Алексей Иванов - Ненастье
Серёга развалился и растопырил ноги.
— Короче, майор, — сказал он, — я Конторе не подчиняюсь. И вам меня не взять, зубы коротки. Законов‑то я не нарушал. Вон Лямичев аж прямо сюда прибегал, весь нервно‑паралитический, но угрожать мне ему было нечем: у Свиягина ОМОН забунтует и против меня не пойдёт. Что вы мне сделаете? Будете штурмовать жилые дома спецназом ГРУ? Девчонок с детишками будете из квартир выкидывать? Ветеранов и инвалидов в КПЗ потащите?
— Про Сумгаит слышали? — аккуратно напомнил Щебетовский.
— Что‑то прихуел ты с намёками, майор, — злобно заметил Серёга.
— Это я про то, что всё бывает.
— А я тебе не обоссянец, чтобы всё стерпеть.
— Извините, меня как‑то занесло, — Щебетовский снова поднял руки.
Майор отступал легко: специалисту‑дознавателю для отступления не требовалось преодолевать самолюбие. Он уже узнал, что хотел узнать. Будут ли «афганцы» сопротивляться принудительному выселению? Да, будут.
— Следи за базаром, — надменно сказал Серёга Щебетовскому. — Не на щелбаны в подкидного играем.
Серёга был уверен, что осадил этого комитетчика. И почему бы нет? Он же прав. Он не берёт чужого, его парни в Афгане заслужили свои квартиры.
А Щебетовский внимательно изучал лидера «Коминтерна». О встрече майор просил для того, чтобы понять, кто такой Лихолетов: игрок, псих или герой? Хуже всего, если герой. Игрок ждёт, когда его купят, психа можно довести до срыва, а героя не купить и не сломать. Он продолжает делать своё дело даже убитый, вот в чём проблема. Героя надо дискредитировать.
За дальними столами, где компания что‑то праздновала, начался какой‑то шум. Там зазвенела посуда, забренчали стулья, послышался громкий мат: «Ты повтори, что ты сказал! Ты отвечаешь?» — «Да я по‑любому обосную! Ты на кого забычил, бацилла?» — «Мужики, мужики! Без рук, мужики!»
Серёга посмотрел в сторону столика с Каиржаном.
— Чего там за барагоз? Прижмите их, достают!
Чича и Басунов поднялись и подошли к дальней компании. Басунов наклонился, что‑то тихо и внушительно объясняя сидящим, а Чича спокойно положил руки на плечи двум спорщикам. Гомон затих.
— Скажи, майор, а ты тоже служил в Афгане? — поинтересовался Серёга.
Щебетовский понял: Лихолетов решил, что деморализовал противника, и теперь будет вербовать. Майору было интересно прощупать Лихолетова.
— Было, — согласился Щебетовский. — Спецкомендатура погранвойск в Кабуле. Охрана командования и руководства, сопровождение, спецсвязь.
— Почему в «Коминтерн» не вступил? У нас есть офицерская секция.
— А зачем я должен это сделать, Сергей Васильевич?
— Поддержать «афганскую идею», — с напором ответил Серёга.
— Вы хотите, чтобы я покрывал вас в Конторе как агент «афганского братства», да? — Щебетовский очень ценил в себе умение видеть всё реально. — Вы надеетесь построить свою организацию на «афганском братстве», как другие строят свои группировки на землячестве или на общем криминале?
Майор сформулировал Серёгины амбиции так, что Серёгу покоробило. В этой формулировке его дело выглядело как‑то некрасиво, корыстно.
— Не равняй «Коминтерн» с бандой, — разозлился Серёга. — «Афганская идея» — это значит защищать свои права здесь так же, как защищали свою жизнь в Афгане. Все вместе. Силой.
Пафос «афганцев» майор считал надуманным и наивным. В Афгане Щебетовский не встретил ничего, что потом могло бы объединять людей для серьёзных дел. Опыт Афгана объединял для дружбы, для пьянки, в конце концов, для понтов. А для дела объединяли возможности. Афганский опыт не увеличивал возможностей человека. А Комитет Госбезопасности увеличивал.
— Ого!.. — вдруг охнул кто‑то за спиной Серёги.
Лёха Бакалым со своей девчонкой занимал столик в углу «Баграма», вдалеке от Лихолетова и Щебетовского, но пощёчина, которую девчонка отпечатала Лёхе, прозвучала громко, на весь зал, будто выстрел из пистолета.
— Да это твой ребёнок, скотина! — выкрикнула девчонка.
Все парни в «Баграме» повернулись на крик, и Серёга тоже оглянулся.
Бакалым сидел обескураженный, морда его была как‑то сбита набок. Девчонка рыдала, закрыв лицо ладонями. Парни в кафе загалдели и заржали.
— Ты же мне вчера говорила, что он мой, Светка! — схохмил кто‑то.
— Да он ваще сын полка!
— Светыч, давай я тебе переделаю!
— Бакалым, подстава!
— Кони, блин, в яблоках, — пробурчал Серёга, отворачиваясь.
Майор вздохнул: неужели этот Лихолетов не понимает, что его быдло никогда не станет войском? Или парень всё‑таки игрок, а не герой?
— Я уверен, что у вас не получится, Сергей Васильевич, — вкрадчиво сказал Щебетовский. — Потому что вы делаете ставку на миф. Нет никакого «афганского братства» или «афганской идеи». Война была государственной ошибкой, а ошибки неплодотворны. Какое братство у людей в этом кафе?
— Это просто обычная жизнь. Она ничего не доказывает.
— И я о том же. Просто жизнь. Просто люди вернулись с войны. Больше нет никакого иного смысла, — Щебетовский покровительственно улыбнулся. — И «афганское братство» — лишь ряд случайных удач, а вы посчитали его закономерностью. Но жизнь разрушит ложные умопостроения.
За грязными витринами кафе город нервно полыхал закатом. Голое небо окрасилось холодным свекольным румянцем. На крышах обшарпанных пятиэтажек сквозь розовый снег протаяли ржавые рёбра. В перспективе улицы алым и синим огнём вспыхивали все гладкие поверхности, вскользь повёрнутые к низкому солнцу: окна чердаков, острия сосулек под кровлями, плафоны фонарей, приоткрытые форточки, зеркала автомобилей, лобовые стёкла автобусов на поворотах. Два встречных потока машин неравномерно катились друг сквозь друга в нефтяном блеске жидкой мартовской грязи.
— «Афганская идея» нужна только лично вам, Сергей Васильевич, чтобы объединить бывших солдат. С ними вы обладаете достаточной силой, чтобы прорваться к ресурсу. А ресурс — рынок на Шпальном, — спокойно, с лёгкой иронией превосходства объяснял Серёге Щебетовский. Ему казалось, что он раскусил Лихолетова, что он умнее и сложнее организован. — Однако ваша предприимчивость достойна уважения. Давайте действовать согласованно.
Но у Серёги сейчас всё в жизни получалось, как он хотел, и потому он не сомневался в «афганской идее».
— Ты, майор, не туда за говном пришёл, — сказал Серёга. — Я вправду не за деньги, не за власть. Скажи там, в своём комитете, что такое тоже бывает. Если хочешь, считай, что я моджахед. Вот тебе «афганская идея».
Майор пожал плечами. Значит, всё‑таки герой. А герои — идеалисты. Но побеждают они далеко не всегда. Чаще побеждают те, кто знает приёмы. Кто обладает технологией. И Щебетовский ощущал себя борцом лёгкого веса, которому предстоит перебросить через плечо неуклюжего супертяжа.
