Олег Рой - Письма из прошлого
— «Об этом» — это о чем? — Он поднял глаза от экрана.
— Димуль, ну я серьезно! О моем переезде к тебе… — Она села рядом, прижалась к нему, потерлась щекой о его щеку. — Представь, как было бы хорошо, если б мы жили вместе…
— Но разве тебе так плохо? — Он обнял ее одной рукой, левой, правая оставалась на клавиатуре.
— Как тебе сказать… Мне с тобой очень хорошо. Но мне тебя мало, понимаешь? Такое чувство, что мне тебя выдают, как лекарство — изредка и по чуть-чуть, строго отмеренными дозами. А я хочу тебя всего, целиком!
— Экая ты у меня… ненасытная, — усмехнулся он и погладил ее по плечу.
— Я такая… — Вика игриво улыбнулась, стрельнула глазками и добавила, помолчав: — Димочка, ну как же ты не понимаешь!.. Я так люблю тебя… Я хочу всегда быть с тобой рядом. Все время, а не только раз в неделю. Встречать тебя вечером в нашем с тобой доме, заботиться о тебе… Да и мне самой было бы удобнее, если б я могла привезти сюда свои вещи, а не расхаживать по квартире в твоих рубашках.
— А мне нравится, когда ты в моих рубашках. Особенно на голое тело. — Дмитрий закрыл ноутбук и привлек Вику к себе. Ничего не попишешь — работать сейчас все равно не получится.
* * *— Понимаете, она хочет переехать ко мне. Очень настаивает. — Дмитрий откинулся на спинку и поудобнее устроился в кресле. — А у меня просто все внутри сопротивляется этому. Такое чувство, что у меня все-таки очень мощный подсознательный барьер…
— Ну, думаю, ты уже разобрался сам с собой в этом вопросе. — Ник-Ник привычным движением поскреб аккуратно постриженную бородку. — Или хочешь, чтобы мы подробно обсудили эту тему?
Дмитрий не спешил ответить, он долго молчал, глядя в окно и думая только о погоде. Черт знает, что творится с природой… Март уже на исходе, а на весну и намека нет, куда ни глянь — сугробы выше головы, а морозы, похоже, даже не собираются прекращаться.
— Не знаю, что и сказать… — пожал плечами Дмитрий. С одной стороны, ему действительно не помешала бы помощь супервизора — вдвоем легче справиться с проблемой, выявить, из каких глубин сознания она взялась. А с другой — для такой работы Диме пришлось бы рассказать Ник-Нику всю свою биографию, а этого делать ему очень не хотелось. Супервизор знал, что Дмитрий был женат и что его семья погибла в автокатастрофе, но в детали и подробности Дима его не посвящал. И не собирался.
— Наверное, нет, — произнес, наконец, Дима. — Думаю, я сам с этим разберусь. Уже практически разобрался.
— И что надумал? — Супервизор, опустивший было взгляд на свои бумаги (он пока так и не сумел как следует освоить компьютер и предпочитал делать записи от руки), снова поднял на Диму глаза.
— Думаю, я все-таки соглашусь, хотя мне это будет нелегко. Может быть, не сразу, спустя какое-то время, но соглашусь. Понимаете, я не хочу потерять Вику. Мне не просто хорошо с ней, мне очень хорошо — и в постели, и вообще в жизни.
— Вот как? — В тоне Ник-Ника явно прозвучало недоверие, а может, и ирония.
— Да, а что вас удивляет? — Дима почувствовал искренне возмущение. — То, что у меня так быстро произошла переоценка ценностей? Конечно, я прекрасно помню, как еще полгода назад, сидя в этом самом кресле, жаловался на потерю интереса к женщинам вообще и к сексу в частности… Тогда мне действительно казалось, что это необратимый процесс. Но с тех пор все изменилось. И изменилось во многом благодаря Вике. Я снова полноценный мужчина — я имею в виду и психологическую, а не только физиологическую составляющую. С ней я испытываю такие эмоции, к которым, как мне казалось, уже давно не способен. Может быть, конечно, это всего лишь последний гормональный всплеск перед старостью…
— Ну ты и скажешь тоже… — пробормотал супервизор, бывший на добрых шестнадцать лет старше своего собеседника.
— Во всяком случае, — продолжал Дима, не отреагировав на его ироничную реплику, — я снова могу видеть в жизни положительные моменты и наслаждаться ими… А не существовать так, точно я не живой человек, а какой-то лишенный эмоций механизм. Так что я должен быть признателен Вике хотя бы за то, что она изменила меня.
— Не думаю, что это исключительно ее заслуга, — покачал головой Ник-Ник. — Но раз уж ты не хочешь развивать эту тему, давай оставим ее в покое. Кстати, давно хотел тебя спросить: как поживает твоя шизофреническая поклонница? Та, которая писала тебе письма, выдавая себя за виртуальную утопленницу Жанну?
— К счастью, от нее давно нет вестей, — усмехнулся Дмитрий. — И, признаюсь, я уже начал забывать о ее существовании.
— Что ж, будем надеяться, что ей самой наскучила эта игра, — кивнул супервизор. — Однако возможны и другие варианты. Что бы там ни говорили синоптики и ни творилось за окном, а по календарю все-таки весна, несущая с собой традиционное обострение. Так что не исключено, что твоя таинственная незнакомка скоро опять активизируется.
И вновь, в который уже раз, слова Ник-Ника оказались пророческими. Не прошло и двух дней после той беседы, как Дмитрий вновь обнаружил в своем почтовом ящике конверт без адреса, с одним только своим именем и фамилией, которую он уже давным-давно не носил.
«Дорогой Митя! — писала неизвестная женщина. — Как ты поживаешь? У меня все нормально, вот только затянувшаяся зима уж очень действует на нервы. Скорей бы уж весна, правда? Ты, наверное, тоже с нетерпением ждешь момента, когда настанет тепло и тебе не нужно будет выходить на лестницу, чтобы покурить свою трубку? Ты сможешь дымить своим «Золотым руном», как ты любишь, на балконе, сидя в кресле твоего отца и почитывая любимую фантастику… Я тоже очень жду весны, так надоели холода… Не скучай, скоро я напишу тебе снова.
Твоя Жанна».
Внимательно прочитав письмо, Дима отложил листок и присвистнул. Так вот оно что! Кажется, он догадался, в чем дело. Женщина, выдающая себя за Жанну, когда-то действительно знала его. Знала в те времена, когда он еще форсил и курил трубку, наивно полагая, что это придает ему солидности. Что и говорить, женщин вокруг него тогда было немало… И теоретически любая из них, увидев его по телевизору, могла вспомнить прошлое и решить позабавиться таким вот странным образом. Да, подобная версия многое объясняла. Даже намек на новогоднюю ночь. Наверняка его женитьба на Наде была популярной темой в институте, где они учились, ее многократно обсуждали и, скорее всего, знали все подробности их отношений, как говорится, шила в мешке не утаишь. Скорее всего, так оно и есть, автор письма — какая-нибудь их бывшая сокурсница, которой он когда-то нравился, но на которую в свое время не обратил внимания, а она собирала все сплетни о нем. Потом у нее, бедняжки, не сложилась личная жизнь… Ну, или сложилась не так, как хотелось. Ей скучно, не хватает эмоций, острых ощущений… А возможно, прав и Ник-Ник, она не совсем полноценна психически, в этом нет ничего удивительного, немало их коллег сходят с ума во время работы или уже приходят в профессию потому, что чувствуют свое родство с будущими пациентами.
