Андрей Шляхов - Черный крест. 13 страшных медицинских историй
Если пришла – то строго отвечаешь:
– Подождите минуточку!
И где-то минут через пять нажимаешь на кнопку, чтобы над входом загорелась надпись «Входите».
А как иначе – врача должны уважать и побаиваться, без этого никак. Народ у нас, скажем прямо, – дрянь, не народ, а народишко. Не будут бояться – начнут смеяться. А тогда беда!
Потому что строгому врачу одна цена, а размазне какой-нибудь – совершенно другая. Как себя поставишь, так к тебе и относиться будут. Вон невропатолог Михайлова всем улыбается, вежливая из себя вся... Так у нее контингент просто на шее сидит. Ножками болтает и слезать не хочет.
А у Шиловой не забалуешь, все это знают. Враз на место поставит. Потому как – дисциплина. И первое звено в этой дисциплине – режим ожидания. Пациент должен истомиться за дверью, созреть, как яблочко на дереве, и тогда он будет понимать свое место правильно. А не так, что ему все должны.
С теми, кто считает, что им все должны, – разговор короткий. От дверей да на три буквы, только тихо, чтобы в коридоре слышно не было. Что интересно – жаловаться на четвертый этаж бежит только пятая часть от посланных. Остальные идут туда, куда их послали, и размышляют о своем поведении. Размышляют и делают выводы. Потом приходят, конечно, куда они от своей Полины Викторовны денутся? Глазки в пол, на губах виноватая открытка, в руках – пакет. У самых сознательных конверт.
Если кто думает, что она старается ради того, чтобы стрясти побольше, то очень ошибается. Полина Шилова не из крохоборов и кусочников. Ей просто надо, чтобы ее уважали, считались с ней, а пакеты и конверты – это так показатель. Приятный, надо сказать, показатель. Должны же и у врачей хоть какие-то приятные впечатления от работы оставаться. А то целый день копаешься в лоханках, света белого не видишь.
А мама так мечтала, чтобы ее Полиночка стала врачом! Хорошая специальность, чистая, прибыльная. Ха – чистая! Ха – прибыльная! Лучше бы в Плехановский пошла – сейчас бы как сыр в масле каталась. Эх, жизнь, не повернешь тебя вспять...
У Ленки чего-то глаза прямо с утра на мокром месте. И тушь потекла, точно – ревела.
– Лена, что случилось?
– Ничего, Полина Викторовна.
– Лена, ... твою мать, что случилось?
– Панкрашкина меня сейчас перехватила и сказала, что летний отпуск мне в этом году не положен – в прошлом ходила в июле. А у меня планы...
– Знаю я твои планы – сначала планы, потом «мне бы почиститься, Полина Викторовна»!
– Боря не такой, у нас все серьезно. Мы проверим в Египте свои чувства, а потом поженимся.
– Дура ты набитая! Ладно, не реви... какой там телефон у Панкрашкиной?
– Один сорок пять.
В сорок пять, в сорок пять баба ягодка опять...Ишь ты, ягодка – часа прожить не может, чтобы характер свой поганый не показать. Главная медсестра – фу ты ну ты, ножки гнуты! Корчит из себя царицу, пользуется тем, что главный врач ни хера в поликлинической работе не понимает. Да что он вообще может понимать? Он же из военных. У него в мозгах одна круговая извилина, да и та – след от фуражки. Любят у нас отставников привечать, потому что они главный закон твердо выучили: «Делиться надо». Пока делишься – сидишь на месте, будь ты хоть пеньком. Бог ты мой, под каким же говном приходится работать!
– Ирина Игоревна? Шилова беспокоит. Что вы себе позволяете?.. Я про Рудометкину, что вы с мужем себе позволяете, меня не касается... Ну и что?.. Интересно – заведующая отделением согласна, старшая сестра согласна, я согласна в июне работать без медсестры... Какая интенсивность? Засуньте вы себе эту интенсивность туда, где у вас давно ничего не было!.. Напугала ежа голой задницей!..
– Полина Викторовна, она же теперь меня со свету сживет!
– Подавится! Подожди, я еще с Карповной поговорю. Все, иди умой морду лица и давай начинать – люди ждут!
– Можно, Полина Викторовна?
– Что спрашиваешь? Разве не видишь, что лампочка зажглась? Или у тебя на фоне беременности отслоение сетчатки пошло? Придется тебя госпитализировать.
– Зачем госпитализировать? Что-то с анализами не так, Полина Викторовна?
– С анализами, может, и так, но ты же не видишь ни хрена!
– Вижу...
– Видит она. А чего тогда спрашиваешь «можно»? Лампа загорелась – заходи.
– Да я просто...
– Хватит, Сидорова. Не отнимай у меня драгоценное время. Скидывай свои портки и лезь на трон!
– Вот последний анализ мочи, Полина Викторовна...
– Там еще и биохимия должна быть, Лен, ты посмотри повнимательнее... Что ты там копаешься? Залезай!
– В коридоре мой муж сидит, Полина Викторовна...
– Ну и пусть сидит, мне-то что? Или ты его привела с Леной познакомить? Так, помолчи, не отвлекай... Лен, дай ей направление на УЗИ.
– Что-то не так?
– Все так, не суетись. Лена – померяй живот и взвесь.
Только и знают, что беременеть... Как с ума все посходили. Это уже не бэби-бум, а бэби-помешательство.
– Можешь одеваться. Так что твой муж хотел?
– Поговорить с вами насчет роддома.
– Я, дорогая моя, роддомами не заведую, что со мной о роддомах разговаривать?
Вообще-то можно и о роддомах, только не с тобой, жмотярой. Три месяца наблюдаешься – даже шоколадки не принесла. А еще культурную из себя корчишь – редактором в журнале работаешь.
– Так вы же все знаете...
– Совсем не все. Например, не знаю, когда я помру. Ладно, иди...
– А муж?
– А что муж? Пусть домой тебя везет, заботу проявляет.
– До свидания.
– До свидания.
Век бы тебя не видеть!
– Здравствуйте, Полина Викторовна!
– И тебе не болеть, Гавриловна. Чего пришла?
– Диспансеризация у нас очередная...
– А чего не записалась? Диспансеризацию положено по записи.
– Так сказали – можно без записи. Мне же только подпись.
– Ничего не знаю, кто что сказал. Сказано – по записи, значит по записи. Запись на первом этаже. До свидания.
– Полина Викторовна, я же с семи утра у дверей очередь к вам занимала...
– Лучше бы записалась. Все, иди.
А недовольства-то сколько на роже! Можно подумать! Нет, милая моя, не на такую напала. Шилова – это Шилова! Шилова понимает, что к чему. Сегодня одну примешь без записи, завтра десятерых, а через неделю вы вообще записываться перестанете. Нет уж – фигу вам с машинным маслом!
– Да? Здесь, Татьяна Алексеевна. Передаю... Вас Татьяна Алексеевна спрашивает.
Вяземцева, зам главного по экспертизе, просто так не позвонит. Или жалобу разбирать станет, или по поводу больничного мозги полоскать.
– Доброе утро, Татьяна Алексеевна... Помню, на память я еще не жалуюсь... Да, снова отправила на продление... А что – разве в карте консультация терапевта не рекомендована?.. Я знаю... А если у нее будет выкидыш, то кто будет виноват?.. Нет, я такого греха на душу не возьму... Извините, Татьяна Алексеевна, но у меня народу полон коридор! Объяснительную я вам напишу, не забуду!
