Сибирский папа - Терентьева Наталия

Он улыбнулся, засовывая телефон во внутренний карман и свободной рукой ненароком погладив меня по щеке.

– Что?

– Как ты с мамой… – Я не стала продолжать. Как будто я подслушивала.

– Мама болеет, ей надо помогать. Папа скоро на пенсию выйдет, пока работает, но на работе денег никаких нет, четыре месяца не платят. Вот так живем. Всем помогаю. Всё тащу сам. Никаких отдушин, никаких радостей. Заботы и работа. Ем что попало, сплю мало, нервничаю… Никто обо мне не заботится…

У него снова заиграла та же мелодия. Если он поставил эту мелодию на мамин звонок, как же нежно он к ней относится!

– Я занят, – сказал он спокойно и дружелюбно. – Перезвоню.

Контакт олененка был обозначен у него как две буквы «ЛД».

– Лидия Дмитриевна? Людмила Даниловна? Как зовут твою маму?

– У тебя точно факультет географии? – улыбнулся Кащей, явно не очень довольный, что я опять посмотрела на картинку.

А что тут такого? Почему нельзя спросить про маму?

– Нет, мою маму зовут Елизавета Владимировна. Не проси меня говорить, почему «ЛД», хорошо?

– Хорошо, – пожала я плечами. Какие тайны…

– Так чем все-таки занимается твой отец? Я тебе про своих всё рассказал.

Я внимательно взглянула на Кащея. Во-первых, он ничего толком не рассказал. А во-вторых, какая разница, что ему дались занятия моего отца?

– Мне кажется, он не бандит, – задумчиво произнесла я.

Кащей от неожиданности фыркнул.

– Не бандит?

– Нет. Но у него очень много… – Я остановилась. А надо это рассказывать Кащею? Что у моего отца очень много денег, как выяснилось. То, что я даже не могла предположить. Почему-то мне и в голову не приходило, что отец может быть из другого мира, того, что рядом и куда не попасть. Не могу сказать, чтобы я туда рвалась. Но я никогда близко к нему не подходила. У нас на факультете учатся несколько мажорных студентов, но я их не знаю лично, время с ними не провожу, не разговариваю, не общаюсь.

– Денег?.. – мягко договорил за меня Кащей.

Умный, хитрый Кащей. Это тебе не Гена-баритона, дурашка, который только что получил красный диплом МГУ со знанием трех европейских языков, а на самом деле как был растерянным золотым медалистом из маленького города средней полосы России, ошеломленным Москвой, ее играми без правил, ее расстояниями, шумом, вонью миллионов машин и гомоном разноязычной человеческой массы, так им и остался. Вот, пишет мне – я только что мельком взглянула на телефон: «Девочки не умеют любить, я понял». Гена – хороший, если у него есть такие категории – умеешь или не умеешь любить. Но ведь он имеет в виду, что я не ценю и не люблю его, больше ничего. А он умеет любить? Его любовь заключается в настырном требовании ответной любви, и всё.

– Ну да, денег, – усмехнулась я. – Как ты догадался? Просто я не знаю, откуда может взяться такое количество денег.

– Какая тебе разница? Он хороший человек?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Думаю, что да. Мне он понравился.

Я остановила себя. Может, не надо откровенничать с Кащеем? Когда я рядом с ним, я мгновенно попадаю в его какое-то особое поле, которое меняет мое настроение, планы, обычный способ общения с миром. Он это знает, чувствует и пользуется. Вот и сейчас он осторожно провел рукой по моему плечу, сжал его, погладил меня по шее – нежно и деликатно.

– Деньги – это такая суета и тлен, Машенька… – Он улыбнулся, откинул волосы. – Ты теперь богатая невеста, да? – совершенно нелогично продолжил Кащей. – Еще более недоступная и свободная, чем раньше. Я и так смотрю на тебя издалека и думаю: вот идет королева. Но раньше я думал, что у тебя маленькое бедное королевство, а теперь… Да уж… Куда мне! С моей комнаткой в общежитии МГУ…

– Подожди, подожди… – остановила я его. – Какая невеста, какая королева, причем тут твоя комнатка… Ты спрашивал про отца…

– Машенька… – Он взял меня за обе руки, поднес их к своему лицу, провел губами по моим ладоням.

Губы у него были горячие и сухие. Я попыталась освободить руки, но он крепко держал их.

– Машенька… Я хочу познакомиться с твоим отцом. Это очень важно. Ты для меня больше, чем… – Он запнулся. То ли слов не нашел, то ли не решился что-то сказать. Только смотрел неотрывно. И от его взгляда у меня застучало в голове, в сердце, горячее приятное тепло стало разливаться по всему телу. Я сама потянулась к нему. Ничего больше в мире не осталось – лишь серые глаза Кащея, его губы, еле уловимый запах табака, его неожиданно нежные и крепкие руки.

Перевернутая, ошеломленная, через несколько минут я отступила назад. Кащей не хотел меня отпускать, я и сама бы не отдалилась, если бы в кармане настойчиво не звонил телефон. Это мог быть только кто-то из моих родителей. Из трех моих любящих родителей. Смешно. Совершенно неожиданно звонила мне мама.

– Манечка, – встревожено проговорила мама… папиным голосом.

Я встряхнула головой. Я совсем потеряла разум? Нет… Просто звонит, естественно, папа, с маминого номера. Им всё равно – они берут любой телефон, который у них под рукой, и звонят. У них всё общее, секретов друг от друга нет, я почти уверена в этом.

– Манечка, ты слышишь меня? Почему ты не отвечаешь? У тебя всё хорошо? Как твоя рука?

– Я забыла про нее, всё нормально, пап! Укол сделали, всё прошло.

– А ты где сейчас?

– Я?.. – Я взглянула на Кащея, который, положа руки мне на талию, прижимал меня к себе крайне недвусмысленно, и от его непривычной близости мне как-то не хотелось больше ни о чем думать, ни с кем говорить… Тем не менее я ответила папе очень спокойно: – Я скоро пойду в гостиницу. Я гуляю в парке.

– Манечка… А что у тебя с голосом? Ты здорова? Ты одна? Тебя никто не обижает? – спросил папа. – Ты прости, просто мы волнуемся. Ты обычно пишешь, посылаешь фотографии, а тут… Молчишь и молчишь.

– Пап… – Я постаралась отогнать мгновенно навалившееся раздражение. А почему, собственно, они ждут от меня каждую минуту сообщений и новостей? Я разве не взрослый человек? Ну, почти взрослый…

– Ладно, – грустно сказал папа. – Пришли фотографии города. Ну и там… Что хочешь.

– Хорошо.

– Мы тебя целуем. Береги себя, пожалуйста!

– Ладно.

– Как тебе новые родственники?

– Нормально.

Я хотела отвечать папе по-хорошему, а получалось не очень, я сама это понимала. Мне мешал Кащей, утаскивающий и утаскивающий меня за собой, в какой-то другой, новый мир, где новые ощущения, яркие, страстные, где тело живет своей собственной жизнью, где мой разум мне совсем не нужен, где не надо на каждый вопрос тут же искать рациональный ответ, где ответ изначально известен. Ответ этот заключен в одном-единственном слове – любовь.

Мы остановились у скамейки, Кащей встал за ней, прислонившись ее к спинке и притянул меня к себе. Я как будто перестала видеть и слышать всё, что происходит вокруг.

– Тебе понравилось? – спросил Кащей тихо, когда я наконец почти высвободилась из его крепких рук.

Я чуть отступила назад. Какое неправильное слово… Зачем он так говорит? Я резко сбросила его руки.

– Ты что? Ты обиделась?

Я пожала плечами. Не буду даже отвечать. Наверное, я перегрелась. Целовалась с Кащеем… сколько? Час? Два? Я взглянула на телефон. Нет, всего двадцать минут. А показалось, что закончилась старая жизнь и началась новая. И старая жизнь была давно-давно…

– Я умею делать женщине приятно… – проговорил Кащей. – Это ведь только начало… Ты еще вообще ничего не знаешь…

– Помолчи, пожалуйста!..

– Да ты хоть скажи, что такое?

От невозможности объяснить ему очевидное у меня выступили слезы на глазах. Чтобы Кащей их не заметил, я отвернулась.

– Что? Что такое? – Он полез мне прямо в лицо, махнул волосами, я отбросила его волосы, которые попали мне в рот. – Ты – плачешь? Ты?

– Нет. Не я. И не плачу. Ты циник.

– Да, я циник, – самодовольно улыбнулся Кащей. – Я ужасный, я невыносимый… – Говоря всё подряд, он неожиданно опять начал меня целовать, и я, не желая этого, понеслась вслед за ним, в другой мир. Мир желаний, ощущений, в котором растворяешься и теряешь себя.