Олег Рой - Улыбка черного кота
Таким металлом можно фиксировать переломы костей, позвонков, поясничных дисков, можно скрепить грудину после операции на сердце. И в челюстно-лицевой хирургии найдется применение подобному фиксатору, и в некоторых видах консервативного лечения, при мануальной терапии например… Причем это только то, что намечено самим Лаптевым. А со временем наверняка появятся еще и другие области применения никелид-титана.
Действительно, если выйти на мировой рынок, откроется золотая жила. Вся технология и области применения были продуманы настолько точно, все бумаги оформлены до такой степени грамотно, что теперь Антон перестал считать старого профессора романтиком от науки, этаким Паганелем-бессребреником, каким тот казался ему еще недавно. Пожалуй, ему бы еще немного удачи и здоровья — и не было бы в России более крепкого ученого-предпринимателя, нежели Иван Петрович Лаптев. «Настоящий капиталист от медицины, человек новой формации!» — довольно усмехнувшись про себя, подумал Антон о старом профессоре и почувствовал, что стал ценить и уважать его еще больше.
Житкевич начал предварительное изучение спроса на изобретение. Оказалось, что пациентов, при лечении которых можно было бы применять «металл с памятью», довольно много. Но специалистов, готовых применить новую технологию в своих клиниках, раз-два и обчелся. Среди них главным образом были молодые, рисковые хирурги из стран западного мира, врачи с незашоренным взглядом и передовым мышлением. И все же, если удастся продать «металл с памятью» хотя бы им, через какое-то время успех обеспечен!
Применение «металла с памятью» на практике означало, что пациент, обреченный прежним уровнем медицины на пожизненное пользование инвалидной коляской, вновь обретет подвижность, сможет жить нормальной и полноценной жизнью. За это люди будут платить большие деньги, и в тех клиниках, которые отважатся на применение новой методики, наверняка выстроятся очереди. Ради этого стоило рискнуть!
Антон вспомнил свою первую встречу с профессором Лаптевым на ВДНХ. Вспомнил рассыпавшиеся по полу позвонки модели скелета и то, как долго и тщательно он сам собирал и скреплял их после этого в единое целое. «Металл с памятью» сможет сделать это куда быстрее и квалифицированнее; будучи использованным как фиксатор, он сумеет сделать то, чего еще никогда не умела медицина: «чинить» позвоночные столбы… И, осознав масштабы и перспективы изобретения профессора Лаптева, Антон принялся за работу. Он теперь просто обязан сделать так, чтобы имя Ивана Петровича навсегда осталось в российской и мировой медицинской науке.
Глава 5
Эксперименты, которые оказались необходимы для реализации идеи Лаптева, требовали энергии, времени, полной отдачи сил, а главное — больших денег. Такие деньги можно было найти только с помощью паблисити — раскрутки, известности, рекламы. Между тем специалистов по рекламе среди знакомых Антона никогда не было (он вращался совсем в иных кругах), а отдавать продвижение своего вынянченного, но еще не полностью окрепшего детища непроверенным людям они с Лаптевым не хотели и не могли. Дело в том, что среди так называемых пиарщиков и рекламистов крутилось много подозрительной публики, рынок еще не сложился, технологии были не отработаны; можно было наткнуться на настоящих воров, способных «увести» идею от ее авторов. И большинство ученых их круга, если не хотели провалить дело, сами брали на себя рекламу своего продукта.
Пока Антон думал, как начать раскрутку лаптевской идеи, с какого конца подойти к этому непривычному для него делу, пока читал переводные книжки, забавные для русского человека тем, что про простые вещи в них говорилось с излишне преувеличенной серьезностью, случилось вот что. Однажды утром в его лаборатории раздался телефонный звонок, и вкрадчиво-бархатистый, полный обманчиво-мягких ноток голос, объяснив, что о новых экспериментах Житкевича ходит масса интригующих слухов, пригласил его поучаствовать в съемках телевизионной программы «Доброе утро». Эту популярную программу во время завтрака смотрит вся страна, и участие в ней для любого ученого, тем более такого молодого, дело вполне уважаемое и даже престижное. Запись эфира проводили поздно вечером, когда во Владивостоке уже было утро, и потом крутили по всем часовым поясам.
Антон впервые в своей жизни стал гостем телевизионной программы. Его предупредили, что эфир прямой и он будет говорить с публикой Дальнего Востока, что называется, глаза в глаза, в режиме живого времени. Разумеется, Житкевич волновался: хотя у него и был опыт публичных выступлений, как у любого лектора и участника научных конференций, но, как правило, самая большая аудитория в его жизни не превышала двадцати (если это были студенты) или сотни (на конференциях) человек. Причем там для него все было заранее ясно, говорил он по строго определенной теме. А тут — прямой эфир, тысячи и миллионы слушателей, очень разных по уровню восприятия и образованию. Вдобавок еще возможность любых вопросов, свободная беседа с ведущим… Нет, с таким в его жизни ему еще сталкиваться не приходилось.
Но Антон не был бы Антоном, если бы растерялся и опустил руки. Он и не растерялся. Заново пролистал книжки тех самых хитрых и одновременно простых американцев, «отобрал» для себя пару приемов для привлечения и удержания внимания публики, завоевания ее доверия (а то еще вместо интереса к их изобретению он вызовет у слушателей, наоборот, неприятие!), вспомнил свой нехитрый актерский опыт — в шестом классе он играл в школьном кукольном театре, где ребят обучали дикции, — составил с помощниками рассказ о «металле с памятью», который был бы интересен обычным людям, а не ученым-профессионалам, без всяких подробностей, затемняющих непосвященным смысл нового изобретения, словом, только о применении, перспективах и удобствах использования. Потратил время на репетицию перед зеркалом, показал то, что у него получилось, паре сотрудников, и в назначенный вечер отправился на присланной за ним машине в Останкино.
Американские книжки рекомендовали придумать для себя какой-нибудь отвлекающий маневр, чтобы не волноваться. Он придумал, что перед ним не вся страна, а его неразумная и легкомысленная Светлана, взрослая женщина с непонятным, нелогичным и вздорным характером. И это ей он в очередной раз объясняет свое дело, свою профессию. Но объяснить это Антон должен так, чтобы она вынула из кармана кошелек и вручила ему деньги на доработку идеи или хотя бы перестала требовать от него дополнительных финансовых вливаний. Просто так. Ради интереса к его делу и любви к человечеству. Хотя к этой самой любви именно у нее, у Светланы, способности ниже среднего…
