Георгий Бурцев - Следствие… Том 1
— Заходи. Садись. Рассказывай.
— Да чего рассказывать? Всё из ревности. Она втрескалась в майора, а подумала, что я соперница. Что-то ей показалось. Тут ещё на разводе разнос получила.
— Какой разнос? — спросил полковник.
— Ну, там, на разводе, майор её немножко отчитал за то, что она татуировку сделала себе на шее. Это модно сейчас. Её отстранили от дежурства. А Мошкин меня назначил. Вот она и взбеленилась.
— А ты сама-то ничего себе не рисовала? — поинтересовался полковник.
— Нет. Что я дура? Завтра мода пройдёт и что делать, идти выводить?
— Она ударила тебя?
— Да, ерунда, товарищ полковник. Ну, подумаешь, сцепились… Она не плохая. Просто, немного шальная. Не выгоняйте её. Она хорошо поёт в строю. В самодеятельности будет петь. Ой, товарищ полковник, извините, надо бежать столы накрывать, уже скоро обед.
— Ладно, беги.
Катерина выскочила из штаба и помчалась в столовую. А в штабе ещё продолжался разговор.
— Что думаешь? — спросил полковник у майора.
— Я думаю, Катька правильно говорит. Отчислять её не надо. Она из простой семьи. Без отца росла. Училась хорошо. Аттестат у неё без троек. Характеристики хорошие. Она тут поёт, танцует. Спортивная. Они к смотру уже готовятся. Пускай учится. Помирятся. Ещё лучшими подружками будут.
— Ну, она же Катьку обидела. И вообще, ты же понимаешь, что подобные дела замалчивать нельзя. Мы должны как-то отреагировать, чтоб другим неповадно было.
— Это верно. Я согласен. У меня такое соображение. Не будем размазывать её полностью, давайте понизим её в ефрейторы. И устроим публичное примирение.
— Ладно. Уговорил. Но. Возьми с неё рапорт об увольнении по личным мотивам. Без указания даты. На всякий случай.
— А вот сейчас мы с вами проведём небольшой эксперимент с целью выявления способности разглядеть персонаж и дать ему адекватную оценку. Берём портрет, подвешиваем его. Под ним выписаны самые основные внешние и физиометрические данные. Внимательно посмотрите на этого человека. Его рост 190 сантиметров. Вес восемьдесят килограммов. Носит синие костюмы, импортную обувь. Регулярно стрижётся и бреется.
Курит импортные сигареты. Любит ездить на иномарках. Начнём с определения возраста. Итак, сколько ему лет?
— 26.
— 25.
— 29.
— 30.
— Хорошо. Пишем на доске среднее значение. 28 лет. Теперь поговорим о его образовании.
— 10 классов.
— Техникум.
— Институт.
— Хорошо. Берём среднее значение. Пишем: техникум. А кто он по профессии?
— Парикмахер.
— Врач-гинеколог.
— Менеджер.
— Космонавт.
— Таксист.
— Переодетый офицер.
— Программист.
— Актёр.
— Замечательно. А теперь, что вы думаете, стоит ли с ним знакомиться, а вдруг он женат?
— Нет. Не женат. Отъявленный холостяк.
— Холостяк. В активном поиске.
— В разводе.
— Молодой вдовец.
— Брачный аферист, — сказала Анжела и группа рассмеялась.
— Очень интересная характеристика. Давайте путём голосования сообща окончательно решим его личную жизнь. Кто за то, что он холостяк? 20 человек. Кто за парикмахера? Одна. За врача? Семь. За программиста? Пять. За менеджера? Шесть. За таксиста? Одна. За актёра? Четыре. За космонавта? Десять. За офицера? Девять. Ну, вот и получается по-нашему, что ему 28 лет. Космонавт. Холостяк. Его номер 11. Берём карточку с этим номером. Читаем. 26 лет. Образование десять классов. Закончил на тройки. Аферист. Имеет несколько ограблений. Двое детей от разных женщин. Алименты не платит. Имеет две судимости. Последний раз осуждён за убийство. Отбывает пожизненный срок в тюрьме «Белый орёл». Если кто желает дружить и обмениваться песнями про неземную любовь, то его точный адрес в областной прокуратуре. Прозвенел звонок. И тотчас же из репродуктора, висевшего над входом в аудиторию, прозвучала команда: «Внимание! Всему личному составу построиться в спортивном зале».
— Становись! Равняйсь! Смирно! Равнение на средину! Товарищ полковник, военно-учебный центр по вашему приказанию построен! Дежурный по части старший лейтенант Опоров!
— Здравствуйте, товарищи курсанты!
— Здра-жла-тврщ-полковник!
— Вольно, — сказал полковник Лямзин и шагнул на средину. — Я приказал построить вас и объявить о ЧП. Сержант Чаркина, находясь в подчинении у дежурного по роте сержанта Кулешовой, вошла в пререкание, спровоцировала драку. Подобное поведение противоречит уставу, нормам поведения военнослужащих и человеческой морали, бросает пятно на весь наш армейский коллектив, на наше воинское братство. Приказом по части Чаркина понижена в звании до ефрейтора. Вопрос об отчислении решено отложить до следующего нарушения, ограничиться взысканием с требованием публичного извинения. Ефрейтор Чаркина, три шага вперёд! Перед вами стоит оскорблённая вами ваша подруга, сокурсница, соратница по оружию, которая, быть может, завтра вступит в бой с врагами плечом к плечу рядом с вами. А вы своим поведением разрушаете остро необходимое и священное единство рядов защитников нашей Родины, где каждый друг другу — брат и сестра, готовые пожертвовать не то, что рубахой, боезапасом или краюхой хлеба, а своею кровью. Вы пришли сюда добровольно. Не женихов искать, не личную жизнь устраивать, а служить Родине. Служить России! Прошу приступить к примирению. Сержант Екатерина Кулешова. Подойти к Чаркиной. Она что-то хочет тебе сказать.
— Катя, прости меня, пожалуйста. Я обещаю, что ничего подобного впредь не произойдёт. Прости, — Чаркина протянула руку. Кулешова ответила ей рукопожатием. А потом случилось непредусмотренное. Они обе бросились навстречу друг дружке, обнялись и разревелись.
В квартире Колокольцевых прозвенел звонок. Надежда Петровна схватила трубку.
— Алло.
Но звон продолжался. Хозяйка бросила трубку и побежала к двери.
— Иду! Иду! — она открыла дверь. В квартиру вошёл генерал-лейтенант Колокольцев.
— Не ожидала?
— Ты как всегда непредсказуем. Раздевайся. Ужин готов.
Генерал скинул китель, прошёл на кухню, принялся мыть руки.
— Ну и как съездил? Что увидел интересного?
— Ты что же хочешь, чтобы я тебе за тарелку борща все военные и государственные тайны выдал? — он повернулся к ней с полотенцем в руках.
— А что ж тебе ещё дать? А-а-а-а, ложку забыла, — она смахнула с его плеча полотенце. Пошурудила в серванте и положила на стол ложку.
— Ну вот, ложка есть. А вилка?
— Зачем тебе вилка, ты что борщ будешь вилкой таскать?
— Ну, почему? Сало буду есть… И селёдку.
— А-а-а, вот вам сало, товарищ генерал… Вот и селёдка. А вот и вилка.
— А рюмка?
— Ох, вы какой, однако. Вот тебе рюмка.
— Так, наливай.
— Ну, ладно. Так и быть, — Надежда Петровна открыла буфет, достала графинчик и поставила перед мужем.
Иван Семёнович налил рюмку. Выпил. Подхватил вилкой ломтик сала и отправил его в рот. Утёр салфеткой губы и только тогда сказал:
— В одном из округов, приезжаю я в учебный центр. Все курсанты девушки. А в одной из учебных групп, знаешь, кого я встретил?
— Кого? Уж ни Зину ли Шпилёвую?
— Не угадала. Наливай.
Надежда Петровна налила рюмку. Иван Семёнович выпил, сквозь рюмку глядя на жену. Подцепил вилкой кусочек селёдки и отправил его вслед за водкой. Вновь утёр губы салфеткой и сказал:
— Держись за стол.
— Держусь.
— Крепко?
— Крепко. Не тяни.
— Теперь спроси: кого я видел?
— Да, кого ж?
— Любу.
— Любу? Как же это возможно?
— Ну да, то есть не её. А её копию. Точную копию. Представляешь? Но блондинку. Беленькая такая. Блондиночка. Ну, копия! Даже голос. И пальцы. Ну, всё! Ничего не понимаю! А чего ты сидишь?
— А что? Сплясать?
— Наливай!
— Да, пожалуйста. А может, тебе показалось? Ну, знаешь. Ты сейчас переживаешь за Любу, соскучился и любую девчонку, чуть-чуть похожую на Любу, принимаешь за неё.
— Ты думаешь? Но я там ни с кем не пил.
— Слушай. А может, нас этот Кир Кириллович водит за нос?
— Теоретически возможно. Щас позвоню Будину.
— Да, ладно… Сейчас-то не звони. Ты уже выпил. А позвони Любе.
— Да, она сразу не отвечает. Ей надо сначала послать сигнал. Дай мобильник. Вот так… Звонишь… Три гудка, и снимаешь. О! Сразу взяла.
— Папа, тебе чего?
— Привет! То есть, бонжур!
— Бонжур, мсье женераль.
— Ух, ты. Научилась уже. Впрочем, мы тоже не лыком шиты. Бонжур, мадемуазуль! Для того не надо бывать в Париже. А ну скажи, что-нибудь по-французски, чтобы у меня челюсть отпала.
— Папа, ты что выпил?
— Не выпил, но ужинаю и, возможно, выпью. Ну, ты скажешь по-французски или как? Или вообще… Или к примеру?
— Ладно. Записывай. Notre Pere qui est aux cieux. Que Ton soit santifie. Que Ton reqne vienne. Que То volonte soit fatte sur terre commt au ciel. Donne-nous chaque jaur notre pain quotidien… Ну, что, хватит или продолжить?
