Алена Артамонова - Маша, прости
Что-то произошло в его душе, и он впервые за долгие годы вновь открыл сердце для своего малыша, но только лишь для него одного, а затем опять запер дверь на все засовы.
– Феденька, ты меня совсем не слушаешь, – до него тихонько дотронулась Катя.
– А, что? – он тряхнул головой, чтобы сбросить с себя остатки видения.
– Как назовем?
– Федя, – он еще не пришел в себя.
– Это же девочка, – засмеялась Катя. – Я обещаю тебе, второй обязательно будет Федя, а ее давай назовем Машей, Машенькой, – нежно прошептала она.
Федор не хотел больше слышать это имя, но и не слышать не мог.
1984 г. СССР. Москва
– Машенька, деточка, просыпайся, – Надежда Николаевна, не церемонясь, потрясла дочь за плечи.
– В чем дело? – Маша с трудом открыла глаза. – Который час?
– Машенька, быстро одевайся, нам нужно срочно уехать.
– Куда? – девочка села и потерла кулачками лицо.
– Все вопросы потом, у нас нет времени, – мать подала ей одежду и вышла из комнаты.
Девушка, все еще не понимая, что происходит, стала медленно натягивать джинсы, за ее дверью слышались приглушенные голоса. «Интересно, кто это? – она автоматически посмотрела на часы. – Без четверти три».
– Готова? – в комнату заглянул отец.
– Пап, что происходит?
– Так нужно, деточка, верь мне, – в глазах у мужчины была тревога.
– Нас что, эвакуируют?
– Причем срочно. Готова? – он взял ее за руку. – Пошли.
Маша успокоилась, такое уже один раз было, в Польше, кто-то сообщил о заложенной бомбе, их так же ночью подняли с постели и перевезли в другое место. Тогда информация оказалась ложной.
В гостиной, кроме матери, находилось двое мужчин, один был знаком, другой неизвестен.
– Алекс, вам нужно поторопиться, машина уже ждет, – быстро проговорил незнакомец и протянул руку отцу. – Желаю удачи!
Маша вместе с родителями вышла на пустынный двор посольского комплекса.
– А где все?
Взрослые переглянулись, но почему-то промолчали.
«Наверное, мы последние», – усаживаясь в машину, сделала вывод девочка и, положив голову на плечо матери, сладко заснула.
Ее опять разбудили и, открыв глаза, Маша увидела трап самолета.
– Мы уезжаем?
– Да, – отец легонько подтолкнул ее в спину.
– Куда?
– Мы возвращаемся домой.
– Я не поеду!
– Маша, сейчас не время для истерик! – строго прикрикнула Надежда Николаевна.
– Нет! – озираясь в поиске отходных путей, прокричала девочка.
Но никто не стал ее слушать, морской пехотинец, как былинку, взял извивающееся тело и занес в самолет.
Она кричала, плакала, а самолет, в котором они были единственными пассажирами, набирал высоту.
– Девочка, пойми, – рядом присел отец, – если бы мы так срочно не покинули Россию, нас бы арестовали.
– За что?
– Это трудно объяснить, мы просто попали в жернова двух политических систем, а доказывать друг другу свое превосходство они предпочитают на простых людях, – Алекс Морозов слегка кривил душой, но только слегка.
– А Федор? – ее губы дрожали.
– Ты сможешь ему позвонить. Потом. – И, посмотрев в несчастные глаза дочери, добавил: – Может быть, он сможет приехать…
– Когда? – в ее голосе прозвучала вся надежда Мира.
– Ну, наверное, когда закончит школу. – Александр просто старался успокоить дочь, сам в свои слова он не верил.
– Но это же через месяц?!!
1985 г. США. Коннектикут
Прошел год, самый тяжелый, как тогда казалось, год ее жизни. Мир окрасился в черный цвет, Маша с трудом сдала экзамены в школе, она вообще жила теперь с трудом.
Сразу же по приезде домой девочка не выпускала телефонную трубку из рук, но неизменно корректный голос телефонистки сухо отвечал: «Абонент не отвечает».
– Как, как не отвечает?! – кричала Маша. – Он должен ответить!
– Вы хотите повторить заказ? – непоколебимо спокойным голосом интересовалась работник связи.
– Да! Да! Пожалуйста!
– Ждите.
И все начиналось сначала.
Каждый день Маша писала ему письма, несмотря на то, что они всегда возвращались с пометкой «адресат выбыл». И тогда Маша, взяв деньги, без разрешения родителей отправилась в Вашингтон.
В просторном, современной постройки здании по Tunlow road ее встретил любезный «товарищ» и после заполнения необходимых анкет предложил отправиться домой.
– Сколько мне ждать? – она затаила дыхание.
– В течение десяти дней мы вам позвоним, – маленький лысый мужчина буравил ее глазами.
Маша выдержала взгляд – в этом неприятном на вид человечке было заключена вся ее дальнейшая жизнь, ее опасность и защита, гибель и спасение.
Девушка вернулась домой, а на следующий день их навестил Роберт.
Алекс Морозов молча смотрел на гостя, Роберт был его сослуживцем, худой, высокий, с гривой седых волос и походкой профессионального военного. Когда ему позвонили из конторы и сообщили о выходке дочери, настоятельно попросив принять необходимые меры, Алекс честно признался, что не сможет этого сделать. Тогда появился Роберт.
– Виски? – прервал затянувшуюся паузу хозяин дома.
– Да, пожалуй, – он ослабил галстук. – Извини, но я должен буду поговорить с ней достаточно жестко, может быть, хоть это отрезвит ее.
– Нет. Я тоже раньше так думал, но теперь понимаю, что нет, – Алекс подал стакан гостю и тяжело опустился в кресло. – Это больше, чем нам кажется. Это больше, чем она сама! – он сделал глоток. – Пойми, это самое дорогое, что у меня есть, я жизнь за нее готов отдать! – в глазах стояли слезы. – А стал палачом собственной дочери.
– Не казни себя, ты делал свою работу. И хорошо делал! – с жаром добавил гость. – «Пурпурным сердцем» просто так не награждают! Ты помог людям обрести свободу, коммунистический режим в Польше – пал, и твой вклад здесь просто неоценим, и в России, не сегодня – завтра, твой труд будет оправдан. Ты великий человек, Алекс!
– Мы не на приеме у шефа, так что прекрати нести чушь! Какое мне дело до всех этих людей, если я не смог сделать счастливым всего одного! И самое главное – это моя дочь!
– Порой приходится идти на жертвы, ты знал, куда идешь работать, – назидательно произнес Роберт, но, посмотрев на тревожные черные круги, пролегшие под глазами собеседника, немного смягчил тон. – Поверь, это просто детская блажь, она еще будет счастлива, выйдет замуж…
– Что ты говоришь? Какие жертвы, это же моя дочь, моя! – Алекс схватил Роберта за руку. – Ну, можно же что-то предпринять? Ну, вывезите этого мальчика сюда!
– Это невозможно.
– Но почему? Мы вывозили и более значимых людей.
– Это невозможно, – твердо повторил Роберт. – Поднимется слишком большой шум. Мир и так на грани взрыва, отношения напряжены до предела, продолжается конфронтация вокруг стратегических вооружений и размещения ракет средней дальности в Европе, Олимпийский комитет СССР заявил об отказе участвовать в Олимпийских играх в Лос-Анджелесе, президенты не выпускают красную кнопку из рук, сегодня достаточно и малой искры, для того чтобы разгорелся великий пожар! Ты хочешь, чтобы из-за какого-то мальчишки началась третья мировая война?
Маша услышала стук в дверь и еле слышно отозвалась.
– Мам, я не хочу есть, я сплю.
– Это не мама, а кушать тебе обязательно нужно, смотри, как похудела, – в комнате появился сослуживец отца, девушка была с ним знакома еще по Варшаве. – Можно? – уже расположившись в ее кресле, спросил он. – Мари, нам нужно поговорить.
Маша удивленно подняла брови.
– Я принес тебе одну кассету.
– Фильм? – переспросила она, с трудом отрывая голову от подушки.
– Да, кое-что о России.
«Россия! Россия!» – слова волшебным звуком отозвались в сердце.
– Где у тебя видео? – он уже рылся в ее аппаратуре.
Маша, затаив дыхание, села поближе.
– Это скрытая съемка наших спецслужб, – Роберт присел рядом. – Поверь, мне стоило огромных усилий привезти этот фильм сюда. Но я думаю, что это единственный способ остановить тебя, – он говорил ровно и монотонно, словно читал лекцию.
«Ну, хватит! Включай же!»
Словно прочитав ее мысли, Роберт замолчал и нажал на пуск. На экране замелькали черно-белые кадры очень плохого качества, пересеченные белыми линиями помех. Маша напряженно вглядывалась и, наконец, поняла, что на экране плохо освещенное помещение, скорее, какой-то подвал из времен средневековья. В комнате, подвешенный на веревке, болтался незнакомый мужчина, которого методично избивали двое в военной форме, затем появился третий с раскаленным шестом и воткнул его в ногу подвешенного, даже без звука был слышен его нечеловеческий крик.
– Ну все, пожалуй, достаточно, – видя полуобморочное состояние девушки, Роберт нажал на стоп.
