Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 20. Золотые закаты
Уиллис понимал, на что шел. «Моя выносливость, трудолюбие, ловкость и сообразительность будут подвергаться испытанию с того момента, как я выйду в море, и до тех пор, пока не брошу якорь. Много дней и недель мне придется спать крайне мало или — в зависимости от погоды — вовсе бодрствовать. Часто я буду вынужден довольствоваться поспешно проглоченной банкой супа».
Все так и было. Штормы, постоянный риск оказаться за бортом, невозможность кому-то передать вахту, жестокий приступ болезни, всякого рода неожиданности — все одолел пятидесятитрехлетний мореход-одиночка. Его плаванье на плоту из семи бревен было схоже с одиночным восхожденьем на Эверест.
На родину в США Уиллис вернулся победителем, проплыв на плоту от Перу к островам Самоа семь тысяч миль, много больше, чем одолела шестерка «Кон-Тики». Всего пережитого — приключений, риска, тягот, известности — человеку хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Но есть такие натуры — через девять лет Уиллиса одолело искушенье еще раз пережить все, что пришлось испытать в первом странствии. Уговоры жены и друзей не действовали.
Уиллису было семьдесят лет, когда он строит еще один плот. На этот раз не из бальсовых стволов, а из трех жестко сваренных металлических труб-понтонов. Научной задачи по-прежнему нет.
«Того, кто хоть раз в одиночку плавал по морю, всегда будет одолевать желание еще раз испытать пережитые чувства. Это как пережитая победа в опасном бою».
Свой металлический плот Уиллис назвал выразительно «Возраст — не помеха». «На меня смотрели как на сумасшедшего. А я в свои силы верил».
Маршрут был намечен невиданный — проплыть из Южной Америки до Австралии. Это около двенадцати тысяч морских миль — более половины «веревочки», если ею обтянуть земной шар по экватору. «Самоубийца…» — шептались провожавшие старика… А он вопреки всем пророчествам расстоянье это преодолел. 9 сентября 1964 года его металлический плот, помятый, избитый, выбросило на берег Австралии вблизи местечка Талли. Люди испугались окликнувшего их бородатого исхудавшего человека.
Все пережитое Уиллисом нельзя пытаться пересказать. Он сам хорошо это сделал в книге «Возраст — не помеха». Второе путешествие — яркая страница в человековедении, в познании возможностей преодолеть себя, выжить и победить.
Из Австралии старик вернулся в Нью-Йорк героем. Думаете, он стал редиску выращивать в огороде и цветы поливать, что было бы естественным после всего пережитого. Ничуть не бывало! Стал готовиться к третьему путешествию. На этот раз на крошечной яхте…
26 сентября 1968 года советское рыболовное судно «СРТ-4486» обнаружило в океане полузатопленную одноместную яхту со сломанной мачтой. Суденышко подняли на борт, откачали из него воду. В каюте обнаружили компас, бинокль, очки, судовой журнал и американский паспорт на имя… Уильяма Уиллиса. Рыбакам это имя было известно, и они сняли головные уборы.
Судовые документы подтвердили очередное одиночное плаванье. На этот раз Уиллис вышел из Нью-Йорка через Атлантику в английский порт Плимут. Что произошло, можно только гадать. Предполагают, мореплавателя смыла штормовая волна, когда он пытался взамен разнесенного в щепки руля поставить новый. Было Уиллису 75 лет. Многовато для одиночного плаванья.
Что влекло в океан уже старого человека?
Неуемный характер странника? Высота духа, и пытанная ранее, действовала как наркотик? Честолюбие? Желанье связать неизбежный конец не с землею, а с морем? Возможно, все вместе.
«Плавать по морю необходимо».
Но большая часть случаев, связанных с бедствиями в океане, приходится не на отчаянных мореходов, сознательно идущих на риск, а на рядовых тружеников-моряков.
Люди моего возраста помнят четверку наших солдат, на десантной барже унесенных с Курил все тем же Тихим океаном. И, казалось, сгинувших без следа.
Надо думать, баржу и четверку людей на ней успели уже списать, когда из Америки пришла счастливая весть. С летавшего на тренировку палубного самолета заметили что-то плавающее в воде. Авианосец «Кирсардж», приняв сигнал, изменил курс, и на борт вертолетами были подняты четверо русских солдат, «исхудавших, обросших, едва державшихся на ногах».
Оказалось, на барже молодые ребята (Асхат Зиганшин, Филипп Поплавский, Иван Федотов и Анатолий Крючковский) бедствовали 49 дней.
Главной проблемой пленников океана оказалась еда. Ее на момент катастрофы осталось немного: ведерко картошки, буханка хлеба, две банки консервов, килограмм животного жира.
При потере контроля над собой и дисциплины ребята были бы обречены. Но этого не случилось. Предвидя долгое блуждание в океане, весь рацион разбили на маленькие порции и, по существу, «варили суп из топора». Когда все было съедено, муки голода заставили разрезать сапоги, вымочить кожу и вываренную поджаривать… Солдаты не впали в отчаяние, когда двое уже не могли подниматься. Возникали разговоры о смерти, но паники не было. «Мы молоды и не могли легко покориться. Мы надеялись». Так ответил командир баржи сержант Зиганшин американским журналистам, атаковавшим четверку русских на борту авианосца «Кирсардж».
То было время разрядки. Американцы гордились, что спасли русских. Хрущев послал в Вашингтон благодарные телеграммы. Солдат в Москве встречали героями, почти так же, как через год встречали Гагарина. Сдувая сейчас конъюнктурную пыль, видишь: ребята в самом деле не сплоховали — держались дружно, никто не хныкал, не покушался на лишнюю кроху еды.
Свидетельства американских врачей: «Четверо русских были крайне истощены. Однако все были абсолютно вменяемы, последовательны в разговоре, связно отвечали на все вопросы, нарисовали ясную картину бедствия и даже пытались шутить. Высокий моральный дух, несомненно, был спасительным в этом случае».
Возможен ли был какой-то другой финал?
Да, в летописях мореплаваний немало случаев гибели людей от охватившей всех паники, от стремления выжить за счет другого, из-за опоздавшей помощи. В 1956 году у Азорских островов штормом опрокинуло учебное парусное судно ФРГ «Памир». Уже на второй день в шлюпке начались самоубийства. В 1927 году американский пароход «Маргарет Даллар» обнаружил японскую шхуну с одиннадцатью скелетами в кубрике. Вахтенный журнал поведал о течении драмы. У шхуны сломался вал гребного винта. На судне продуктов было немного, и находилась шхуна в водах, где рыба не попадалась. Через три недели судно превратилось в плавучий гроб.
Медведевы — сын и отец.
Что такое голод на море, рассказывает американец Джон Колдуэл, совершивший в 1946 году беспримерное по риску одиночное плаванье из Америки в Австралию на старенькой парусной яхте. Вот страдания человека, когда штормом был уничтожен запас провизии. Я опускаю записи о том, как были съедены кремы в аптечке, зубной порошок, кожаный бумажник.
«Пара ботинок… Когда я попробовал откусить кожу. Мне стало дурно от запаха краски…
На рассвете следующего дня я стал наблюдать пролетающих птиц. Одна из них приблизилась к яхте. Я выстрелил в нее гайкой (из рогатки, сделанной из резины надувной лодки) и каким-то чудом сбил птицу. То, что последовало за этим, до сих пор кажется мне невероятным. Когда птица оказалась в руках, я мигом оторвал ей голову и, сунув в рот трепещущий кусок мяса, до капли высосал живительную кровь. Я вел себя как хищник, поймавший добычу, рвал ее зубами и ногтями, не разбирая, где мясо, где кости, где перья. Я стал жевать пух, вязкий, как шерстяное одеяло».
Прошло еще несколько дней. «На яхте не осталось ни крошки съестного. Я хотел было разорвать книгу и набить желудок бумагой, но один раз я уже пробовал сделать это, и у меня мучительно болел живот. Тогда я вспомнил об остатках машинного масла.
Добравшись в темноте до кормового отсека трюма, я слил все масло из мотора и набрал полпинты густой жидкости, которая послужила мне немало времени. Опрокинув котелок, я быстро проглотил его содержимое. Меня обожгла горечь, свело желудок. Голова кружилась. Я помню, как тащился до каюты и лег…
Есть люди, которые сомневаются, что голод может довести человека до самых отчаянных поступков».
Ален Бомбар. Снимок сделан в день окончания плавания.
Конец этого кошмарного плаванья благополучный. Яхту с полуживым человеком выбросило на один из островов архипелага Фиджи в трех тысячах километров от Австралии.
Французскому врачу Алену Бомбару все мореходы мира, скинувшись в шапку, уже давно должны бы поставить где-нибудь на морском берегу памятник. С мыслями о спасении всех терпящих бедствие в океане Бомбар предпринял в 1952 году путешествие, не имеющее себе равных в истории мореплаванья, и вряли кто-нибудь и когда-нибудь сможет его повторить.
