Дирк Уиттенборн - Жестокие люди
– Тебе никогда не приходилось испытывать чувство вины? – перебил я ее, когда она стала рассказывать мне, как правильно вытаскивать крючок изо рта рыбы.
– Они ничего не чувствуют.
Взмахнув хвостом, рыба исчезла в глубине речки, и радуга на ее брюшке растворилась в воде.
– Нет, я имею в виду другое. Ты не чувствуешь себя виноватой за то, что у тебя столько денег? – Концом удочкой я указал на домик и обвел окрестности. – За то, что у тебя есть столько всего, чего нет у обычных людей?
– То есть ты хочешь сказать, что сейчас я должна кормить голодающих детей в Бангладеш, а не развлекаться здесь с тобой?
Эта идея мне тоже не понравилась.
– Нет, я не это хотел сказать.
– У меня только одно отличие от других людей: у меня больше денег.
– Да, конечно. Но это все равно что сказать инвалиду: «Мы ничем не отличаемся. Только я могу ходить».
– Я не могу отказаться от своего богатства, пока мне не исполнится двадцать один год. Так что расслабься и получай удовольствие.
– Ты что, собираешься отказаться от наследства? – эта идея меня ужаснула.
– Да что с тобой такое сегодня? Из-за чего ты так беспокоишься?
Меня беспокоило очень многое, но я стал говорить о том, что раньше даже не приходило мне в голову.
– Зачем ты говоришь всем, что моя мама и твой дедушка – старые добрые друзья? – Я довольно похоже изобразил ее интонацию.
– Ну… они действительно друзья.
– Мама – массажистка твоего дедушки. Мне интересно, почему ты не говоришь людям правду о том, кто я такой? Ты меня стыдишься? – Мне самому было стыдно. – Что ты собираешься делать осенью, когда ты опять вернешься в закрытую частную школу со своими друзьями? Я-то буду ходить в обычную. Вместе с Двейном.
– Двейна выгнали из местной школы два года назад. Кроме того, тебе вовсе не обязательно ходить в бесплатную среднюю школу.
– Нет, ты, кажется, не понимаешь. У нас нет денег. Моя мать – не врач. Я все это выдумал. – Поверить не могу, что действительно сказал ей это!
– Надеюсь, мы не будем ссориться из-за того, что у меня есть много денег, а у тебя нет? Это не повод для расставания. – Такое впечатление, что она уже не в первый раз произносит эту фразу. Мне не хотелось думать, что я не первый бедный молодой человек, которого она пригласила на свою вечеринку.
– Потому что, если ты считаешь, что это большая проблема, то мне придется…
– Она осеклась, почувствовав, что ее тон становится чересчур резким.
– Я просто спросил, случается ли тебе когда-нибудь испытывать чувство вины. – Тут я вспомнил, как одиноким был еще совсем недавно.
– Все, понимаешь, все, если только они не святые или еще кто-нибудь в этом роде, хотят быть богатыми. Люди, по крайней мере, большинство людей, тратят свою жизнь на то, чтобы заработать как можно больше денег, потому что думают, что деньги помогут им решить все проблемы.
– Ну, в каком-то смысле так оно и есть, разве нет?
– Папе наши деньги не особо помогли.
– Зато многое другое становится проще.
– Да, так легче уладить какие-то неприятности. Тебя принимают в школы, которые на самом деле, не хотят тебя принимать, и тому подобное. Но иногда деньги только все усложняют.
– Например? – Мы закончили рыбачить и теперь просто сидели на камне, болтая ногами в прохладной воде.
– Папа однажды сказал, что по-настоящему богатые люди не верят, что существует что-то, чего они не могут купить, и ненавидят все то, что могут.
– А что конкретно он имел в виду?
– Богатые люди часто выглядят идиотами. А все потому, что им не нужно работать целыми днями, чтобы прокормить себя, и у них больше времени, чтобы вести себя естественно.
– А твой отец из богатой семьи?
– Нет. Мама сама купила кольцо, чтобы он подарил его ей по случаю помолвки. Его родители преподавали в колледже.
– Где они познакомились?
– В Африке. Он работал в Корпусе мира, а мама с дедушкой приехали туда, чтобы побывать на сафари.
Потом дедушка назначил его главой своего Фонда.
– Как он попал в эту аварию?
– Был сильный снегопад. Мы разыскивали собаку Брюса. Папа подошел к самому краю, и… – Она указала на обрыв, с которого стеклянной стеной падала вода. Глубина ущелья была футов сорок, не меньше. – Должно быть, он поскользнулся.
Я посмотрел на край обрыва, пытаясь представить, как это могло случиться. То ли он пытался спуститься поближе, то ли просто забыл, что в пропасть легко сорваться… Вдруг кто-то заорал:
– Вы что там, голые там, что ли? – Это был Осборн. Он стоял на балконе домика.
– Дедушка, ну почему ты решил, что мы голые?
– А почему бы и нет? – Он неуклюже потоптался на месте, а потом вошел в маленькую кабину лифта, которая медленно отвезла его вниз, на каменную террасу у верхнего бассейна.
– Очки в машине оставил. Ни черта не вижу.
Мы пошлепали по мелководью, потом взобрались на берег и подошли к нему. Он не прошел и тридцати метров, но весь вспотел и запыхался. Пожимая мне руку, Осборн искоса взглянул на меня. В эту минуту он был похож на раздражительного мистера Магу.
– Если бы это был не ты, Финн, я бы дал тебе по носу за то, что ты хотел похитить эту девушку. – Надеюсь, что в старости я буду похож на этого старого миллиардера. Непонятно только, казался ли бы он мне таким обаятельным, у него не было столько денег.
– Поймали что-нибудь?
– Майя две штуки поймала.
– Вторую – общими усилиями.
– А она предупредила тебя о том, что в реке сидит водолаз, которому платят за то, что он насаживает для нас рыбу на крючок? – Это была довольно глупая шутка, но он сказал ее так, что мне стало смешно. Майя не засмеялась.
– Скажи, дедушка, ты когда-нибудь испытываешь чувство вины за то, что тебе принадлежит так много всего, тогда как многие люди страдают от бедности? – задав вопрос, Майя посмотрела на меня.
– За то, что у меня больше денег, чем у других? – Это было, по меньшей мере, мягко сказано.
– В том числе, – встрял я.
– А Тед Уильямс чувствовал себя виноватым за то, что отбил больше четырехсот подач?
– Он посмотрел на свои дрожащие руки и продолжил:
– Но раньше мне приходилось чувствовать себя виноватым за то, что я думал, что многое можно уладить при помощи денег.
– О чем это ты думал? – спросила Майя.
– Хотел сделать людей счастливее… хоть они этого и не заслуживают. – Все мы на минуту задумались. – Послушайте, ребята, а не могли бы вы оказать мне одну любезность?
– Только скажи. Для тебя все, что угодно! – воскликнула Майя.
– Пожалуйста, поезжайте в Ист-Гемптон со своей матерью и братом, – не успела она возразить, как он продолжил:
– Я знаю, что ты беспокоишься об отце. Обещаю, что буду навещать его каждый день, хоть он меня до коликов ненавидел.
– Вот это новость!
– Не ненавидел, а ненавидит! Он же не умер!
– Принимаю возражение.
– Мы им не нужны!
– А мне кажется, они очень в вас нуждаются. – Так сказал вождь.
Когда я пришел домой, то узнал, что звонила миссис Лэнгли. Она хотела узнать, могу ли я поехать с ними. Судя по тому, что, когда я вошел в дом, мама гладила мои рубашки, она согласилась отпустить меня. И она была так приятно взволнована, что можно было подумать, что на курорт берут ее, а не меня. Она дала мне две новенькие стодолларовые бумажки, и сказала, что когда мы пойдем обедать или ужинать в первый раз, я должен настоять на том, чтобы заплатить по счету. Если только дело не будет происходить в частном клубе. Мне уже надоело чувствовать себя новичком, и выслушивать чужие поучения, и поэтому я резко сказал маме, что мне, видимо, лучше знать, как вести себя в обществе этих людей. Мама даже гладить перестала.
– Почему ты так решил?
– Потому что они ведут себя по-другому, когда рядом нет обслуживающего персонала. – Мама посмотрела на меня так, будто хотела прыснуть мне в глаза жидкостью для глажки. Я положил в карман купюры. Мне было прекрасно известно, что семья Лэнгли никогда не позволит мне платить за что бы то ни было. Что бы они ни говорили, я знал, что вину они чувствуют. У меня просто нюх на такие вещи. Знакомый запах, знаете ли.
Самолет должен был улететь в одиннадцать часов утра следующего дня. Мы опаздывали, из-за того, что до последней минуты укладывали мои вещи. Мама нервничала из-за того, что у меня нет «подходящей» одежды. Я пытался объяснить ей, что за все время я не видел, чтобы Майя носила что-то, кроме купальника и джинсов. Брюс предпочитал саронг. И так все время. Не считая праздничной вечеринки, когда им пришлось надевать смокинги. Но мама настояла на том, чтобы я взял с собой ее монструозный розовый пластиковый чемодан. Туда она положила смокинг, синий костюм, блейзер, шесть пар выглаженных брюк, три пары обуви, и пару дорогих белых шортов для игры в теннис. Все эти вещи мы нашли в шкафу нашего дома.
