Алексей Леснянский - Ломка
— Спас, слушай сюда.
— Ну-у? Чего хотел?
— Да так.
— Говори прямо.
— Что у нас сейчас по плану?
— Игры.
— А давай, блин, в программу кулачный бой внесём.
— Зачем? — спросил Андрей.
— Короче, "Сибирский цирюльник" видел?
— Да.
— Вот я и захотел, чтобы у нас также было.
— Другое время.
— Ну и чё? Возьмём да и восстановим традицию.
— Хорошо, я поговорю с Надеждой Ерофеевной, что-нибудь придумаем.
Праздник был в самом разгаре. Кайбальский бабий хор спел несколько песен, подходили к концу игры, в которых старались принять участие все: от мала до велика. Деревенский воздух, сдобренный налетевшим не весть откуда ветерком развеял грусть, и повсюду были только улыбающиеся лица.
— А сейчас будет кулачный бой "стенка на стенку". Я была против, но ребята настояли. Запрещено бить ногами и ударять в паховую область. Я надеюсь, что драка пройдёт честно, по правилам.
— Посмотрим, — хмыкнул Дерябин.
— Типа честно. Хэ, — сказал Горилла.
— "Как мне надоели эти драки. Они до того мне надоели, что сегодня я приму участие. Как уже осточертело разруливать конфликты, выступать миротворцем, уговаривать каждого", — подумал Спасский и вклинился в центр кайбальской линии.
— Ты чего, Андрюха? С нами что ли? — удивился Кореш.
— Я теперь всегда с вами. По всему мне так на роду написано.
— Держись за меня, братан — не пропадёшь. Отвечаю — не пропадёшь, — сказал Санька и перебрался поближе к Андрею.
— Слышь чё, второй номер, — тихо сказал Митька Саге. Ты за Спасом приглядывай, телохранителем, короче, у него будь. Всякую здравую голову беречь надо, а то потом проблем не оберёмся.
— Угу, — ответил Сага, мгновенно выпал из линии и встал рядом с Андреем.
Странным образом Брынза, Забелин и Данилин тоже решили, что их место в центре.
Дерябин ухмыльнулся. Намётанным глазом бывалого бойца он сразу увидел, что по какой-то, пока непонятной ему причине, противник оголил фланги и сформировал ударную группу в центре.
— Горилла. А Горилла? Как думаешь, почему они края ослабили? В чём фишка?
— Не знаю. Моё дело — рожи бить, а твоё — думать.
— До чего же ты всё-таки тупой. Вот я, кажется, понял что к чему. Да, кажется, понятно. Узнаёшь того парня, который галстук с шеи снимает? Он, дорогой ты мой шатун из-под валежника, твой. Его, распрекрасный ты мой косолапый мишка, надо вырубить первым… Сможешь?
— Не-е-е, его не трону… Хороший парень.
— А кто тебе сказал, что его надо трогать? Я тебе такого не говорил. Ты мне, разлюбезный волосатый друг дорожку расчисти, а там я уж как-нибудь сам. А теперь давай-ка невзначай передай по цепочке, что Весёлому, Пыренку и Толе Кузнецову надо срочно переместиться на левый край, а Рыжему с братьями на правый. Только спокойно, без лишнего кипиша.
— Зачем? — спросил Горилла.
— За тем, гора, поросшая лесом, — психанув, заорал в ухо товарища Дерябин.
— Все готовы? — спросила Надежда Ерофеевна.
— Да, — посыпались выкрики.
Таранный центр кайбальцев, выстроившись наподобие журавлиного клина, быстро набрал разгон и врезался в гущу соперника. На самом деле гущи не было, потому что по знаку Дерябина подсинцы организованно расступились, оставив для встречи с врагом вечно запаздывающий монумент — Гориллу. Он и принял первый удар на себя, положив на асфальт бежавших в авангарде Брынзу и Кореша. Через секунду на ревущий монумент налетела разъярённая стая. Так вышло, что Спасского занесло на грудную клетку, и ему показалось, что даже морские волны, накатывая на скалы, не встречают такого отпора; он просто стёк под ноги Горилле. Монумент пошатнулся, но выстоял, а потом стал сильно напоминать рождественскую ёлку, на которой сразу повисли все кому не лень. Пытаясь избавиться от лишнего груза, бедный подсинец закружился волчком и от отчаяния успешно столкнул лбами две вцепившиеся в руку гирлянды, которые разбились о землю уже без сознания. Кайбальцам было уже всё равно, что их атакуют со всех сторон, предательски молотят по спинам; что наваленные в радиусе пяти метрах от Гориллы тела их товарищей образовали стонущую кучу, над которой потешались девушки и взрослые. На всё это было уже наплевать, потому что все теперь хотели только одного — свалить Гориллу.
— Харэ, — крикнул Дерябин, напоследок съездил Гадаткину по лицу, а потом подал ему руку.
Водонапорная башня не наблюдала возле себя такого столпотворения с тех пор, как на её вершине лет восемь назад повесился Варганов Михаил. Много воды утекло с того времени, и теперь праздничный повод собрал кайбальцев всех вместе на самом краешке деревни. Сколько-нибудь значимые события случаются в русских деревнях редко. Отвыкли крестьяне гулять и работать, и вместе с тем сохранилась в этих людях, за которыми закреплена Богом земля та самобытная изначальная живинка, дающая им право считаться наследниками Святой Руси. И наследниками самыми главными. Живинку эту не всякому дано разглядеть, запрятана она от чёрного глаза. Чтобы на неё натолкнуться, надо поселиться в деревне и дышать сельским воздухом, слушать степенные разговоры мужиков и просыпаться с первыми петухами, вылавливать сома на воронках и мчаться без оглядки по изумрудному лугу, собирать в лесу грибы и видеть с какой трепетной любовью доит бурёнку деревенская девушка, вздыхая о любимом.
На пригорке у подножия водонапорной башни Забелин Антон снял чехол с кайбальского флага. Радостно загудела толпа, знакомясь с новым символом. Человеку со стороны ликование деревенских наверняка бы показалось ребячеством, но если этому человеку поведать о том, какие интересные и сложные недели предшествовали появлению чёрного полотнища с расшитыми на нём звёздами, он бы засомневался даже в том, что на руках у него десять пальцев. И вроде ничего особого не произошло. Внешне деревня осталась прежней. Просто некто, не отличающий плуга от бороны, загорелся желанием найти общий язык с народом и раскрыть ему глаза на то, что творится в стране. Рано говорить: получилось у него это или нет? Мечтая стать ловцом человеков, он достиг результата лишь отчасти: его самого стали называть человеком.
— Кто водружать будет? — закричал Антон.
— Кому, как не Спасу, — откликнулся Сага.
Андрей пробрался через толпу к Забелину и коротко бросил:
— Не я! Митька будет!
Выбив из лестницы дробь, лихо взлетел на башню Белов и с помощью верёвки прикрепил древко к центру кайбальской высотки.
Распрямился, заиграл на ветру флаг, захлопал в ладоши, а затем речной рябью покрылся. Находившимся внизу кайбальцаим на миг показалось, что реет он над деревней уже целую вечность. Единодушное "ура" разнеслось над местностью.
Ошеломлённый спецкор, делая заметки в блокноте, боялся, что кончится паста. Перебегая от одной кучки людей к другой, он на лету схватывал разговоры и тут же заносил их в блокнот, чтобы потом ничего не забыть.
— Кайбальцы, теперь скажу я! — крикнул Гадаткин Володя. — Родом я, сами знаете, — отсюда! Ваши проблемы знаю досконально! — Спасский, услышав это, улыбнулся. — Кто мне скажет, где сейчас Севыхин? Его нет! Он уехал и никогда больше не вернётся, так как понял, что в его представительстве в нижней палате мы не нуждаемся! Многие сегодня думают, что нашей страной управляют сволочи! Это не так! Сволочей у нас немного, просто так получилось, что они скопились наверху. А когда знаешь их по именам, всегда кажется, что они живут в соседнем доме! Знаете, о чём я мечтаю? Я мечтаю о том, чтобы они поскорее наворовались и уезжали из страны! Быстрей бы! Они несчастные, проклятые Богом люди! Им первым давалась возможность изменить Россию, но они это дело профукали! Они прошли в дамки и стали есть свои же пешки! Глупее ничего не придумаешь! Впереди новая большая игра, в которой будут принимать участие поумневшие пешки — мы с вами! В скорости страна всколыхнётся, но повторяю, что это будет не война, а игра. Сейчас мне понятно, почему над башней реет звёздный флаг, а не триколор, не трёхцветное знамя! Среди нас, вот он рядом со мной, стоит корреспондент "Сельской Нови". Строчи корреспондент, записывай мои слова! Такая-то, такая-то деревня Алтайского района бросает вызов существующему порядку… Записал? Давай дальше! Начиная с сегодняшнего дня, кайбальцы будут вариться в своей каше, и это не сепаратистские настроения, а воля времени. Пиши корреспондент, и пусть читатели нашей газеты знают, что где-то рядом не ждут с моря погоды, а начинают коренную ломку! Мы всё сможем, и всё успеем, не забудь записать! Любой человек из другой деревни получит от нас посильную помощь, несмотря на то, что мы сами в ней нуждаемся! У кого есть фотоаппарат?
— У меня! — крикнула Вишевич Женя, для пущей убедительности помахав "зенитом" над головой.
— Фотографируй Женя! Флаг, людей, Митьку на башне! На память!
— Слушаю его, и диву даюсь, — сказала бабка Терентиха, толкнув соседку в бок. — Наш Вжик, который стёкла в спортзале бил, когда я в школе уборщицей работала.
