Екатерина Мурашова - Одно чудо на всю жизнь
— Я думал, — глухо сказал Альберт. — Чего врать — я всё время думаю. И мне страшно. Хорошо Баобабу, ему законы мироздания вообще по барабану. Видит только то, что перед глазами стоит. Или Маринке с Лилькой — чувствительные дуры, они тоже всё что угодно как должное примут… Я пытался аккуратно с отцом говорить, в качестве гипотезы… Он, конечно, зануда, но всё-таки умный мужик, в университете преподаёт, на конференции всякие ездит…
— Ну? И что он сказал?
— Он сказал, что мир нами безусловно не познан. Что наверняка есть вещи, которые в здание современной науки никаким боком не вписываются. Но это не потому, что этих вещей нет в природе, а потому, что само здание ещё очень недостроенное.
— И что это для нас значит?
— Ещё он сказал, что в мире есть такие законы, ну, как бы саморегуляции. Индусы называют их законами кармы, законами причины и следствия. Есть такой закон на уровне организма, называется — гомеостаз. Есть на уровне вида животных, называется — естественный отбор. А карма — это как бы такое всеобщее, для Вселенной. Это ты понимаешь?
— Понимаю вроде. Причина, за ней следствие, чего ж тут непонятного?
— Ну вот. И на уровне общества тоже всё как-то регулируется, если не туда идёт…
— Ну да, конечно, войны начинаются, революции. Я помню — нам Максим Палыч объяснял. Я бы тогда ещё послушал, интересно, но наши дураки урок сорвали… Зачем?
— Мой отец говорит, это оттого, что у нас в классе двадцать пять ребят и всего шесть девчонок. От этого гормональная обстановка недопустимо напряжённая и агрессия повышенная. А Максим просто подвернулся, потому что орать не умеет, как та же Ксюша… Но я не об этом. То есть не о Максиме хотел сказать. И не о войнах и революциях. Войны и революции — это регуляция как бы снаружи. А есть ещё регуляция в головах, внутри. И вот это нам уже совсем близко подходит…
— Объясни. Не понял.
— Да я сам не до конца понимаю, но чувствую — близко. Вот смотри. Люди всегда во всякую нечисть верили. Которая как бы может наказать, если что-то неправильно делаешь. Но люди же не просто придумывают всяких себе чертей, богов, водяных, духов, дивов и прочих. Они же ещё их регулярно видят, встречаются с ними, разговаривают, послания всякие от них передают…
— Ну да, Моисей — евреям. На скрижалях. Я помню.
— Ну, Моисей — это давно было. Но ведь сейчас-то то же самое. Чуешь? Только с поправкой на время. Двести лет назад видели Бабу-Ягу в ступе, как она по небу летит, а теперь — всякие НЛО. Вон тот же уфолог Афонькин — если судить по его страничке в интернете, то он лично два раза с инопланетянами встречался. Причём один раз — чуть ли не за руку…
— Да ты что?!
— А то — фирма веников не вяжет…
— То есть ты хочешь сказать, что Аи и её корабль — это такая вполне земная форма саморегуляции? Ещё наукой не познанная? Но что же она регулирует? И почему в нашем классе? Больше негде, что ли?
— Этого я, извини, не знаю. И вообще, сам понимаешь, всё это только гипотеза. Довольно бредовая, между прочим… Покажи-ка мне лучше свою теорему…
— Ладно. А ты мне выражение для сокращения обещал…
Шатун, Мокрый и Костик на корточках сидели возле сырой, обшарпанной стены и по очереди курили одну сигарету. Огромная дверь на той стороне улицы, за которой они наблюдали, уже давно оставалась закрытой. Вокруг стремительно темнело. Мимо прошёл дядька с крупной овчаркой на поводке. Овчарка подозрительно обнюхала штаны Мокрого и ботинки Шатуна и глухо зарычала.
— Шли бы вы отсюда, ребята, — проворчал хозяин овчарки.
— Тебя, козла, не спросили, — вслед ему огрызнулся Костик.
— Сколько ж они учатся-то?! — раздражённо спросил Шатун. — Все уж домой ушли.
— Может, у них какой-то добавочный урок? — предположил Мокрый.
— И они сегодня не поедут? — продолжил мысль Костик. — И мы тогда зря сюда притащились…
— Да ладно, — Мокрый примирительно качнул головой. — Переночуем в котельной. Завтра покараулим.
— Жрать охота… — протянул Костик.
— На, пожуй, — Шатун вытащил откуда-то из недр куртки банан, протянул Костику.
— Откуда у тебя? — изумился тот.
— Откуда, откуда… — усмехнулся Шатун, обнажая гнилые зубы. — Ларёк на углу проходили, помнишь?
— Ловко, — Костикины мелкие зубы уже перемалывали кремовую ароматную мякоть.
— Во, глядите, идут! — прошипел Мокрый. — Кончай базар!
— А которые же сегодня поедут?
— Считай. Прошлый раз вот этот мелкий ездил, он от электрички всех и увёл, следы запутал. Чует он что-то, что ли? И вон тот ездил, длинный. А до того — в очках. Значит, сегодня, скорее всего, поедет вон тот здоровый или вот этот, в красной куртке. Давай, я за здоровым иду, а вы с Костиком — за курткой. Если через пятнадцать минут он из дома не выходит, значит всё — встречаемся на вокзале. Второй вагон от головы — помните? Идёт — пасёте его до места встречи. Всё — разбежались.
Стасик и Баобаб с недоумением покосились на Борьку с Витьком:
— А вы чего пришли? Ваша же очередь следующая.
— Маринка не может сегодня, у неё гости, — объяснила Капризка. — Я Витьку позвонила, он согласился. А Борька сам захотел. Он с Аи разговаривает, а не прячется, как вы.
— Ну, я с ней об истории разговариваю, — подтвердил Борька. — Она образованная, почти как Максим Палыч. Откуда только такие девчонки берутся?.. Как хотите, а я не верю, что она инопланетянка! Наша она, только память частично потеряла…
— Не хочешь, не верь, — проворчал Баобаб, которого все эти тонкости интересовали мало. — Стас, пушка с тобой?
Стасик кивнул, многозначительно хлопнул себя по боку.
— Гляди, Мокрый, как их сегодня много-то…
— Ничего, у нас тоже подкрепление есть. Забыл? Вонючка на вокзале с Братцем Кроликом встречается, промышляют чего-то. К поезду подойдут. Хорошо, что они всегда на одной электричке ездят, в одном вагоне.
— Не, помнишь, тот мелкий их увёл. Они выскочили, пересели, мы их и потеряли.
— Ну, я и говорю, мелкий, блин, чует что-то. А другие ему, видно, не верят. Сегодня его нет — это хорошо, это нам на руку.
— Значит, делаем так, — Вонючка командовал, но не по праву старшинства и уважения. Заводилой и самым старшим в тройке до недавнего времени был Братец Кролик. Но фарт покинул Кролика, и он, как и все остальные, слушал Вонючку. — Проходим в вагон все разом. Я остаюсь у кнопки, чтоб ментов никто не вызвал. Мне лучше не светиться, я с одним из них уже дрался. Тебя, Мокрый, тоже помнить могут, поэтому держись позади. Говорить будут Кролик и Костик. Костик, потому что малой, не страшный, а Кролик — умеет не заводиться. Помните, что говорить?
