Герман Кох - Летний домик с бассейном
Будь у меня два сына, как у Ралфа, я бы в крайнем случае припарковался даже в пяти километрах, подумалось мне сейчас. Но у меня две дочери. Я вспомнил проводы старого года несколько лет назад. Вопреки голосу рассудка я все же купил тогда пачку петард и шутих. В полночь установил на крыльце перед дверью пустую бутылку с первой ракетой. Связал вместе фитильки трех небольших петард и подбросил их вверх. Но Юлия и Лиза остались в дверях. При первом разрыве обе съежились и попятились в дом. Потом на пороге появилась и Каролина. Все трое смотрели на меня. Я запустил еще несколько петард. Надел на одну пустую жестянку, чтобы рвануло погромче. Каролина тем временем дала девочкам по бенгальскому огню, однако на улицу они так и не вышли. Стояли на пороге, вытягивая руки как можно дальше, чтобы искры не упали на дверной коврик. Оттуда и смотрели на своего отца. Ведь он, мягко говоря, вел себя странно. Как двенадцатилетний мальчишка. Женщины в войну шьют солдатскую форму. Снаряжают на фабрике боеприпасы. Вносят вклад в обеспечение военных действий, так это называется. Но стрелять предоставляют мужчинам.
— Папа, папа! Можно, мы прямо сейчас запустим?
Алекс и Томас вернулись с двумя пачками петард в охапке. Некоторые длиннее их самих. И было их столько, что мальчишки едва тащили. Две-три упали на пол.
— Может, еще немного повременим? — сказал Ралф. — Через часок пойдем все вместе на пляж.
— Но соседи-то запустили, — сказал Алекс.
— Ну па-ап, — сказал Томас. — Пожалуйста!
Ралф покачал головой. Смеясь, взял со стола пустую бутылку.
— Ладно, только одну.
Я смотрел на штабель петард на террасе. Самые маленькие и те длиной не меньше метра. Сейчас, когда лежали на кирпичном полу террасы, они живо напоминали конфискованный арсенал. Секретные запасы партизанского движения или террористической ячейки. Враг, превосходящий их в технике, располагал танками и самолетами. Захватчики имели вертолеты, с которых стреляли ракетами с лазерным наведением, однако примитивные «Хассамы», которые поражали произвольные гражданские цели, наносили куда больший психологический ущерб.
— Нет, не здесь, — сказал Ралф. — Нельзя так близко от остальных петард. Одной искры достаточно — и мы все взлетим на воздух, заодно с домом. Лучше пальнуть от бассейна.
— По-твоему, это хорошая идея? — спросила Юдит.
— Лучше бы подождать до тех пор, когда поедем на пляж, — сказала Каролина.
— Я иду в дом, — произнесла мать Юдит.
Но Ралф только рассмеялся:
— Да поймите вы, мальчики ждать не могут.
От петарды, которую Алекс и Томас установили в бутылке на краю бассейна, я перевел взгляд на своих дочерей. Когда подожгли фитиль, обе заткнули уши. Юлия взвизгнула, когда ракета с шипением и свистом вылетела из бутылки, которая упала и разбилась, причем несколько осколков угодили в бассейн.
Взрыв последовал неожиданно быстро. Резкий и басовитый, резче и басовитее, чем от соседской петарды. Он начался под ногами, прокатился вверх, наполнил гулом всю грудную клетку и закончился в голове. Дыхание на миг совершенно прервалось. На сей раз сработала сигнализация нескольких машин. Собаки залились истерическим лаем. Юлия с Лизой взвизгнули.
— Merde![11] — воскликнул женский голос, и, обернувшись, мы увидели Эмманюель, в руках у нее был кусочек основания и разбитая ножка бокала. Остальное осколками валялось под ногами. По белой блузке расползались большие красные пятна.
— Ну что, поставили на своем?! — воскликнула Юдит.
— Еще одну! Еще! — завопил Томас.
— Зараза! — сказал Алекс, присвистнув сквозь зубы. — Чума! Улёт!
— Ладно, еще одну, — смилостивился Ралф.
— Ну как ты только можешь! — сказала Юдит. — Будь добр, забирай их, езжайте с этой забавой на пляж! Ралф, надеюсь, ты меня слышал?
Ралф примирительным жестом поднял обе руки вверх:
— О’кей, о’кей, мы едем на пляж.
Меня снова захлестнуло глубокое сожаление. Как жаль, что я не купил петарды. Меня бы не усмирили так быстро, как Ралфа. Я попробовал поймать взгляд Каролины. Моя жена, конечно, не любительница громкой пальбы, но я не припомню, чтобы за все годы, что мы вместе, она хоть раз произнесла: Надеюсь, ты меня слышал, Марк?
В этот самый миг наши взгляды встретились. Каролина стояла рядом с Эмманюель, одну руку она положила девушке на плечо, пальцы другой аккурат прикоснулись к винным пятнам на ее блузке. Она повернула голову и посмотрела на меня.
И я отчетливо увидел: жена мне подмигнула. Я не очень-то понял, к чему относилось подмигивание — к облитой вином блузке Эмманюель или ко всей ситуации с петардой и злостью Юдит, да это и не имело особого значения. Каролина просто видела комичность. Мы непременно уедем в понедельник, сказала она, но мысленно уже явно попрощалась с Мейерами и их дачным домом. Нет, даже не попрощалась, а отмежевалась. Я тоже ей подмигнул, думая о давешних событиях на кухне. О кончике моего языка, скользнувшего по зубам Юдит, о моей руке на ее ягодицах. Думал о ее пальцах, расстегнувших кнопку на моих шортах. Петарды сгребли в охапку, кое-кто сходил в дом за кофтой или курткой, ведь скоро на пляже станет прохладно, затем мы все собрались возле машин. Эмманюель дала понять, что не поедет, и Стэнли в общем-то не старался ее переубедить. Мать Юдит тоже осталась дома.
Юлия и Лиза вместе с Алексом и Томасом решили ехать в машине Ралфа, на заднем сиденье. Перед тем как сесть на пассажирское место рядом с Ралфом, Юдит на миг прислонилась к дверце машины и посмотрела на меня. Я ответил на ее взгляд, задержал его, как задерживают взгляд женщины, занимаясь другим делом. Второстепенным. Я видел, как свет наружного фонаря над дверью гаража отражается в ее глазах. Думал о возможностях пляжа. Наверняка там полно народу. Мы потеряемся. Кое-кто потеряется. А другие как раз найдутся.
— Я вот думаю: может, мне тоже остаться здесь? — Каролина возникла рядом со мной, положила ладонь мне на предплечье.
— Да? — Я чуть наклонил голову, чтобы свет фонаря не падал мне на лицо. — Не хочешь, так и не езди. Ничего особенного. Раз ты устала, прокачусь один.
25
Иной раз прокручиваешь свою жизнь вспять, чтобы посмотреть, в какой точке она могла принять другое направление. А иной раз прокручивать вспять совершенно нет нужды — ты и сам еще не знаешь, но она прокручивается только вперед. Хочешь остановить кадр… Вот здесь, говоришь себе. Если б вот здесь я сказал что-нибудь другое… сделал что-нибудь другое.
