Марлен Хаусхофер - Стена
Конец августа провела в горах, все время докучали больные ноги. Но мы с Луксом опять начали гулять: лежа без дела на кровати, я чересчур много думала. Я радовалась возвращению домой, лето казалось просто интермедией.
Десятого сентября снова спустилась в долину полоть картошку. Она особенно удалась. Бобов тоже было гораздо больше. Было мало гроз, а бурь и наводнений не было вообще. На этот раз оставила Беллу и Бычка на свободе. Хорошая погода соблазнила меня не лишать их солнечного дня.
К пяти часам добралась до лугов. Внезапно, из-за хижины еще ничего не было видно, Лукс замер, потом с диким лаем рванулся вперед. Я никогда прежде не слышала, чтобы он так лаял, яростно и с ненавистью. Тут же поняла, что случилось страшное. Когда хижина больше не мешала, я увидела. Человек, незнакомый мужчина, стоял на лугу, а перед ним лежал Бычок. Я видела, что он мертв, — огромная серо-коричневая туша. Лукс прыгнул на незнакомца и чуть не вцепился ему в горло. Я громким свистом позвала его назад, он послушался и, рыча, замер перед мужчиной, шерсть на нем встала дыбом. Я кинулась в хижину и сорвала со стены винтовку. Всего несколько секунд, но они стоили Луксу жизни. Почему я не бежала быстрее? Мчась по лугу, я увидела, как сверкнул топор и глухо опустился на голову Лукса.
Я прицелилась и спустила курок, но Лукс был уже мертв.
Человек уронил топор и рухнул, странно повернувшись. Не обращая на него внимания, я опустилась перед Луксом на колени. Раны не было, только немного крови на носу. Бычок страшно изуродован: голова его, разрубленная во многих местах, лежала в большой луже крови. Я отнесла Лукса в хижину и уложила на скамейку. Он вдруг стал маленьким и легким. И тут, как из дальней дали, до меня донеслось мычание Беллы. Она стояла, прижавшись к стене хлева, вне себя от ужаса. Я отвела ее в хлев и попыталась успокоить. Только тогда я вспомнила о мужчине. Я знала, что он мертв, такая большая цель, я не могла промахнуться. И была рада, что мертв: было бы тяжело добивать раненого. А в живых я бы его не оставила. А может, и нет, не знаю. Я перевернула его на спину. Он оказался очень тяжелым. Совсем не хотела его рассматривать. Омерзительное лицо. Одежда, грязная и рваная, из дорогой ткани и сшита хорошим портным. Наверное, охотник, как Гуго или один из адвокатов, директоров либо фабрикантов, которых Гуго тоже так часто приглашал. Кем бы он ни был, теперь он просто мертвец.
Не хотела оставлять его на лугу, рядом с мертвым Бычком, в чистой траве. И, ухватив за ноги, оттащила к обрыву. Там, где крутые склоны обрываются осыпью и цветут в июне рододендроны, я спихнула его вниз. Бычка оставила лежать, где он лежал. Он был слишком велик и тяжел. Летом его кости на лугу побелеют, сквозь них прорастут цветы и травы, и он медленно уйдет во влажную от дождей землю.
Луксу я выкопала вечером могилу. Под тем кустом с душистыми листьями. Глубокую, опустила его туда, закопала и крепко утоптала землю. И устала, так устала, как не уставала никогда. Умылась у колодца и пошла в хлев к Белле. Молока не было ни капли, она все дрожала. Налила ей полный ушат воды, но она не пила. Потом села на скамейку и стала ждать долгой ночи. Ночь пришла светлая, звездная, с гор дул холодный ветер. Но я не мерзла, я была холоднее ветра.
Белла снова замычала. Наконец я взяла свой тюфяк и отнесла в хлев. Не раздеваясь, легла. Только тогда Белла замолчала и, думаю, уснула.
С первыми лучами я встала, сложила рюкзак, привязала к нему большой тюк, взяла винтовку, и мы с Беллой ушли. Плоская бледная луна висела в небе, первые лучи зари окрасили скалы. Белла медленно шла, опустив голову, иногда она останавливалась и глухо мычала, оглядываясь.
Все, без чего я могу обойтись, и сейчас лежит в горной хижине, и я туда не вернусь. А может, пройдет и это, и я снова смогу пойти в луга.
Я отвела Беллу в старый хлев, накормила и пошла в дом. Ночью пришла Кошка и легла ко мне, и я уснула мертвым сном без сновидений.
На следующий день взялась за привычные дела. Белла мычала еще два дня, потом притихла. Пока стояли погожие дни, я выпускала ее пастись на поляне. Уже на следующий день занялась ремонтом дороги. Он занял десять дней. Пришел октябрь, я убрала картошку, бобы и собрала фрукты. Потом перекопала и удобрила поле. Весной я напилила столько дров, что под балконом больше не было места. Потом запасла подстилки, но это заняло всего неделю, и наконец, физически измотанная и разбитая, я оставила бессмысленные попытки бегства и сдалась своим мыслям. Но без толку. Не понимаю, что же стряслось. И сегодня спрашиваю себя, почему незнакомец убил Бычка и Лукса. Ведь я отозвала Лукса, и ему, беззащитному, проломили голову. Хотелось бы знать, почему незнакомец убил моих животных. Я этого никогда не узнаю, оно и к лучшему.
Когда в ноябре началась зима, я решила писать эти заметки. Последняя попытка. Не сидеть же всю зиму за столом, все задаваясь вопросами, на которые ни один человек, вообще никто на свете ответить не может. На записки ушло почти четыре месяца.
Теперь я совершенно спокойна. Заглядываю вперед, но недалеко. Вижу, что это еще не конец. Жизнь продолжается. С сегодняшнего утра я совершенно уверена, что у Беллы будет теленок. И кто знает, может, и котята тоже будут. Бычка, Жемчужины, Тигра и Лукса больше не будет никогда. Но будет кто-нибудь еще, мне от этого не уйти. Когда кончатся спички и боеприпасы, я этим займусь и буду искать выход. Но теперь есть другие дела. Как только потеплеет, я стану перестраивать комнату в новый хлев для Беллы, и мне удастся прорубить дверь. Еще не знаю как, но наверняка что-нибудь да придет в голову. Я буду совсем рядом с Беллой и новорожденным теленком, буду охранять их день и ночь. Воспоминания, горе и ужас и тяжелая работа останутся, пока я жива.
Сегодня, двадцать пятого февраля, кончаю писать. Не осталось ни клочка бумаги. Сейчас около пяти вечера и уже так светло, что можно писать без лампы. Вороны поднялись и с криком кружат над лесом. Когда они скроются из виду, я пойду на прогалину кормить белую ворону. Она уже ждет меня.
Александр Белобратов. Послесловие
Послесловие к запискам о конце света? К дневнику «голого человека на голой земле»? Странное занятие. Не лучше ли, прочитав эту жестокую и печальную книгу, осторожно закрыть ее и постараться если и не забыть о ней вовсе, то хотя бы отодвинуть на периферию сознания и чувствования все впечатления, ею вызванные? Выйти на улицу, побродить среди людей, взглянуть на детские лица, улыбнуться прохожему или заметить улыбку, адресованную тебе?
Или все же думать и писать о Марлен Хаусхофер — маленьком, хрупком человеке и большой писательнице, о ее романе «Стена» (1963), героиня которого, безымянная женщина лет сорока, случайно уцелела после глобальной катастрофы и берется за записки, чтобы «не сойти с ума», «не глядеть в темноту и не бояться»?
Марлен Хаусхофер родилась 11 апреля 1920 г. в местечке Фрауенштайн в Верхней Австрии. Детство Марии Хелены Фрауендорфер (таково полное имя писательницы) прошло в лесничестве, в котором работал управляющим ее отец. Эта местность, ее леса, альпийские пастбища, скалы, долины, охотничьи угодья, занимающие в романе «Стена» столь важное место, были знакомы Марлен с детства. Не придуман, а почти списан с натуры и охотничий домик, в котором героиня книги проводит около трех лет, — он был построен в двадцатые годы и сохранился по сию пору.
После окончания гимназии в Линце Хаусхофер училась в Венском университете. Студенческая любовь (скорее — привязанность, основанная на жалости) закончилась печальным образом: Марлен осталась одна с ребенком на руках. Через несколько месяцев она вышла замуж за человека, знавшего о ее несчастье и сумевшего поддержать ее в трудную минуту. Вскоре в семье появляется второй сын. В 1947 г. они переселяются в Штайр, маленький провинциальный городок, в котором муж Марлен имеет зубоврачебную практику. Вторую половину своей короткой жизни Марлен Хаусхофер ведет двойное существование. Она — примерная мать и жена, заботливая домохозяйка, живущая повседневными радостями и горестями невзрачной провинциалки. Но помимо этого Марлен Хаусхофер начинает писать, урывая часы от утреннего сна, чтобы не мешать домашним и не испытывать помех с их стороны.
Литературное признание приходит на удивление быстро. В 1952 г. отдельной книгой вышла повесть «Пятый год», за которую Хаусхофер получает Австрийскую Государственную премию. Писательницу узнают в Вене, ей открывается дорога в большую литературу. Брак тяготит Марлен. Она разводится с мужем и… остается в их общем доме, тянет на себе весь груз повседневных обязанностей домохозяйки, даже помогает ему вести картотеку больных.
За двадцать лет литературного труда Марлен Хаусхофер публикует несколько романов («Пригоршня жизни», 1956; «Потайная дверь», 1957; «Небо без конца», 1966; «Мансарда», 1969), рассказы, детские книги и книги о животных. Среди ее писательских удач — рассказ «Мы убиваем Стеллу» (1958) и повесть «Приключения кота Бартля» (1964), наиболее радушно принятые критикой. И все же главное произведение писательницы, ее абсолютная удача — роман «Стена», за который Хаусхофер получила престижную литературную премию имени Артура Шницлера. В одном из интервью она назвала роман «самой важной своей книгой» и добавила: «Не думаю, что мне снова выпадет такая удача, ведь на такой материал набредаешь, пожалуй, лишь раз в жизни».
