Павел Черкашин - Электрические методы обогащения. Правдивая история о виртуальных амебах, современном инновационном предпринимательстве и прочей ерунде типа любви и смысла жизни
– Отлично получилось. Можно я себе заберу?
– Нельзя. Мне по этому брифу завтра с утра еще делать макет сайта… Ну так что там с жуком было дальше?
– С жуком? А… Так вот, для природы в широком смысле слова лишние пара сотен тысяч лет – в общем, не срок. И вымирание тысяч видов – тоже не большая проблема. Новые народятся, свято место пусто не бывает. А вот для человечества – проблема. Еще тысяча лет развития в таком же техногенном стиле – и мы просто уничтожим сами себя. Мы со своими умственными способностями и уровнем социального развития уже подошли к пределам собственного биологического тела, однако вынуждены до сих пор опираться на инстинкты и рефлексы, заложенные еще в те времена, когда мы лазили по деревьям. Биологическая эволюция просто не поспевает за информационной! Она не рассчитана на такую скорость, понимаешь? Представляешь, что будет с нашим миром, когда техногенное развитие дойдет до такого уровня, что бомбу, которая сможет уничтожить весь мир, можно будет запросто собрать в любом гараже из подручных материалов?
– И что тогда случится?
– Тогда, по теории вероятности, из десятка миллиардов человек обязательно найдется хотя бы один, мягко говоря, чудак, который сделает такое устройство и приведет его в действие!
– И какое отношение это все имеет к твоей программе? Ты решил запрограммировать человека на новые инстинкты? – Гретта закончила рисунок, тонкие ножки жука теперь цеплялись не за иллюзорные неровности офисной мелованной бумаги, а за реальные комья растрескавшейся земли с пучками чахлой травы. Вдали виднелся космический корабль из фильмов пятидесятых годов, а трехпалая лапа превратилась в ступню какой-то странной инженерной машины.
– Я хочу перенести эволюцию из сферы биологии в информационное пространство. Я считаю, что это вполне естественно. Все футурологи об этом говорят. Мы и сейчас, на самом деле, не более чем биологические защитные оболочки для программы, записанной в наших клетках…
– ДНК?
– Она самая. Нуклеиновая кислота. Довольно простой химический процесс обеспечивает хранение огромных объемов информации в биологическом чипе размером меньше миллиметра. Мы содержим в себе миллионы этих чипов и безотказно следуем заложенной в них генетической программе. Именно эта программа на самом деле и является разумом! Она управляет нашим телом, чувствами и амбициями, заставляет защищать себя и близких родственников, управляет нами, влюбляет нас в тех или иных представителей собственного вида…
– Я себе немного по-другому представляла этот процесс. Но суть твоей мысли я уловила, продолжай, мне интересно.
– Так вот, я считаю, что процесс эволюции должен плавно перемещаться в сторону развития компьютерного разума, потому что там программа может быть более живучей, чем в уязвимом и несовершенном человеческом теле. И потом, представь себе возможности, связанные с резервным копированием разума? Это же бессмертие! Вполне валидное.
– «Валидное» – это что за слово? От английского valid? Извини, мне эти американизмы офисные слух режут.
– Увлекся, сорри. Тьфу ты! Извини. Ну, в общем, вполне настоящее бессмертие. Записал себя на чип – и отправил в космос, на другую планету за тысячу световых лет. А дома на всякий случай ждет резервная копия. И вообще, это возможность постоянно совершенствовать свой собственный разум, развивать его способности, делать апгрейд, если позволишь американизм. Выпустили новый чип памяти – ты его раз себе в голову – и сразу умнее на порядок стал!
– Ты – псих, Гриша. Тебе никто этого еще не говорил?
– Нет, ты первая. Если не считать, конечно, мою бывшую жену. Она бы все-таки сделала мне профилактическую лоботомию, если бы не сбежала раньше.
– Она у тебя была врачом?
– Нет, биологом. Но она к тому же была еще и верующей, что сильно усложняло взаимопонимание в таком щекотливом вопросе, как биологическая эволюция. Но это к делу не имеет никакого отношения!
– Да, конечно, продолжай. «Человек есть переходное звено эволюции между обезьяной и компьютером» – эту мысль я уловила. Будет замечательно, если ты перейдешь к сути – что же будет делать твоя загадочная программа и как это перевернет жизнь человечества. А то мы так на метро не успеем.
Гриша досадливо почесал нос, как делал еще в школе, когда нетерпеливое волнение заставляло его мысли выстреливать из глубин мозга быстрее, чем он сам успевал их ловить и обертывать цепкими словами, чтобы не разлетались.
– Я пишу программу, которая будет самообучаться, самосовершенствоваться по тем же принципам, по которым идет биологическая эволюция. Я хочу построить инкубатор, свою маленькую вселенную, где будут жить и развиваться информационные существа. Они будут питаться информацией. Плодиться и выживать будут те из них, кто лучше сможет приспособиться к поиску нужной информации.
– Это еще более безумная идея, чем я предполагала.
– Почему безумная?
– Ты же не думаешь серьезно, что у тебя получится воссоздать целый мир во всем его многообразии? Ты просто не способен его познать до такой степени, чтобы смоделировать. А если ты все это не учтешь, то твоя модель будет плоской, однобокой и нежизнеспособной. Разве не так?
– Отчасти ты права. Но это в теории. На практике все проще. С научной точки зрения то, что я пытаюсь создать, называется «сильный искусственный интеллект». «Сильный» в данном случае означает, что разум должен уметь не просто выполнять закономерные операции, а осознавать и обосновывать свои действия. В соответствии с гипотезой Ньюэлла – Саймона я создал свою физическую символьную систему, которая позволяет… Да, понимаю, тебе это все не очень интересно. Не суть. Важно то, что я убил десятилетие на проработку системы координат своего мира. Пусть она будет недостаточно широкой для того, чтобы соответствовать сложности нашего ньютоновского мира, но вместе с тем она способна стать весьма устойчивой и разнообразной, чтобы выполнять практические прикладные задачи, которые я сформулирую. Она сможет развиваться и совершенствоваться по мере того, как существа, населяющие эту систему координат, смогут познавать свой собственный мир и мир физический, человеческий. Проблема заключается в том, что я как раз и не знаю, какие задачи мои существа должны решать. А от этого многое зависит. Все, если быть точным. Не факт, что компьютерный разум должен выглядеть как копия человеческого, правда? Вот самолеты, например, совершенно не повторяют анатомию бабочки или голубя, а летают в целом не хуже. В основе конструкции самолетов лежит понимание механизмов аэродинамики, которые подсмотрели у птиц и насекомых. Этого оказалось достаточно.
– То есть тебе надо пройти весь путь эволюции? От примитивных кибернетических бактерий и микробов – до тех, что в далеком будущем заменят человека биологического и продолжат великое дело распространения информации по Вселенной?
– Ну, это глобальная задача, мечта, если угодно. Пока я себе таких целей не ставлю. Мне важно найти какие-то практические задачи, чтобы окупить затраты на разработку и поддержание системы в состоянии активного развития. Но когда я представляю объемы необходимых вычислений для того, чтобы эмулировать хотя бы сто тысяч лет эволюции для ста тысяч видов… Ведь разнообразие является главным условием выживаемости экосистемы.
На обороте клиентского брифа не осталось свободного места. Вокруг бедного жучка выросла целая армада фантастических созданий, которые были, судя по всему, биороботами. Они имели ярко выраженные биологические признаки: когти, зубы, горящие глаза, шерсть. На некоторых были видны листья и кора. Но они обладали и механическими деталями: шарнирными сочленениями, клепаными стальными листами, глазками камер и ребрами воздушного охлаждения. По мере того как страшные твари заполняли лист, Гриша все больше думал, что его идея с компьютерной эволюцией, может, не так уж и хороша для человечества.
– Вот ты представляешь себе компьютерный разум в форме каких-то страшных монстров, а ведь для жителя восемнадцатого века наш современный уровень развития технологий мог бы показаться убийственным. Не факт, что он согласился бы жить в наше время. Счел бы нас всех психами. Пойми, эволюционный процесс нельзя остановить – он неизбежен. Так же неизбежен и переход от биологической эволюции к информационной. Все ведущие футурологи еще в начале двадцатого века сошлись в этом. Просто такая мысль не очень приглядна с популистской точки зрения и поэтому не особо выносится на суд общественности. Никто не хочет социальных катаклизмов, связанных с неправильным восприятием идеи. Тем более что в массовой культуре компьютерный разум представляется в качестве угрозы для человечества, но никак не выглядит любимым ребенком.
