Раджа Алсани - Секс в восточном городе
Наконец Садим собралась с мыслями.
— Тарик… мы, конечно, близки, но не настолько, чтобы я могла решить сразу! Ты не знаешь многого обо мне, а я о тебе.
— Садим, я люблю тебя с самого детства, и моих чувств ничто не изменит. Разумеется, ты можешь узнать все, что захочешь. Задавай любые вопросы, и я отвечу!
— А тебе не интересно, например, отчего мы с Валидом расстались? Или почему я последние четыре года не обращала на тебя внимания?
— Вы с Валидом расстались потому, что он ненормальный! Разве разумный человек откажется от Садим аль-Хораимли по какой бы то ни было причине? Деми, я знаю тебя и твою семью. Этого достаточно, чтобы я мог тебе верить. Если хочешь объяснить истинную причину — пожалуйста, но требовать этого я не вправе. Тыне давала мне никаких обещаний, поэтому я не должен спрашивать ни о чем, что было в прошлом; даже эти годы, в течение которых ты меня избегала, ничего не значат, хоть я и догадывался, что у тебя роман с другим. Важно лишь то, как мы будем жить отныне и впредь — разумеется, если Богу это угодно. Лично я готов сесть и пересказать тебе всю свою жизнь начиная с самого первого дня и заканчивая сегодняшним утром. Хотя в ней и мало интересного. Зато я могу сказать, кого предпочитаю — девушек из Аль-Хобара или Эр-Рияда.
— Неужели? Значит, ты общался с теми и с другими?
— Всего пара случайных знакомств. Я был еще подростком. Если тебе нужны имена и телефоны, ты их получишь.
— Нет, спасибо. Надо сказать, ты застал меня врасплох. Дай мне немного времени, чтобы подумать.
— Завтра я еду в Эр-Рияд на несколько дней. Так что думай спокойно.
ПИСЬМО 47
Кому: [email protected]
От кого: «seerehwenfadha7et»
Дата: 28 января 2005 г.
Тема: Самый лучший финал
Почему первая любовь отказывается уходить?
Она возвращается и пробуждает в нас прошлое.
Она растет вместе с нами и уводит к прежним дням.
Неустанно напоминая о себе, она швыряет нас в пламя,
Которое сжигает сердце дотла.
Почему первая любовь отказывается уходить?
История приближается к концу. Мои подруги зажженные свечи. Они тают, снедаемые любовью. Я беру тебя за руку, дорогой читатель, чтобы снова, как обычно, провести мимо этих отчаянно мерцающих огоньков. Я хочу, чтобы ты сам вдохнул источаемые ими ароматы. Я хочу, чтобы ты поймал несколько капелек воска и ощутил их жгучее прикосновение. Только так тебе будет понятна та боль, которую они испытали.
Я целую каждую из этих свечек, которые сгорели и истаяли, осветив тем самым путь другим. Они сделали его менее трудным и страшным.
Когда Мишель вернулась в Эр-Рияд после двух лет, проведенных в эмиграции, она понятия не имела, что приехала как раз вовремя, чтобы стать свидетельницей события, очень важного в ее жизни, и без того полной внезапных перемен.
День начался с неожиданного звонка Ламис.
— Ступай в ванную и умойся холодной водой, иначе не поймешь, о чем речь, — посоветовала подруга.
— В чем дело? Зачем ты меня так рано разбудила?
— Мишель, сегодня свадьба Фейсала.
Тишина на другом конце провода.
— Мишель, ты меня слышишь?
— Да.
— С тобой все в порядке?
— Какого Фейсала? Моего?
— Да, девочка, твоего негодяя Фейсала и никого другого.
— Он сам тебе сказал?
— Нет, но выяснилось, что Низар дружит с братом невесты.
— Твой муж, Низар? Знаком с братом невесты Фейсала? Почему ты не рассказала мне сразу же?
— С ума сошла?! Клянусь, я сама узнала не далее чем сегодня. Низар предупредил меня об этой свадьбе неделю назад, но приглашение я получила буквально только что, а когда открыла его, то чуть не спятила. Я прочитала имя жениха раз двести, чтобы убедиться, что это твой Фейсал.
— Когда же он обручился?
— Богом клянусь, не знаю. К сожалению, и Низар вряд ли сумеет разузнать, потому что они с тем парнем не то чтобы очень близкие друзья. Просто вместе работают. Похоже, у них оказалось несколько лишних приглашений, вот они и позвали меня. Вряд ли Низар знает больше, чем я.
— И на ком же Фейсал женится?
— Я впервые слышу ее имя.
— Ламис…
— Да, милая?
— Раздобудь мне приглашение. Я пойду с тобой.
— Что?! Да ты, наверное, шутишь. Пойти на свадьбу к Фейсалу? Ты в своем уме? Как ты это переживешь?
— Не беспокойся, я справлюсь.
— Мишель, подружка, ты меня пугаешь. Зачем все это? Нет никакого повода идти туда и портить себе настроение.
— Наоборот, я развлекусь, как никогда.
В результате под предлогом ужасной головной боли Ламис отказалась идти на свадьбу. Она сказала мужу, что отдала свое приглашение Мишель.
Девушка вертела карточку в руках, пока сидела в парикмахерской. «Приглашаем на бракосочетание нашей дочери Шайхи и нашего сына Фейсала». Значит, вот чем все закончилось. Шайха? Что за дурацкое имя!
Мишель наложила макияж и надела роскошное платье от Роберто Кавалли. Оно было достаточно узким, чтобы выгодно подчеркнуть ее формы.
У входа в зал она принялась рассматривать фотографии жениха и невесты, выставленные на столике у двери. Мишель изучала выражение лица Фейсала, пытаясь угадать, какие чувства он испытывает к женщине, стоящей рядом с ним. Она не преминула заметить, что Шайха абсолютно ему не подходит. Невеста была крупного сложения, тогда как Фейсал всегда предпочитал миниатюрных. Разноцветные пряди в волосах; тонкие губы и большой нос. Ничего общего с аккуратным носиком Мишель, ее соблазнительным ротиком и черными локонами.
Девушка, как положено, засвидетельствовала свое почтение Ум Фейсал (она услышала, как один из гостей назвал ее «матерью жениха»). Сын как две капли воды походил на мать. Мишель села неподалеку от двери, из которой должны были выйти молодые, — в самом конце зала, напротив возвышения. Она намеренно выбрала это место, поскольку нынешним вечером намеревалась исполнить важную, почти историческую, миссию.
Она обвела взглядом сестер Фейсала, вспоминая, как их зовут. Та, что выглядит старше других, — наверное, Нора. Самая шумная — несомненно, Сара. Младшая и красивейшая из всех трех — Наджид.
На этот раз, рассматривая издалека Ум Фейсал, Мишель вспомнила, какая она властная и деспотичная. Фейсал вечно пресмыкался перед матерью. Мишель ожидала испытать к ней отвращение и ненависть, но внезапно зауважала эту женщину и прониклась презрением к ее слабому сыну. Она заметила, что старуха изучает ее исподтишка — и притом вполне доброжелательно. Возможно, Ум Фейсал мысленно пыталась представить девушку рядом с одним из своих неженатых сыновей или племянников. Неужели судьба способна выкинуть такую штуку?
Мишель решила, что сегодня будет праздновать победу над мужчинами. Она раз и навсегда избавится ото всех воспоминаний о Фейсале. Девушка решительно направилась к толпе, ожидающей начала танца. В тот день, когда ее возлюбленный женится на другой, она будет кружиться в самом центре танцпола.
Все было не так трудно, как представляла Мишель. У нее появилось ощущение, что прежде она уже не раз переживала нечто подобное. Она чувствовала себя свободной и счастливой. Девушка танцевала и пела так, как будто находилась одна в огромном зале. Это был ее собственный праздник, потому что она выжила и преуспела, невзирая ни на что. Мишель освободилась от рабства обычаев, которое угнетало всех этих несчастных, жалких женщин вокруг.
Она представила Фейсала ночью, в постели с невестой: он мечтает прикоснуться к своей возлюбленной Мишель, а Шайха всей своей тяжестью давит ему на грудь, мешая двигаться и дышать.
В зале погас свет — сиял только мощный луч, направленный на вход. Невеста вошла и двинулась к возвышению улыбаясь гостям — в том числе Мишель, которая тихонько следовала за ней. Девушка исполнилась самоуверенности, когда увидела полное тело Шайхи, упакованное в свадебное платье; ткань туго обтягивала фигуру, подчеркивая многочисленные складки на боках.
Как только объявили, что вот-вот появятся мужчины, Мишель пришла в голову дьявольская идея; не тратя времени даром, она немедленно отправила короткое сообщение Фейсалу: «Поздравляю, милый. Иди сюда, не стесняйся. Я жду».
Жених не выходил почти час. По залу носились бормотания и перешептывания женщин, а бедная невеста совсем смутилась. Она не знала, уйти ей или дожидаться жениха, который почему-то отказывается выходить. Наконец, когда минула целая вечность, Фейсал показался в окружении отца, тестя и трех братьев невесты. Он шагал так быстро, что никто не мог толком его разглядеть. Мишель, стоя в отдалении, улыбнулась. Ее план сработал.
Когда фотограф принялся снимать невесту с женихом, Мишель встала и направилась к двери. Она удостоверилась, что Фейсал видит ее — еще более прекрасную, чем когда бы то ни было. Он с отчаянием взглянул на девушку, как бы умоляя непрошеную гостью уйти. Мишель с вызовом изогнула бровь, нимало не беспокоясь о том, что на нее устремлены все взгляды, и остановилась на пороге, поигрывая прядкой коротко остриженных волос, словно затем, чтобы позлить Фейсала новой стрижкой. Потом она с отвращением отвернулась и вышла.
