Антон Соловьев - Lubvi.NET
— И как ты с этим борешься? — спросила она.
— Никак, — я пожал плечами. — Я просто принимаю это как данность. Скажи, а ты чувствуешь, когда люди лгут тебе?
— Да! Откуда ты знаешь?
— Знаю. Нас тянет друг к другу. Таких вот, как мы с тобой, как некоторые мои знакомые.
Нимфа, дриада, эльф. Может, они так и выглядели в древние времена? Они уводили путников танцевать на полых холмах, и смертные там погибали. Нет, она не дриада и не нимфа, она просто обычный маг. Поэтому и такая странная. Мы все странные, странность — это наше кредо, с которым мы носимся как с писаной торбой. Нянчим свои уникальность и необычность, а надо просто жить.
— Таких, как мы с тобой… — Девочка задумчиво покусывала нижнюю губку. — Сумасшедших, да? Мы сумасшедшие?
— Нет, мы не сумасшедшие.
— А кто мы? Кто я?
— Ты девочка Ира, очень красивая девочка Ира. Вот и все.
— Но тогда, если я не сумасшедшая, то почему меня родители к психиатру водили?
— В связи с чем?
— А я как-то встала ночью, оделась и ушла на всю ночь гулять. Пришла под утро и спать легла.
— И тебя после этого потащили к психиатру?
— Да. Мама сказал, что я лунатик. А мне просто вот захотелось на звезды посмотреть. Вот и все. Это плохо, да?
— Что плохо?
— То, что я ночью ушла одна гулять.
— Это нормально. Для тебя это нормально.
— Спасибо. — Она обвила мне шею.
— За что?
— Просто спасибо и все.
У нее были очень нежные губы, я целовал ее очень осторожно, будто бы прикасался к цветку, а не к человеку. Дриада, нимфа… Дитя богов.
— И что тебе сказал врач? — спросил ее, с трудом заставив себя оторваться от ее губ.
— Он спросил, что мне снится.
— И что тебе снится?
— Все время один и тот же сон. Ночь. Луна ярко светит, и я по лесу бегу от кого-то и никак оторваться не могу. И это люди, много людей, и они хотят не просто меня изнасиловать, они убить меня хотят. Сжечь! Сжечь на костре! — На мгновение мне показалось, что ее глаза засверкали.
— И они тебя схватили?
— Нет. Я дерево нашла. Какое-то особенное дерево. Я все пытаюсь вспомнить, какое именно: липа, или сосна, или осина. Не могу пока вспомнить. Я подбегаю к дереву, обнимаю его и сливаюсь с ним. И эти люди пробегают мимо. Они что-то кричат, ругаются, но они не видят меня. Я чувствую, что я стала с деревом одним целым, чувствую, как медленно растут ветки, как листья качаются на ветру.
— И что тебе на это врач сказал?
— Ничего. Он просто сказал то же, что и ты, что это для меня нормально. А еще он предупредил, что это надолго. Может быть, навсегда, и что я привыкну. Со временем привыкну.
— А родителям твоим что он сказал?
— Не знаю, они долго говорили. Еще у этого врача глаза были такие, как у тебя. И еще у одного парня, я с ним тоже по сети познакомилась и переспала потом. И у девушки одной, я в метро ее видела. Она книжку читала, такую старую и очень толстую. Я вот книжки не люблю. Я мультики люблю японские, они очень красивые.
— Этот врач до сих пор работает? — спросил я, лелея надежду получить координаты психиатра, который был одним из нас. У меня половина знакомых нуждалась в таком человеке.
— Нет. Он в Бельгию уехал, по контракту работать.
— Так и знал. — Я печально вздохнул. — А ты не боишься вот так по сети знакомиться, тебе не страшно, что твой сон наяву повторится?
— Нет, уже не страшно. После того как меня изнасиловали однажды, мне не страшно уже.
— Тебя изнасиловали?!
— Да. — Она пожала плечами и улыбнулась. — Не убили же, просто изнасиловали.
— Как это было?
— А я вот так познакомилась с парнем по сети, а потом он меня домой позвал. А там еще двое были и пьяные уже. Знаешь, я даже не сопротивлялась.
— Тебе потом, наверное, очень плохо было?
— Нет, я же говорю, я не сопротивлялась. А вот им плохо было. Когда я уже уходить собиралась. Один начал меня пугать, чтобы я никому не говорила. И вдруг я на него посмотрела, он за голову схватился, побежал на кухню, схватил нож и хотел себе в живот воткнуть. Его другой парень еле удержал. А третий сел в угол и плакать начал. Что с ними? Им стыдно стало? Да?
— Можно и так сказать. — Я улыбнулся. — И что, эта история ничему тебя не научила?
— Научила. Я стала сначала говорить долго по аське, прежде чем встречаться. Если парень ведется на круглую попку и сиськи большие, то мне неинтересно, а если он начинает, как ты, говорить оживающими картинками, тогда я думаю, что с ним стоит встретиться и, может быть, переспать.
— Ну а парня постоянного ты не хочешь завести? — спросил я.
— Ты хочешь быть моим парнем? — спросила она, глядя мне прямо в глаза.
— Нет, — ответил я и отвел взгляд.
— Вот и никто не хочет. Манекены хотят, ну, те, что просто как люди, а на самом деле неживые, просто едят, ходят, спят. Они хотят. Они просто трахаться со мной хотят постоянно. Одни такой был. Очень взрослый, на машине. Цветы мне дарил, а потом он просто однажды не приехал. Забыл, наверное, про меня или другую нашел.
— Может быть, он тоже за нож взялся или удавился? — усмехнулся я.
— Не знаю. — Она беспечно пожала плечами. — Нам скоро выходить?
— Через две остановки.
Она прижалась ко мне и уткнулась носом мне в свитер. Мне почему-то очень сильно захотелось плакать, но я быстро подавил в себе это чувство. Странная девочка, ничего не скажешь. А ты что, хотел с нормальной по сети познакомиться?
Мы шли ко мне домой от метро Домодедовская. Ира молчала и с любопытством смотрела по сторонам.
— Ты никогда не была в этом районе?
— Никогда. Здесь неплохо. Деревьев очень много. Вот в Марьино я была, там совсем плохо. Деревца все маленькие и чахлые.
— Здесь сады раньше были. Огромные яблоневые сады. Потом дома панельные начали ставить и сады вырубили. Это всего лишь остатки.
— Наверное, очень красиво, когда они цветут?
— Да, очень.
Она остановилась и опять прижалась ко мне, ища своими губами мои.
— Кто мы? Скажи, просто скажи КТО МЫ?
— Такие, как ты и я?
— Да!
— Мы маги. Мы калеки, которым дали костыли в виде необычной силы, чтобы мы могли ходить по миру манекенов, если говорить твоим языком. Тебя устраивает такой ответ?
— Маги — это как Гарри Поттер? — спросила она.
— Не совсем. Хотя, в принципе, похоже.
— Здорово. Я думала, что я просто ненормальная. Спасибо тебе.
— За что?
— Просто спасибо. Я тебя отблагодарю. Ты еще не знаешь, как я умею благодарить. А где еще можно найти таких, как ты и я?
— Да везде. Клубы всякие музыкальные, тусовки по определенным дням в центре города. Много где. Только нет смысла искать кого-то.
— Почему?
— Просто нет смысла. Единственный, кто может тебе помочь — это ты сама. Все, пришли почти.
— Это твой дом?
— Да.
— Хорошо. Хорошо, я не буду никого искать, я просто буду жить. Жить — это как дереву расти. Корни глубоко в землю, а ветки к солнцу.
— Ты хорошо училась в школе?
— Да.
— Насколько хорошо?
— Только пятерки. Учиться просто, только скучно.
— Почему скучно?
— Потому что мне кажется, что все, чему там учат, давно устарело: и физика, и математика. Ну, это все уже неправильно.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что мир скоро изменится. И манекены уйдут. Навсегда уйдут.
— Очень в этом сомневаюсь. Они очень живучие, эти твои манекены.
— Все равно мир изменится. И деревьев… здесь будет больше деревьев.
Пока мы заходили в подъезд и поднимались на пятый этаж, меня не покидала мысль о том, что я окончательно сошел с ума. Эта девушка, которая при общении по сети вела себя вполне адекватно, в жизни оказалась, мягко говоря, пришельцем с Марса. То, что у девочки были ярко выраженные магические способности, было так же ясно, как и то, что с психикой у нее тоже были явные проблемы. У меня в голове даже промелькнула мысль: а может, ну ее? Покормить, чаем напоить и домой отправить. От греха-то подальше. Ведь всегда можно сходить к Светке. А с этой дриадой или нимфой, или кто там она еще, лучше не связываться?
— Ты один здесь живешь? — спросила Ира, осматривая мое жилище.
— Да.
— А где твои родители?
— Они живут в другом месте.
— Ясно.
Мы пошли на кухню. Ира есть отказалась, и я просто напоил ее горячим чаем. До сих пор у меня в глазах стоит эта картина. Хрупкая, худенькая, даже не девушка, а девочка, держащая в руках дымящуюся кружку с чаем и смотрящая в окно на яблоневый сад. Он пила чай маленькими глотками, а кухня была погружена в звенящую тишину.
— А тебе… тебе что обычно снится? — спросила она, наконец отвернувшись от окна.
— Мне война снится. С 1998-го каждый день новое сражение. Я будто бы прохожу через всю историю войн, начиная с древнейших сражений.
