Галина Лифшиц - До свадьбы доживет
– Но это же здорово! Это же счастье! Она хорошая девочка, доброе сердце у нее! – обрадовалась Тина, – В чем же проблема, Миша? Подожди немного, все и у тебя с ней наладится. Что ж поделаешь, что так вышло…
– На это я надеюсь. Но сейчас – о другом. О Елене Прекрасной. Что со мной происходит в последнее время – не могу на нее смотреть. Как подумаю, что оказался пешкой в ее игре, так злость охватывает. Лучше держаться подальше, а то врезать хочется. Большое желание уйти от нее. Условия все предоставить и уйти. Ни к кому. К себе. Чтоб самого себя почувствовать. Пришла такая пора. Держусь из-за сына. Он очень любит мать, ему будет больно. Но и он чувствует, как она несчастна. Она наверняка в курсе всего. С ее-то чутьем и тягой к любой информации! Уверен, что она в курсе. Затаилась, молчит. Боится, конечно. Я давно ощущал этот ее страх. Это называется – чует кошка, чье мясо съела.
– Миш. Стоп. Кошка кошкой, но ты уж слишком, по-моему. Она что? Изнасиловала тебя, когда ты был в бессознательном состоянии? Ты злишься, что она охотилась, а ты попался. Но ты же сам тоже охотник высшего класса. По крайней мере – в бизнесе. Чего ж ты тогда ничего не учуял? А попался – так уж не злись на охотника. Сам виноват, а? – Тина не понимала, с чего это вдруг она стала защищать Елену-разлучницу, но так уж у нее получилось.
– Тоже правда. Вот ты, получается, и ответила на мой вопрос, который я еще и задать не успел, – вздохнул Михаил.
– Нет, ты все-таки задай, – велела Тина.
– Да просто – уйти мне от нее или остаться?
– Ты чего? Это ты у меня спрашиваешь? Я тебе о другом говорила. Что на себя злись, она-то что? А уйти или остаться – тут я вообще с какого боку? Ничего тебе не скажу. Вот с дочкой надо как-то налаживать отношения. Настойчиво. У Аси тысячу раз прощения попросить. Подумаешь, пообещал не приближаться! Ты и раньше обещал – верность на всю жизнь. И где та верность?
– И правильно! Вот это я и хотел услышать! – воскликнул нетрезво Михаил, – И спасибо тебе, систер!
– Не за что, бро!
– А в итоге? Ты сама понимаешь, с чего все у меня началось? Все мои несчастья? – глубокомысленно воскликнул Миша.
– Ну? – подбодрила его Тина.
– С шоколадного того зайца, которого я, как конченый идиот, сожрал и Кирке не признался. Первый мой пошлый жизненный шаг. И – потянулось! Так бы жили мы с Киркой, детей бы нарожали, всем было бы хорошо. И никому никакого горя. Поняла?
– Ну да. В общем, да, с зайца все началось. И что делать? – поддакнула Тина.
– Эх, хорошо мне с тобой, малындия! – вздохнул Михаил, – Поживу еще с Ленкой. Пока могу, поживу. Может, до свадьбы сына с ней доживу. А там – внуки пойдут, если что – ей полегче будет… Кстати, у меня мысль есть: давай наших сосватаем? Твою Лушу и моего Степку. Они даже именами подходят – Степан да Лукерья. Он парень хороший, боюсь, как бы не облажался. Найдет себе хищницу… А Луша твоя наверняка в тебя. Достойный человек. Что скажешь?
– Хорошо бы, Миш. Я-то что. Только Лушка у меня вроде как замуж собралась. Я его еще не видела, но намерения серьезные у них.
– Любовь? – уточнил Миша.
– Вот тут не уверена. Но заявление вроде как пойдут подавать.
– А это ничего не значит! Все эти заявления. Давай их сведем, а там сами разберутся.
– Ну, давай. Только вот как – не представляю.
– А это очень просто. Она у тебя без пяти минут дипломированный юрист, так? Я ее беру к себе на работу. Раз. Посылаю на стажировку за рубеж. Два. Там ее встречает Степан. Три. А дальше – как судьбе будет угодно.
– На работу – это просто супер, Миш. Кто от такого откажется?
– Вот, визитку ей передай, пусть мне по вот этому номеру позвонит, я ее лично встречу и лично побеседую. А там – предоставь все мне.
– Хорошо. Предоставлю.
– А вдруг?! – воскликнул Миша.
– Ну да. А вдруг? – повторила Тина.
Такая пошла у нее жизнь – что ни день, то сюрприз.
Выходили они к ожидавшей их машине, крепко держась друг за друга.
– Вроде и не много выпили, – жаловалась Тина на ходу, – А чего-то ноги не держат.
– Насчет «немного» я с тобой не соглашусь, – старательно выговаривал слова Миша, – Медленно – не значит немного.
По дороге домой Тина как-то исхитрилась позвонить Сенечке, чтобы тот встречал. Он и ждал у подъезда на Кудринской, когда роскошный лимузин въехал во двор. Сначала из машины вышел Михаил. Стараясь шагать прямо, он подошел к дверце, за которой копошилась Тина, безуспешно пытаясь вылезти наружу. Миша галантно открыл дверь и протянул даме руку. Та с трудом выползла на свет божий.
– Возвращаю тебя мужу! – торжественно провозгласил Михаил.
– Сенечка! Мы случайно напились, – пожаловалась Тина.
– И без меня! Эх вы! – укорил муж.
– В следующий раз – только вместе, – пообещал Миша.
– Тем более – мы почти родственники! – вмешалась Тина.
– Не сглазь! Судьбу спугнешь, – погрозил Миша пальцем.
Тина чувствовала себя счастливой. Впервые за долгие месяцы она была под защитой, в полной безопасности.
– Хоть бы так все и было, Сень, как сейчас. Чтоб все здоровы и все вместе, – мечтала она вслух, когда лифт поднимал их на пятый этаж.
– Все так и будет, – обещал муж.
Пятнадцатое июня
И вот наступило это самое пятнадцатое июня. Девять месяцев, считая от сентября. Да, девять месяцев – магическое число. Время вынашивания человека, появления чего-то совсем нового. У Тины за эти долгие месяцы изменилось все. Словно реку ее жизни перегородили и заставили течь по другому руслу. Она не раз за это время спрашивала себя, не к лучшему ли эти перемены? И отвечала уклончиво: все могло быть гораздо хуже. Да. У нее сейчас замечательный муж – друг детства. У нее прекрасный друг, тоже словно вернувшийся из прошлого, верная подруга, с которой общение возобновилось после той жизненной катастрофы. И все же – если бы все вернуть туда, к сентябрю, и показать, что вот как будет всего-то через полгода, стало ли бы ей легче? Утешилась бы она?
От таких вопросов к самой себе рана ее начинала болеть. Нет, ни при каком раскладе, если бы у нее был выбор, Тина не хотела бы пережить тот страшный удар. Может быть, со временем все воспоминания поблекнут настолько, что источник боли станет неразличим и возникнет полное равнодушие к сентябрьским событиям, но пока лучше было не вспоминать и не задумываться.
Одно Тина знала совершенно точно: судьба была к ней более чем благосклонна, раз посылала в трудные времена утешение за утешением. И именно об этом следовало помнить и благодарить свою фортуну. Она как-то задумалась над синонимами слова «судьба»: доля, участь, жребий, рок. Вроде и близкие по значению, слова эти к каждому живущему относились по-разному. Тина очень боялась слова «рок», надеясь, что ей не придется применять его, оглядываясь на собственные обстоятельства. Если уж можно выбирать, то пусть будет «доля». Женская доля. Всегда, наверное, трудная. Прежде – из-за тяжкого непосильного труда и вечного страха за жизнь близких (даже от ерундовых, по нынешним представлениям, болезней люди легко умирали). А теперь появилась новая напасть: в любой момент, как ни создавай свой мир, как ни окружай любовью и теплом свою вторую половину, мир твой может быть разрушен с полпинка. Стоит только третьему лишнему позавидовать. Как к этому приспособиться? Найдется ли от этого лекарство? Пока Тина просто уговаривала себя не думать о плохом и без затей радоваться тому, что у нее есть. «Carpe diem!» – «Лови день», то есть, живи настоящим. Сколько раз папа в ее детстве повторял эти слова, декламируя оду Горация!
– Слушай и запоминай! – учил он, – Сейчас не понимаешь, потом пригодится.
Тина слушала и скучала. Нет, конечно, красиво, но не в склад, не в лад, на стишки не особо похоже. Но раз папе таким важным это казалось, почему бы и не послушать, почему бы и не запомнить?
«Не спрашивай, нельзя знать, какой мне, какой тебе
конец предписан, Левконоя, не искушайся числами
Вавилонскими.
Намного лучше жить тем, что есть.
Много ли зим уготовил Юпитер или последнюю,
которая сейчас разбивает о скалы воды моря
Тирренского: будь умна, вино цеди, и кратким сроком
надежды долгие обрежь. Пока мы говорим,
уходит завистливое время:
лови момент, как можно меньше верь будущему.»
Вот оно! Поймешь не тогда, когда кто-то опытный тебе втолковывает, а когда сама хлебнешь сполна: «как можно меньше верь будущему»! Мудрость тысячелетняя! И спасибо, что папа повторял. В нужный момент выплыло.
Так жить действительно было легче и правильнее.
И все же Тина временами придирчиво проверяла, откуда могут обрушиться неприятности на ее дом. С Сенечкой было тепло и любовно, со свекровью время от времени случались интересные беседы, не очень, впрочем, долгие, поскольку прерывались они всегда одним и тем же, переставшим шокировать, вопросом.
Луша – ну, что Луша? У дочери тоже все было в полном порядке: в сентябре она отправлялась на стажировку в Лондон. Миша, как и обещал, организовал все. После возвращения в Москву ей уже уготовано было место работы, о котором можно было только мечтать. Ну, а вот матримониальным планам Михаила Степановича по поводу собственного сына и дочери Тины осуществиться было не дано: Лушка твердо собралась замуж. Потому и оказалась Тина сейчас в городе, а не на даче, что собрались они с дочкой отправиться за всеми причиндалами для невесты, в тот самый магазин, где совсем недавно они с Сеней выбирали в спешном порядке одежду для их собственной свадьбы.
