не так…
— Что?
— Когда я наклоняюсь, ты должна наклоняться вместе со мной.
— Уверен?
— Ну конечно, я уверен! Не будешь повторять мои движения, попадем в неприятности!
— Но… Я думала, что, отклоняясь в другую сторону, держу равновесие…
— Черт, Камилла… Не мне давать тебе урок физики, но дело тут в оси гравитации, понимаешь? Если наклоняться одновременно, лучше сцепление с асфальтом…
— Уверен?
— Да. Наклоняйся вместе со мной. И доверяй мне…
— Франк…
— Ну что еще? Боишься? Еще не поздно поехать на метро.
— Мне холодно.
— Уже?
— Да…
— Так… Отпусти ручки и прижмись ко мне… Приклейся и засунь ладони под куртку…
— Ладно.
— Эй…
— Что?
— Рук не распускай, ясно? — насмешливо добавил он и с сухим щелчком опустил козырек ее шлема.
Ровно через сто метров она снова замерзла, на автомагистрали обледенела, а когда они въехали на двор
фермы, не смогла разжать рук.
Он помог ей слезть и довел до двери.
— А, вот и ты… Что это ты нам привез?
— Несчастную девицу.
— Входите, да входите же, говорю!.. Жаннин! Это Франк с подружкой…
— Ах, бедняжка… — запричитала хозяйка. — Да что ты с ней такое сделал? Боже… Ну не кошмар ли, а? Она же вся синяя… Эй, подвиньтесь… Жан-Пьер! Подставь стул к камину!
Франк опустился перед ней на колени.
— Эй, нужно снять пальто… Она не реагировала.
— Подожди, я помогу… Ну-ка, давай сюда ноги… Он снял с нее ботинки и носки — три пары!
— Вот так… А теперь верх…
Она так одеревенела, что он ужасно намучился, выдергивая ее руки из рукавов… Ничего, ничего… Ах ты, маленькая моя сосулечка…
