Черешни растут только парами - Виткевич Магдалена

– Все имущество хочет нам отдать, только чтоб ходили за ним, – сказала Янина.

– А когда отдает? Когда? – спросил он.

– Ну, после своей смерти.

– А если он поправится?

– Не похоже. Кашляет ужасно.

Кароль нахмурился и начал читать документы, бормоча:

– Ты смотри будь поосторожнее с этим Двораком, а то еще чего доброго в дом какую-нибудь заразу притащишь… Что правда, то правда – с деньгами у нас беда, да еще Куба где-то шатается по ночам… Имение будет нашим, если у Дворака не будет потомства, – резюмировал он.

– Не будет, не будет, – поспешила подтвердить Янина. – Он даже не ходит, не может о себе позаботиться.

Кароль смотрел с недоверием, а вернее – с неверием во внезапно свалившееся на него счастье.

– Я подумаю, – сказал он, когда они уже тихо лежали в семейной постели.

– Он нуждается в помощи.

– Янка, помощь много кому нужна. Всему миру не поможешь. – Он повернулся на другой бок. Но сколько ни вертелся, никак не мог заснуть. В конце концов разбудил жену.

– Янка, а если он еще долго проживет? И мы себе только хлопот прибавим, если придется за больным человеком присматривать? Тебе мало того, что за Кубой мы присматривать не успеваем? А случится, дети у нас пойдут, что тогда? Мы ведь не такие старые.

Янина ничего не сказала. Она закрыла глаза. Однако в ту ночь она долго не могла заснуть.

Куба стоял у двери и все слышал. Дворак долго не протянет. Точняк. Ох, как ошибается отец, что не подписывает эти бумажки. Вот если бы ему предложили такую сделку!

Он сжал кулаки.

Если бы ему… Да он не раздумывая сразу бы согласился.

Уход. Тоже мне проблема. Старик долго не протянет, тут и делать ничего не надо. Ну, разве что помочь ему самую малость уйти из этого мира… Но от этой мысли он быстро отказался. Дворак был хорошим человеком и даже ни разу не встал ему поперек дороги. Более того, если бы он тогда не нашел Кубу в той канаве, неизвестно, что бы с Кубой было. Надо, подумал Куба, завтра сходить к Двораку и поговорить с ним о будущем.

Однако на следующий день Куба не пошел к больному фабриканту. Он слышал от приятелей, что на прудах Стефанского снова устраивают танцы. И что якобы там будет Анна. А этому он противостоять уже не мог. К тому же Анна осталась совсем одна, потому что ее тетя совсем недавно умерла. Не повезло девушке – конечно, ей нужен опекун. Он, Куба Ржепецкий, очень бы на это сгодился.

Куба пришел на танцы довольно поздно, веселье было в самом разгаре.

Он везде искал Анну, но нигде не мог найти ее. Два раза он танцевал с Мюллеровой, прижимался к Майеровой практически на глазах у ее мужа, который смотрел в стакан и уже ничего не видел. Он продолжил поиски девушки уже на улице и дошел до самого ее дома. Было темно. Постучал в дверь. Никто не открывал. Так ее нет дома или она прячется от него?

От злости его темные глаза потемнели еще больше. Он колотил в дверь так громко, что его начали призывать к порядку из соседнего дома. Напоследок пнул изо всех сил косяк, оставив на нем изрядную вмятину, и пошел домой. По пути была вилла Дворака. Тут он решил посмотреть, жив ли еще старик. Может, следует поторопиться с подписанием документов?

Успеется. Завтра. Сегодня он был слишком разочарован тем, что не увидел золотых волос Анны, но еще больше расстроен из-за того, что она явно не одобряла его ухаживания. Однако он не терял надежды на изменения к лучшему.

Анна в ужасе стояла на кухне. В руке она держала нож. Кто-то ломился в дверь. Она понимала, что после смерти тети превратилась в объект мужских домогательств.

– Панна Анна, откройте дверь! Это я, Куба.

Услышав его голос, она исполнилась решимостью ни за что не открывать. К этому типу у нее доверия не было ни на грош. Она боялась, что еще много плохого случится в ее жизни из-за него.

Куба много раз пытался остаться наедине с Анной. Однажды он украдкой поцеловал ее. Девушка оттолкнула его и убежала. Парень не мог этого пережить. До сих пор никто ему не отказывал. В ту ночь он выпил больше обычного, и все ему казалось достижимым. Когда он увидел, что Анна возвращается домой, он спрятался за деревьями. Девушка вовремя заметила его и побежала вверх по улице Жеромского. Было темно, однако его глаза успели привыкнуть к сумеркам. В нескольких метрах впереди он все еще видел белое платье Анны. Еще момент – и он сможет схватить ее!

Слишком много алкоголя. В голове у него все кружилось.

– Анна! – пробормотал он.

Ему стало плохо. Он пригнулся под деревом. Его рвало.

Когда он поднял голову, девушки уже не было видно. Он громко выругался. Ему ничего не оставалось, как направиться к ее дому. Ведь когда-нибудь она должна вернуться. И тогда он ей покажет, как бегать от Кубы Ржепецкого.

Анна бежала что было сил. Элегантная обувь и белое платье, которое она надела сегодня, только мешали. Она боялась. Ах, как она боялась! За ней, шатаясь и что-то бормоча, бежал Куба Ржепецкий. Она до сих пор чувствовала на своих губах его поцелуй, а в основном запах алкоголя. Поцелуй, который он просто взял силой, прижав ее к дереву. Она бежала, то и дело вытирая губы.

Она не могла допустить, чтобы нечто подобное случилось еще раз. Не могла!

Она бежала вверх по улице Жеромского. Куба уже почти догнал ее, и она не знала, где ей спрятаться. Лес не казался ей подходящим убежищем. И тогда ей на глаза попался дом Хенрика Дворака. Она никогда раньше не видела хозяина этого дома – когда она переехала к тете, он уже был болен, – но слышала, что живет здесь Хенрик Дворак, человек добрый.

Только бы у этого доброго человека дверь была открыта!

Она взбежала по ступенькам на крыльцо и схватилась за ручку двери. Дверь открылась с легкостью.

– Слава Богу, – прошептала она. Быстро вошла внутрь, захлопнула дверь и в изнеможении села на пол в темной прихожей. Первое ее впечатление – что дом нежилой: выглядел пустым, и такой затхлый воздух, будто здесь никто не проветривал и не убирал годами. Однако через некоторое время она услышала кашель. Она боялась заговорить. Боялась, что, когда этот человек обнаружит ее присутствие, то потребует, чтобы она покинула дом как можно скорее. А уйти сейчас она никак не могла. Она обязательно уйдет, но только не сейчас, когда снаружи ее ждет преследователь.

– Анна! Где ты? – доносились до нее полупьяные призывы с улицы.

Она зажмурилась, как маленький ребенок, который думает, что если он ничего не видит, то и его никто не видит.

– Анна! Где ты, черт бы тебя побрал?

Она старалась не дышать. Она знала, что здесь он ее не найдет, но боялась, что хоть какой-нибудь шум, даже самый тихий шорох, привлечет к себе его внимание. Она услышала скрип половиц. Кто-то шел к ней из другой комнаты: опираясь на трость, к ней приближался пожилой, заросший щетиной мужчина. Она посмотрела на него умоляющим взглядом и приложила палец к губам.

Некоторое время он смотрел на нее, потом понимающе кивнул. Выглянул в окно и увидел вдалеке уходящего Ржепецкого. Проводил его взглядом, пока тот не исчез из виду. Старик едва стоял на ногах.

– Простите, – сказала она, поднимаясь с пола. – Простите, что вторглась в ваш дом. – Она схватилась за дверную ручку. – Я ухожу. Будем надеяться, что я больше не увижу его. Меня зовут Анна Ростишевская, и я никогда не вхожу без спроса в дома незнакомых людей, но так получилось. Простите.

Хенрик попытался что-то сказать, но снова зашелся кашлем.

Анна взяла его под руку, хотя это было и неудобно, и малоприятно: мужчина уже давно не мылся и не менял рубашку – в ней же он и спал.

Она под руку довела его до спальни. Повсюду валялась грязная посуда. На столе, на полу. Мухи кружили вокруг испорченных фруктов, которые, по-видимому, кто-то принес некоторое время назад. Анна смотрела на все это в ужасе.