Олег Рой - Нелепая привычка жить
— Когда придет его время? — Малахов уцепился за эти слова. — Он не умрет?
Она пожала плечами:
— Все вы умрете рано или поздно…
— А писатель? Сколько ему осталось?
— Можно подумать, что тебя это волнует, — съязвила дама. — Сам сказал Аркадию, своему псу цепному, чтобы он добивался согласия продать дом любой ценой. Добился? Получил, что хотел? Ну, а теперь пришла пора расплачиваться. Не мне тебе рассказывать, что за все надо платить.
— Я должен буду заплатить своей смертью за то, чтобы этот старик остался жить? — глухо спросил Виталий.
Кажется, впервые за все время их разговора она удивилась. Недоуменно посмотрела на него, отвела взгляд, чуть отвернула голову и снова посмотрела, уже искоса:
— Что это ты вдруг выдумал? Нет, конечно, в этом смысле у вас разные пути. Хотя, ты знаешь, в этих твоих словах что-то есть…
Дама словно бы задумалась на некоторое время, затем вдруг улыбнулась, видимо, своим мыслям.
— А что? Мне нравится эта идея! Жизнь за жизнь! И выбор придется сделать тебе.
— Я тебя не понимаю… — нахмурился он.
— А что тут не понимать? Все крайне просто. Ты сам решишь, кого мне забрать с собой — тебя или кого-то другого.
— Другого? Кого?
— А что, у тебя нет подходящей кандидатуры? Да брось, никогда не поверю. Каждый из вас кому-то да желает смерти. И каждому кто-то желает. Все вы конкуренты на этой земле, все друг другу мешаете, постоянно боретесь — за пищу, за жилье, за любовь, за деньги, за власть, за успех… Нет такого человека, который ни разу в жизни не поддавался искушению позвать меня к ближнему своему. Хотя бы в мыслях. А иногда к самому-самому близкому. Я знаю. Я много повидала. Бывает, человек совершенно искренне уверен, что любит своих близких и не мыслит жизни без них, а нет-нет да и проскользнет подлая мыслишка: «А вот если бы…» Чаще всего я их, конечно, не слушаю. Но иногда могу и откликнуться на столь горячую просьбу — а почему бы и нет? Иногда мне нравится зацепиться за какую-нибудь вашу случайную фразу. А вы потом удивляетесь и сокрушаетесь: «Но я же не хотел! Я ведь просто так!»
— Я никому не желаю смерти, — торопливо возразил он.
— Правда? Ты так считаешь? Ну что же, тем интереснее. Я предлагаю тебе такую игру.
— Игру? — недоверчиво переспросил он. — Странно как-то звучит: игра со смертью. Словно название второсортного боевика.
— Ну назови это не игрой, а обменом, — охотно согласилась она. — И давай договоримся, что я не буду забирать тебя еще какое-то время — при условии, что ты предложишь мне достойную замену.
— Как я могу предложить тебе кого-то?
— Да легко! — Она наклонилась и подняла с земли коротенькую веточку, длиной не более карандаша. — Мы сделаем очень просто — ты возьмешь вот это и переломишь пополам. И тот, кого ты назовешь, просто исчезнет с лица земли.
— О боже! Кого я должен назвать?
— Да кого угодно! Любого человека, который тебе не нравится. Или не одного человека, а нескольких. Пару своих врагов. Всех конкурентов, полный список. Или даже целый народ. А что? Например, цыгане, ты же их терпеть не можешь! Грязные, шумные, наглые, вороватые… Вот переломишь палочку — и устранишь всех разом, вместе с их цыганками и цыганятами! Ну что? Не хочешь попробовать?
Она протянула веточку Малахову, тот содрогнулся всем телом и отпрянул, будто это был не сухой сучок, а ядовитая змея. Дама расхохоталась, а потом вдруг вмиг стала серьезной.
— Ну ладно, пошутили, и хватит, — заявила она и будто в подтверждение своих слов отшвырнула палочку, которая упала на землю и тут же затерялась среди лесного мусора. — Конечно, абы на кого я тебя менять не буду… Пусть это будет один человек. Один, но вполне конкретный.
— Но кто? Кто это будет?
— А об этом мы поговорим в следующий раз. Я уже и так сказала тебе слишком много для первой встречи… А ты устал, и у тебя болит голова.
Он хотел было возразить, но она остановила его движением руки.
— Ты слышал? На сегодня хватит. Приезжай послезавтра утром, хоть сюда же. Мне тут понравилось. Тихо, спокойно. Тогда и продолжим.
Он и правда чувствовал, что очень устал. Голова кружилась и болела уже почти нестерпимо, тело ломило, руки и ноги были тяжелыми и отказывались повиноваться, а веки и вовсе налились свинцом. Его неудержимо клонило в сон, и он уже готов был отключиться, когда услышал:
— Да, и еще одно. Будь осторожнее в своих словах! Помни все, о чем мы с тобой говорили.
Открыв глаза, Малахов не сразу понял, что с ним произошло. Он сидел на скамейке перед сторожкой, вокруг не было ни души. В голове катался тяжелый шар, словно с бодуна. Тучи совсем сгустились, небо сделалось свинцово-серым, поднялся холодный ветер. Не иначе собирался дождь, а возможно, и гроза.
— О господи! — пробормотал Виталий, озираясь по сторонам. — Так мне это приснилось… Боже всемогущий, ну и сон…
Он энергично растер лицо ладонями, чтобы хоть как-то привести себя в чувство, затем вытащил мобильник и набрал номер супруги. На этот раз трубку взяли почти сразу же, после третьего звонка. Судя по звуковому фону — музыке и громким веселым голосам, — Лана находилась в каком-то очень оживленном месте.
— Ой, зайка, как хорошо, что ты позвонил! — защебетала она, стараясь перекричать окружающий шум. — А я тебя набираю, набираю и никак не могу дозвониться, — ты то недоступен, то трубку не берешь… Не сердись на меня, пожалуйста, но тут такое дело — Алиска неожиданно позвала к себе на сейшн… Ты же понимаешь, я никак ей не могла отказать.
— Значит, тебя больше не ждать… — зачем-то уточнил Малахов. Как будто это и так не было ясно!
— Нет, давай отложим все до завтра, хорошо? Ты еще там, да?
— Да… Послушай, а эта твоя помощница, Татьяна Тосс… Она сейчас с тобой? — он и сам не знал, почему вдруг стал это выяснять.
— С чего это вдруг? — удивилась Лана. — Нет, конечно.
— Слушай, опиши мне, как она выглядит.
— Ну, ей около пятидесяти, среднего роста, стройная, даже худая… Волосы пепельные, прямые, примерно по плечи. Всегда очень прилично одета, со вкусом накрашена… А зачем это тебе?
— Да, понимаешь… — Виталий замялся. — Я вроде видел тут какую-то женщину… И подумал — вдруг это она?
— Ну что ты, этого никак не могло быть! Что бы ей делать там без меня? Да она и дороги-то не знает…
Глава 9 Условие обмена
Не успел Виталий выехать на Волоколамку, как разразилась сильнейшая гроза. Молнии сверкали прямо над головой, раскалывая свинцово-серое небо яркими трещинами, поминутно грохотал гром. Такого дождя в этом году еще не было — воистину «разверзлись хляби небесные». Вода лилась сплошной серой стеной, видимость была почти нулевая, никакие фары, никакие «дворники» не помогали. Обстановка на дороге сделалась опасной, машины ползли еле-еле. И если по направлению в город, куда ехал Малахов, автомобилей было еще не слишком много, то из Москвы тянулся сплошной поток. Ничего удивительного — пятница, вечер, люди стремятся за город. Понадеялись на русское «авось»: может, повезет и удастся проскочить до дождя…
