Эмилия Прыткина - Свадебный переполох
Решив, что на безрыбье и рак рыба, Людмила Артемовна взяла фотографию, где они с Лилит Айрапетовной стояли в окружении кучи детишек из пятого «Б», и отправилась к самому презентабельному кандидату – своему двоюродному брату. Разговор начался издалека.
– А у тебя есть девушка? – поинтересовалась она.
– Сейчас нет, а что? – спросил брат.
Людмила Артемовна обрадовалась и подсунула ему фотографию. В течение следующего получаса она рассказывала о достоинствах своей подруги, о том, какая она славная учительница и какая райская жизнь настанет для брата, если он на ней женится. Брат хмыкнул и обещал подумать. Минут пятнадцать он рассматривал фотографию потенциальной невесты, поворачивая ее и так, и этак, после чего отрицательно покачал головой и сказал:
– По глазам вижу – стерва!
«Фиг с тобой», – подумала Людмила Артемовна и отправилась совершать обход остальных кандидатов.
Торговец сыром фотографию взял и сказал, что не даст своего ответа, пока не посовещается с мамой. Вердикт мамы был неутешителен:
– Тощая слишком, такая в поле не работник!
И снова Людмила Артемовна мысленно послала кандидата куда подальше и пошла к виолончелисту, поскольку учитель физкультуры находился на больничном, страдая от тяжелого алкогольного отравления. В квартиру флейтиста она звонила долго: из-за двери доносились звуки флейты и мужской бас. Через десять минут беспрерывного трезвона выскочил виолончелист. Выслушав Людмилу Артемовну, он посмотрел на фотографию и сказал, что жениться не намерен, поскольку много лет назад уже отдал свое сердце прекраснейшей из дам – Евтерпе[13].
Физкультурник вышел на работу через неделю. Послушав Людмилу Артемовну, которая соловьем разливалась, рассказывая о красоте и чудесных душевных качествах подруги, он согласился на свидание.
Спустя пару дней Лилит Айрапетовна сияла от счастья, а на столе ее красовался букет алых гвоздик. Цветы на столе Лилит Айрапетовны стали появляться с завидной регулярностью, пока однажды директриса не вызвала физкультурника и не сообщила, что она, конечно, все понимает и готова сама принять непосредственное участие в соединении молодых любящих сердец, но воровать цветы, которые возлагаются к памятнику вождя мирового пролетариата, все-таки не очень хорошо и немного рискованно. Физкультурник замялся и пообещал больше такого не делать.
И все бы шло как по маслу, если бы в один прекрасный день Лилит Айрапетовна не решила показать жениху свою квартиру. На следующий день она пришла с красными от слез глазами, дала пятому «Б» тему для сочинения и побежала к Людмиле Артемовне. Через час Людмила Артемовна вызвала физкультурника «на ковер» и заявила, что ежели намерения его серьезны, то он мог бы не расстраивать девушку и прийти на свидание трезвым. Физкультурник стал оправдываться и объяснил, что выпил совсем немного, и то по случаю возвращения из армии троюродного брата. Как выяснилось позже, явившись к Лилит Айрапетовне, горе-кавалер плюхнулся в кресло и, пока та заваривала на кухне кофе, успел заснуть. Войдя в комнату, Лилит Айрапетовна застала храпящего жениха, и его пришлось расталкивать целых двадцать минут.
Встречаться дальше с таким кавалером Лилит Айрапетовна наотрез отказалась. Физкультурник, узнав об этом, ушел в недельный запой, а потом утешился и стал увиваться за продавщицей пирожков на вокзале.
После этого случая Лилит Айрапетовна решила поставить жирный крест на замужестве и почти смирилась с тем, что ей предстоит прожить до ста лет в гордом одиночестве. Но однажды терпение ее отца лопнуло, и он привел в дом рослого детину Манука.
Манук представился заведующим хирургическим отделением клинической больницы Эребуни. В доказательство своего высокого положения в обществе он даже принес фотографию, на которой был изображен в окружении именитых профессоров. Лилит Айрапетовна, которая на тот момент проживала вместе с родителями в центре города в двухкомнатной квартире, выходить замуж за Манука не спешила, мотивируя это тем, что ей, человеку тончайшей душевной организации, воспитанной на Тургеневе и Достоевском, необходимо время, чтобы поближе познакомиться со своим избранником. Зато спешил Манук, который жил в двухкомнатной квартире с матерью и тремя сестрами и пронюхал, что в приданое за дочерью отец дает трехкомнатную квартиру в Эребуни-массиве.
По вечерам Манук водил Лилит Айрапетовну в кафе и рассказывал ей о том, как славно они заживут после свадьбы. Женщина слушала и думала о том, что в принципе она могла бы жить в этой квартире не менее славно, но без Манука, ибо готовить завтраки-обеды-ужины, стирать мужнины носки и рожать детей Лилит уже совершенно не хотела и не упускала случая, чтобы показать Мануку, что она звезда, богиня, снизошедшая до такого никчемного смертного. Манук молча внимал. Может быть, сварливые сестры довели его до того, что ему было абсолютно все равно, на ком жениться, лишь бы не жить с ними, а может, он сам относился к тому типу мужчин, которым необходимы женщины, вытирающие о них ноги. Так или иначе, жених терпел все капризы Лилит Айрапетовны, а покапризничать она любила всегда: то отправит Манука на другой конец города искать фрукт с таинственным названием «киви», то попросит билет на выступление ансамбля песни (и пляски и именно в первый ряд и на пятое место!), то придумает еще что-нибудь. Манук сносил все и считал дни до свадьбы. Через три месяца крепость пала, и Лилит Айрапетовна, тронутая кротостью жениха, дала согласие на брак и даже стала хвастаться своим немногочисленным знакомым, что собирается выйти замуж не за какого-то там прохвоста, а за светило науки заведующего хирургическим отделением. Слухи о скором замужестве гордячки Лилит распространились по всему району, и через неделю в дверь родителей Айрапетовны позвонила женщина с младенцем на руках, которая назвалась женой Манука и попросила объяснений.
Айрапетовна тут же поехала в больницу выяснять отношения с бесчестным негодяем, который, будучи женатым человеком, посмел морочить ей голову. Вместе с ней поехала и жена Манука. Ворвавшись в кабинет заведующего, две женщины закатили скандал, который наверняка до сих пор помнят стены больницы. Айрапетовна схватила портфель, стоявший у входа, и уж было собралась запустить им в обманщика, который сидел, съежившись в кресле, и испуганно смотрел сквозь очочки, как вдруг заметила, что это не Манук. На самом деле это был Манук Анушаванович, заведующий хирургическим отделением, почтенный отец семейства, но не тот Манук, который приходил к ее родителям просить руки дочери.
Через некоторое время в кабинет заведующего привели другого Манука, жениха Лилит Айрапетовны, который, как оказалось, работал санитаром в морге. Такого позора Лилит Айрапетовна снести не могла. Высказав прохвосту все и велев ему не показываться ей на глаза ни в этой жизни, ни даже в следующей, она уехала домой.
Всю ночь Лилит проплакала, а наутро пошла в школу как ни в чем не бывало. Через месяц вся школа знала историю о Лжемануке. Учителя хихикали за спиной Лилит и сочувственно кивали. А еще через месяц она сказала отцу, что не может жить в районе, где ей стыдно выйти на улицу, собрала чемоданы и переехала жить в Эребуни-массив и устроилась на работу в местную школу. Характер ее испортился окончательно, она беспрерывно конфликтовала с соседями, строила козни и плела интриги.
– Здравствуйте, – замялась Арусяк, переступая с ноги на ногу.
– Здравствуйте, что вы хотели? – прищурилась женщина.
– Я Арусяк, внучка вашей соседки сверху. Я хотела… м-м-м… А у вас есть Шекспир на английском языке? – ляпнула Арусяк первое, что пришло в голову.
– Шекспир? Есть, а что?
– Да ничего, просто я училась на переводчика. Мы сейчас гостим у бабушки, мы из Харькова приехали. В общем, я хотела почитать что-нибудь на английском, ну, чтоб язык не забывать, вот, – на ходу придумала Арусяк и залилась краской.
– Проходите, я сейчас поищу. – Лилит сделала жест рукой, приглашая Арусяк пройти в комнату.
Арусяк вошла и остановилась в коридоре.
– Проходите, присядьте, сейчас поищу, – Лилит Айрапетовна указала ей на диван, а сама пошла в соседнюю комнату.
Арусяк села и стала осматриваться. Обстановка в квартире показалась ей весьма уютной. Всякие приятные глазу мелочи были старательно разложены – именно разложены – по своим местам, а не беспорядочно растыканы по полкам. Стена напротив дивана была увешана картинами с изображениями горных пейзажей. На полках стояли индийские вазочки и семейство белых мраморных слоников. По хоботу самого большого слона проходила тоненькая желтая полоска – видимо, когда-то слон упал и разбился, а потом его склеили и поставили на место. Низенький стол перед диваном украшала белоснежная кружевная салфетка очень тонкой ручной работы.
– Вот, пожалуйста, только верни быстро и не запачкай. – Лилит Айрапетовна протянула Арусяк книгу в синем переплете с вензелями на корешке.
