Аравинд Адига - Белый Тигр
По ночам я лежал под своим накомарником, не погасив лампочку, и глядел, как тараканы ползают по сетке, как трясутся их усы, — точно так же ходили ходуном и мои нервы. Я до того ушел в себя, что не в силах был встать и смахнуть насекомых. Таракан плюхнулся на сетку прямо у меня над головой, а я и ухом не повел.
Мне следовало потребовать с них денег, когда меня пытались упечь в тюрьму за наезд, которого я не совершал. Сумму, которой хватило бы, чтобы поиметь двадцать белокожих девушек!
Таракан внезапно взлетел в воздух. Его место на сетке тут же занял другой.
Двадцать?
Сотню. Две сотни. Три сотни, тысячу, десять тысяч золотоволосых шлюх. Да и то было бы мало.
За следующие две недели я с головой ушел в недостойные махинации. Мухлевал вовсю. Сливал и продавал бензин, получил от механика липовый счет на техобслуживание, трижды подвозил левых пассажиров.
Самое поразительное заключалось в том, что каждый раз, получая наличность, я чувствовал вовсе не стыд. Знаете, что я чувствовал?
Ярость.
Чем больше я у хозяина воровал, тем отчетливее понимал, как он обворовал меня.
Если вернуться к аналогии, которую я уже как-то использовал, то я отращивал себе брюхо, чтобы меня наконец начали принимать всерьез.
И вот как-то в воскресенье, когда мистер Ашок сказал, что сегодня вечером я ему не понадоблюсь, я засадил для храбрости два стаканчика виски и отправился к Меченому. Он сидел на своей кровати в общей спальне, играл в карты с другими шоферами. На стене над ним висел плакат с портретом очередной киноактрисы, «оттраханной» хозяином, — плакаты регулярно менялись.
— Можете говорить все что угодно, только я в одном уверен: эти выборы люди правительства проиграют.
Тут Меченый увидел меня.
— О, кто пожаловал! Какая честь! Гуру-йог удостоил нас визитом! Милости просим, досточтимый сэр!
Мне улыбнулись. Я осклабился в ответ.
— А мы тут выборы обсуждаем, Мышонок. Здесь тебе не Мрак, результаты не подделывают. Сам-то пойдешь голосовать?
Я поманил Меченого пальцем.
— Зайди попозже, Мышонок. У нас интересный разговор.
Я помахал бурым конвертом у него перед носом. Меченый тут же отшвырнул карты.
Мы прошли на стоянку к моей «Хонде Сити». Меченый пересчитал деньги.
— Отлично, Мышонок. Вся сумма на месте. А где твой хозяин? Сам его повезешь?
— Я сам себе хозяин!
С минуту он не мог взять в толк, что я сказал. А потом раззявил рот — и кинулся меня обнимать.
— Мышонок! Ну ты молоток!
Он ведь прибыл из Мрака, как и я, и сейчас преисполнился гордости за собрата, который к чему-то в этой жизни стремится.
На хозяйской «Тойоте» он отвез меня в гостиницу и по пути расписал, как «бомбит», когда босса нет поблизости.
Гостиница находилась неподалеку от комплекса «Саут Икстеншн», вторая очередь, настоящего средоточия магазинов. Меченый закрыл машину, ободряюще ухмыльнулся и вместе со мной подошел к стойке портье. Человек в белой рубашке и галстуке-бабочке, листавший толстую книгу для регистрации, заложил страницу пальцем и поднял на нас глаза. Меченый перегнулся через стойку и зашептал что-то ему на ухо.
Человек в белой рубашке покачал головой:
— Золотоволосую женщину — для него?
И наклонился ко мне поближе, как бы желая получше меня рассмотреть.
— Для него?
Меченый улыбнулся.
— Слушай, богатые в Дели уже заграбастали себе всех златовласок, кто у них следующий на очереди? Зеленоволосые прямиком с Луны? Пора и рабочим поразвлечься с белыми бабами. Этот малый — будущее твоего бизнеса, обслужи по высшему разряду.
Менеджер замялся, потом захлопнул свой гроссбух и протянул руку будто за подаянием:
— Пятьсот рупий сверх таксы. Надбавка за пролетарское происхождение.
— У меня столько нет!
— Гони пятьсот рупий — или разговор окончен. Я сунул ему последние триста рупий. Он принял, поправил бабочку и зашагал вверх по лестнице.
Меченый хлопнул меня по плечу:
— Удачи тебе, Мышонок, ты уж там постарайся за всех нас.
Я бросился вслед за менеджером. Номер 114 А.
Галстук-бабочка стоял, прижав ухо к двери.
— Анастасия? — негромко спросил он. Постучал и опять припал ухом к двери.
— Анастасия, ты тут? И распахнул дверь.
Люстра, окно, зеленая кровать. На кровати сидит девушка с золотыми волосами.
Я вздохнул. Ну ни капельки не похожа на Ким Бейсингер. В подметки ей не годится.
Именно тогда я особо остро почувствовал, что все лучшее достается богатым, а мы довольствуемся объедками с барского стола.
Менеджер раскрыл обе ладони, повертел у меня перед лицом. Повторил жест.
Десять и десять пальцев будет двадцать. У меня двадцать минут.
Потом он показал, как стучит в дверь кулаком. Нога в блестящем черном ботинке изобразила пинок под зад.
— Усек?
— Да.
Дверь захлопнулась. Женщина с золотыми волосами так и сидела, отвернувшись.
Я только набрался смелости и сел с ней рядом, как в дверь забарабанили.
— Постучу — сеанс окончен. Усек?
— Хорошо!
Я пододвинулся поближе к женщине. Она не шелохнулась. Я коснулся ее волос, легонько потянул за локон, чтобы она повернулась ко мне лицом. Вид у нее был усталый, истасканный, под глазами синяки, словно от побоев.
Она широко улыбнулась хорошо знакомой мне улыбкой — так слуга растягивает губы, глядя на хозяина.
— Как тебя зовут? — спрашивает. И эта тоже говорила на хинди! Женские языковые курсы для отъезжающих в Индию у них на Украине открыли, что ли?
— Мунна.
Она усмехнулась:
— Вот уж неправда. Просто «мальчик», и все?
— Точно. Родные называли меня только так.
Она засмеялась — смех у нее был высокий, серебристый, — качнула своими золотыми волосами... Сердце у меня колотилось как безумное.
— Знаешь, когда я была маленькая, меня называли просто «девочка». То есть на моем языке это слово значит «девочка». Забавно, правда?
— Ух ты. — Я задрал ноги на кровать.
Она принялась расписывать, как ее в этой гостинице донимают комары и какой мерзавец этот менеджер, я кивал в ответ. Какое-то время мы вели беседу в таком духе, потом она вдруг сказала: «Ты такой симпатичный и милый» — и погладила меня по голове. Тут я вскочил на ноги и вскричал:
— Как ты попала сюда, сестра? Как тебя занесла в этот притон разврата? Прочь из этого гиблого места — не надо страшиться злого менеджера, отныне ты пребудешь под моей защитой! Я буду тебе братом, я, Балрам Хальваи!
Когда в Индии снимут про меня фильм, то вложат мне в уста именно эти слова. А в жизни...
