Jordan Grant - Сборник "Cambiare Podentes: Invocare"
И вообще, речь сейчас шла не о технике. Главное — Гарри сделал это добровольно. Он лизал и сосал член просто потому, что захотел этого.
Потому что он захотел Северуса.
А не из чувства долга. Не выполняя обязанности раба. Не потому что Северус приказал ему или хотя бы намекнул. Нет, Гарри сделал это, потому что они любовники.
Если бы Северус был способен таять, он уже растекся бы лужицей.
— Моя очередь, — низким голосом произнес Гарри. Он поднялся, перебрался выше, опираясь на руки, и лег на Северуса сверху.
— Ты не кончил?
Сложно было сказать, как улыбка могла быть одновременно и озорной и многозначительной, но Гарри улыбнулся именно так.
— Зачем я буду делать это сам, если у меня есть ты?
С этими словами Гарри начал тереться бедрами о его бедра.
Поднос с грохотом приземлился на каменный пол, остатки завтрака наверняка разлетелись по всей спальне, но юноша не обратил внимания. Он продолжил двигаться, не меняя темпа, только схватил Северуса за руки, завел их ему за голову и теперь опирался на его ладони.
Мерлин великий. Северус даже пожалел, что уже кончил. Он совершенно не привык к такому, не привык к тому, что кто-то мог хотеть его, действительно хотеть, и, к тому же, весьма энергично добиваться желаемого.
Энергично, возможно, было не самым уместным словом. В результате за утро и день воскресенья Северус кончил три раза — а такого у него не случалось никогда в жизни, ну, разве что, за исключением подросткового периода. Гарри же и после пяти оргазмов был полон сил.
«О, преимущества юности», — думал теперь Северус в лаборатории, продолжая мурлыкать в ритме помешивания зелья. Но этими преимуществами мог пользоваться и он сам, потому что Гарри принадлежал ему. Теперь — во всех смыслах.
Хотя нет, еще не во всех. К некоторым вещам юноша еще не был готов. Ему не нравилось быть внизу, даже чисто физически он не мог находиться снизу. Но и это придет в свое время, когда Гарри совсем поправится.
Северус чувствовал себя абсолютно счастливым. Как победитель чемпионата по зельеварению, держащий в руках новенький блестящий котел. Он даже не беспокоился о том, что некоторые высказывания Гарри в любом другом контексте были бы откровенно отталкивающими.
Взять хотя бы сироп. После сеанса фроттажа, когда Гарри расслабленно лежал у Северуса на груди, поигрывая волосками, он сказал, что решил использовать сироп, потому что боялся, что член окажется отвратительным на вкус.
Да уж, соблазнить при помощи такого замечания было бы сложно. Но Гарри не побоялся высказать эту мысль вслух, он чувствовал себя достаточно раскованно для этого, достаточно свободно, чтобы говорить все, что приходит на ум. И это самое ценное. Кроме того...
— И как?
— Ой, — Гарри покраснел, чего с ним не случалось уже довольно давно. — Мне понравилось. В смысле, когда сироп закончился, я же продолжил, так?
Так.
— Но мы опять все липкие, — продолжил юноша. — Как думаешь, может, примем ванну?
Они не принимали ванну вместе со дня ритуала. То, что Гарри сам предложил это, показалось Северусу едва ли не самым значительным событием последних дней. Словно юноша, наконец, перестал жалеть о своем превращении в раба. Словно он пришел к согласию с самим собой. Расслабился, так же, как и в сексе.
Одно осознание этого возбуждало не хуже иного афродизиака, несмотря на то, что оба к тому времени выдохлись, и в ванной действительно всего лишь лениво вымыли друг друга, разговаривая и смеясь.
В понедельник обоим нужно было рано вставать на работу, но все же, весьма удовлетворительный секс случился и утром, и ближе к ночи. Вечером Гарри уже начал понимать, что предвкушение может быть почти таким же приятным, как кульминация. Он наконец-то начал познавать тонкое искусство сексуальных игр, поддразнивания и ожидания.
И на деле применил свежеполученные знания следующим утром, добившись потрясающего успеха, а именно, заставив Северуса всхлипывать, прежде чем прекратил облизывание — становившееся все более чувственным по мере того, как он набирался опыта, — и пустил в дело обе руки, прошептав: «Посмотрим, смогу ли я заставить тебя умолять...»
Он заставил Северуса умолять. А Северус никогда не делал этого раньше. Никогда не молил об утолении его жажды. По крайней мере, не вслух.
Продолжение стоило того, чтобы умолять. Без сомнений. На этот раз юноша сумел закончить минет куда лучше, продержавшись до самого конца. Северус кончил в рот Гарри, который не прекращал ласкать его, пока не схлынула последняя волна удовольствия.
И если Гарри не смог проглотить, а вместо этого сделал странный жест рукой и выбежал из комнаты — очевидно, в ванную, чтобы выплюнуть сперму — что ж, наверное, ему просто нужно чуть больше практики. Или, в качестве варианта, выучить одно из несложных заклинаний, придуманных для подобных ситуаций.
Северус снова не стал упоминать об этом. Он не видел такой необходимости. Гарри нуждался именно в том, о чем он сам сказал раньше: в возможности изучить. Понять, что к чему. Кроме того, когда через несколько секунд Гарри вернулся с горящими от предвкушения глазами, у Северуса нашлось занятие поинтереснее. Куда интереснее.
— Я хочу, чтобы ты отсосал мне, — проговорил юноша низким хриплым голосом. — Хочу долгий, жаркий, влажный минет. Лучшее, что ты можешь предложить, и меня не особенно волнует, опоздаем ли мы на урок...
Разумеется, они не опоздали. Северус позаботился о том, чтобы этого не случилось. Но они не успели на завтрак в Большом зале, поэтому им пришлось довольствоваться парой бутербродов в своих комнатах. Правда, у Гарри не получилось проглотить кусок булки с яйцом за столом вместе с Северусом потому, что до его кабинета было идти намного дальше. Он начал жевать уже в дверях, помахав на прощание рукой.
Раньше Гарри посчитал бы унизительным пропустить завтрак в один день с Северусом. Последствия казались бы ему ужасающими, и неважно, что никто не обратил бы ни малейшего внимания, не говоря уж о том, чтобы делать какие-то выводы. Теперь чужое мнение его абсолютно не волновало.
Но опять же, еще не так давно Северус мысленно отпускал бы колкие замечания в сторону Гарри, поспешно запихивающего в себя завтрак в коридоре, где его могли видеть и студенты, и другие профессора. Сейчас это означало всего лишь, что они слишком долго провалялись в постели.
