Сэм Хайес - В осколках тумана
Эд роняет газету и в упор смотрит на меня. Что бы он ни думал о Дэвиде, но моя мама тут ни при чем!
— Джулия, врача твоей матери обвиняют в очень серьезном преступлении. А твоя связь с этим человеком все только усложняет.
Я уверена, ему сейчас хочется обнять меня, как в старые добрые времена, — голос Эда мягок, точно дружеские объятия.
— Послушай, мы с тобой все еще родственники, и ты знаешь, что я тебя люблю. Но ты должна мне поверить, ради самой себя поверить. Держись подальше от Дэвида Карлайла.
Эд встает, сгребает со стола ключи, быстро целует Надин в макушку и уходит.
— Прости, — произношу я, когда хлопает входная дверь, и даю волю слезам.
Я всхлипываю, бормочу «прости» и снова всхлипываю. Утыкаюсь лицом в плечо Надин, размазывая тушь по медицинской униформе. Отрываюсь от подруги и снова говорю «прости», уже по поводу туши.
Мы смеемся.
— Знаешь что? Прямо сейчас я позвоню Крисси и попрошу выяснить, что там с Мэри. Не уверена я, что «Лонс» — самое подходящее для нее место. В общем, давай посмотрим, что мне удастся разузнать.
— Спасибо, Надин. Я у тебя в долгу. — Я сморкаюсь.
— Это точно. И вот как ты расплатишься со мной — выкарабкаешься из всего этого дерьма во что бы то ни стало!
Надин принимается собирать тарелки.
— Как Марри? — спрашивает она.
Я снова настораживаюсь и вру:
— У него все хорошо.
Забрав Алекса и Флору, я въезжаю в Уизерли и замечаю Бренну и Грэдина. Они выходят из школьного автобуса на остановке в центре деревни. Бренна одета очень скромно, волосы она собрала в узел. За спиной Грэдина болтается школьный рюкзак. Внезапно рядом с его головой проносится камень. Я вздрагиваю. Но Грэдин, похоже, даже не замечает.
— Эй! — вопит Бренна.
Дикой кошкой она бросается к группе ребят.
— Оставьте его в покое, мать вашу!
Только теперь Грэдин, сосредоточенно разглядывающий подернутую инеем траву под ногами, поднимает голову.
Я торможу рядом с ними, опускаю стекло и приказываю:
— Садитесь. Алекс, подвинься.
Грэдин втискивается рядом с моим сыном, а Бренна садится впереди. От них исходит сугубо деревенский запах.
— Как прошел день?
Бренна пожимает плечами.
— Грэдин, как дела в школе? — Я бросаю взгляд в зеркало заднего вида.
— Его травят, — отвечает за брата Бренна. — Обзывают, бьют, крадут вещи, отбирают деньги на завтрак.
На мрачном лице девочки появляется умоляющее выражение: сделайте что-нибудь!
И что, последовать совету Марри, сказать, что я их отсылаю? Сомневаюсь, что они поймут, почему я позвонила в службу опеки и попросила определиться с их дальнейшей судьбой.
Флора начинает ерзать на заднем сиденье.
— Потерпи, милая, — громко говорю я, и в зеркале мелькают руки Алекса, который переводит ей мои слова.
Мы въезжаем на замощенный булыжником двор, успевший зарасти грязью с тех пор, как заболела мама. У меня нет ни времени, ни сил, ни желания взваливать на себя еще и заботы о ферме. Я торможу и едва не вскрикиваю, увидев, как из задней двери выходит Марри. Возмутительно, что он думает, будто может приходить сюда и уходить, когда вздумается.
Он направляется к машине.
— Я помню, где Мэри прячет запасные ключи, — извиняется он, уловив мое раздражение.
— Я не хочу, чтобы ты меня опекал, Марри!
Сама не возьму в толк, откуда столько злости в моем голосе, но поделать с собой ничего не могу. Я закрываю машину, дети гуськом тянутся к дому. О черт, их же нужно покормить, а я не знаю, что у нас есть из продуктов. В магазине я не была уже очень давно.
Марри тут как тут, берет меня за руки. Я морщусь. Запястья болят после инцидента с Грэдином.
— Скоро появятся новости.
Я замираю.
— Вот как?
— Служба уголовного надзора требует пересмотра свидетельских показаний. Похоже, они сомневаются в убедительности доказательств.
— Пойдем внутрь, — говорю я, стараясь сохранять спокойствие.
Отсылаю Алекса и Флору в гостиную, чувствуя себя преступницей, там наверняка холод собачий, а из развлечений только DVD-плеер с одним-единственным диском.
Марри опускается на корточки у камина, помешивает угли, подбрасывает еще.
— Проще говоря, прежде чем передать дело в суд, они там рассматривают два главных пункта. Во-первых, необходимо удостовериться в том, что надежных свидетельств достаточно, чтобы признать человека виновным. Иск отзывается, если доказательств недостаточно или они неубедительны.
— Каким бы серьезным ни было дело?
Марри кивает:
— Да. Во-вторых, государственный прокурор должен решить, требуют ли интересы общества рассмотрения дела в суде. К сожалению, против Карлайла много улик, и поэтому ответ на этот вопрос будет утвердительным. Но если доказательства не так сильны, как мы думали раньше, есть шанс, пусть крошечный, что иск отзовут. Во всяком случае, его освободят под залог.
И тогда моя жизнь хотя бы частично вернется в нормальное русло.
— Разве так можно? Сначала его арестовали, а потом внезапно решили, что он ни в чем не виноват?
— Ты не так поняла. — По лицу Марри видно, что он не хочет объяснять. — Служба должна решить, насколько надежна информация…
— У них есть свидетели?
Марри отводит глаза. В кухню вбегает Флора, которой прискучил телевизор, и он подхватывает дочь на руки.
— Все не так просто, Джулия. — Он корчит Флоре гримасу, словно не желая говорить в ее присутствии.
— Марри, она тебя не слышит. Господи, просто скажи, что известно полиции?
Он долго молчит, а затем обрушивает на меня:
— Полицейские считают, что Дэвид… был в связи с Грейс Коваттой. У них есть показания свидетелей, а также запись одной из городских камер, на которой видно, что они вместе в его машине и… — Он осекается.
— И? — гневно требую я.
Грейс сидела с Дэвидом в его машине?
Комната перед глазами плывет. Что все это значит? Бога ради, что все это значит?!
— Почему ты раньше молчал? — шепотом спрашиваю я и тут же кричу в голос: — И что с того, что Грейс была в его машине? Я сама не раз подвозила ее. Это не значит, что я на нее напала.
— Поэтому я и говорю о шаткости улик. Остальные не лучше. Не волнуйся. Если полиция не найдет других, более веских доказательств, обвинение против Дэвида отправится в мусорную корзину.
— Это все, что тебе известно?
— Да, это все.
Марри подкидывает Флору, притворяясь, будто сейчас ее уронит. Дочь восторженно визжит.
— Джулия, обвинение серьезно, и последствия тоже будут серьезными. Ты даже не представляешь, что можешь услышать.
