Александр Мильштейн - Пиноктико
Так или иначе, я был чрезвычайно рад тому, что вдруг оказался перед новой для меня картинкой Тоби…
Может быть, даже ещё больше рад я был бы углубиться в неё; в конце концов, для мальчика, найденного среди груды холстов, не так уж и странно было бы пройти в грифельный лес и там заблудиться…
— Ты тоже художник? — спросил оказавшийся рядом со мной Отто Лунсберг.
Я подумал, что он должен был бы остерегаться задавать такие вопросы… Потому что столько художников мечтают оказаться в его галерее…
Владелец такой галереи должен быть завален мэйлами с портфолио, он должен был давно устать от навязчивых предложений; во всяком случае, сам спрашивать в новогоднюю ночь, кто художник, а кто просто так вышел… По идее, он уж точно не должен…
Но он сказал мне: «Du bist auch ein Künstler, nicht?»[92]
И я ответил: «Wenn du das sagst…»[93]
После чего он рассмеялся: «Ну конечно, я это говорю!» — и протанцевал — в буквальном смысле, — изображая что-то такое в воздухе руками, — протанцевал в прихожую, а я зашёл в угол, где висели две картины, которые я уже видел когда-то в его галерее… Я смотрел на них машинально, к тому же было темно, и картины были тёмные, их легко было не видеть, а делать вид, что их рассматриваешь, на самом деле идя по маршруту, который начертала Дженни…
Год назад, вскорости после прошлого Сильвестра, Дженни устроила выставку в квартирах знакомых… Надо было ходить по городу по нарисованному ею плану, во всех квартирах кто-то сидел и ждал гостей, Дженни позаботилась об этом… Если хозяева никак не могли днём быть дома, там сидел кто-то другой, скажем, в одной из квартир дежурил я… В других — студенты из её группы…
В моей квартире она не выставляла свои работы, потому что я живу немного в стороне, на выселках, слишком далеко от квартала Глокенбах, — Дженни же хотела, чтобы люди передвигались от картины к картине без транспорта…
Там, где я сидел, на кухне была газовая печка, я помню, что одна некрасивая девица, болтая со мной, тёрлась об эту печку… И как-то умудрилась своим задом включить одну из конфорок, а может, и не одну… Причём не раз… Конфорки так устроены, что через несколько секунд, если нет огня, они выключаются… Но девица, видимо, крутила задом туда и сюда, непроизвольно включая и выключая конфорки, так что в конце концов в кухне запахло сибирским газом… Когда мы поняли, в чём дело, девица ужасно смутилась, а потом расхохоталась вслед за мной…
Теперь я не слышал смех, но видел эту сцену, почему-то чёрно-белую… Я видел и смеющуюся Дженни, всё это тоже беззвучно…
План, по которому надо было переходить из квартиры в квартиру, она нарисовала на тонком картоне, размножила в количестве трехсот экземпляров и разослала по почте…
Надо ли мне говорить, что план, нарисованный Дженни, был похож на ландшафт пинболл-автомата, в котором перекатывается никелированный шарик?.. Я думаю, не надо мне больше ничего такого говорить…
Уже пришли Флориан и Кристиан, уже все поглядывали на часы, всем предложено было перейти на террасу, откуда предполагалось запускать ракеты… Так как я в тот момент по-прежнему стоял один перед тёмным квадратом… Я перешёл на террасу одним из первых и оказался у бортика… За спиной у меня была толпа людей, расчехлявших бутылки и пиротехнические снаряды, передо мной — тёмный фрагмент Мюнхена, блочный и совершенно безлюдный…
Отто жил на последнем этаже, с его балкона были видны не только стены, но и крыша музея Reich der Kristalle[94]…
Это большое скучное здание, напоминающее какое-нибудь учреждение, при этом сознание того, что в каждой комнате там сидит не человек, а камень, в тот момент, когда я смотрел на здание с балкона Отто, меня просто-таки гипнотизировало…
Когда-то я был там на экскурсии, ещё в гимназии, нас водили туда всем классом…
Запомнились не только золотые слитки, но и куски смарагда, сапфиры, агаты, яшма, всё это мерцало теперь в моей памяти, так что, сложив два диапозитива, я увидел здание насквозь…
Причём так как обитателями его и так были не люди, а камни… За двадцать лет там мало что изменилось…
Я обернулся, чокнулся шампанским… С кем, не помню… И вместе с толпой мюнхенских швулей и затесавшихся в их ряды гетерогенных художников и гетер… Переместился ещё на один шаг… Точнее, на год — вперёд…
Небо теперь, что называется, было в алмазах, и это отвлекло меня от камней, которые я разглядел в своей памяти сквозь крышку «Царства кристаллов»… Кстати, теперь видно было, что там тоже встречают Новый год — работники музея, надо было полагать… Хранители коллекции принца Люитпольда…
Чёрные силуэты появились на балконах здания, и даже я увидел, как на крыше выросли две тёмные фигурки… И стояли там неподвижно, обнявшись, на фоне озаряемого сиреневыми вспышками неба…
Флориан сосредоточил свои залпы на хранилище камней — некоторые из пущенных им ракет туда долетели, слышны были удивлённые крики, сопровождавшие их прибытие, видны россыпи ярких брызг…
В ответ оттуда жахнули по нам… Вот только ни одна из их ракет не попала в цель…
Я услышал или мне показалось, что к пиротехническому дыму примешивается несколько более сладкий…
Нет, не показалось…
Но пока джойнт дошёл до меня, в нём уже мало что оставалось…
Рядом лежали связки ракет, шутих: Кристиан в пьяном угаре совал их мне в руки, но мне лень было их поджигать, я улыбался и пожимал плечами, Кристиан говорил «ну как хочешь» и поджигал сам, издавая йодельное пение…
Голубые гости были более сдержанными, но тоже все запустили по ракетке…
Слегка опьянев, я подумал, что если теория панспермизма верна…
Я уже не первый раз об этом задумываюсь, хотя недавно читал в «SZ», что учёные окончательно поверили в зарождение жизни в неком Ur-cyпe (протобульоне)… Но всё равно свою роль сыграли и в этом случае молнии, так что без неба не обошлось, и потом, знаем мы этих учёных, завтра они могут вернуться к теории панспермизма…
Короче говоря, я подумал, что, может быть, этот странный обряд — запускать в Новый год ракеты в чёрную прорву — не что иное, как… привет от живой материи…
Я вспомнил также и то, что в «Царстве кристаллов»… на крыше которого, кстати, до сих пор стояла то ли пара влюблённых, то ли проросший сквозь потолок сталагмит о двух головах…
Так вот, я вспомнил, что там, на стеллажах музея, есть не только земные камни, но и метеориты… И кусочки небесных тел — Марса, Луны…
И мне показалось, что космос начинается прямо за балконом Отто… И запуск ракет в Мир кристаллов… Поэтому был символичен…
Почему вообще всё это делается в Сильвестр? Я точно не помню теперь, но тогда, стоя на балконе Отто, я нашёл ответы на все вопросы, связанные с часовым, или точнее, годовым механизмом…
Потом я вернулся с балкона в комнату, прошёл сквозь прихожую на кухню, чтобы взять в холодильнике пиво или налить себе водки — там лежало какое-то невероятное количество бутылок «Абсолюта», казалось, Отто припас их на век вперёд, потому что кроме меня и Кристиана водку никто не пил, а если уж Отто не пьёт её в Новый год, то посреди года и подавно…
На кухне две девушки — я не заметил их прихода, я был на балконе — гадали с помощью олова…
Я последний раз видел эту картину в далёком детстве… И тогда это ещё, скорее всего, был свинец… Потом стали смешивать эти два металла, а потом уже стали использовать одно только олово…
Поэтому я решил выпить прямо на кухне — глядя на олово…
Созерцание металла, растекающегося по воде в кастрюльке… В сочетании с теплотой, которую водка вызывала в моём желудке, было вдвойне завораживающим…
Вспоминая в этот момент, что совсем рядом — на стеллажах «Царства кристаллов» — лежат не только камни, но и слитки металлов, в том числе благородных, а то и вообще неземных… я чувствовал, что меня затягивает в заколдованный круг… Или в психоделическую цепную реакцию… Что с того, что на кухне гадали не мне и не обо мне, — я кожей и слизистой чувствовал свою причастность… И к разлитому олову… И к слиткам, лежавшим на стеклянных стеллажах как бы параллельного Мира кристаллов…
Мне было жарко и холодно одновременно…
И к зелёным хризолитам — я был причастен… И к розовому кварцу — напомнившему мне ещё тогда, в детстве, куски сырого мяса, которое не резали, а рвали на части…
Я вышел из кухни, зашёл в одну из комнат… Это оказалась спальня, на кровати были свалены в кучу пальто, не поместившиеся в коридоре на вешалке, я не сразу заметил, что в комнате кто-то есть…
Это был Отто с каким-то парнем… Они стояли возле полки, Отто держал в руках одну из белых статуэток — на полке стояло ещё несколько таких же…
Он быстро обернулся, я пробормотал «простите» и хотел было выйти, но Отто радостно сказал:
— Нет-нет, ты не помешаешь.
