Чарльз Мартин - Женщина без имени
– Что это такое?
– Ты не видел фильм?
Я смотрел на нее, не понимая.
– А как насчет картин Тулуз-Лотрека?
– Леди, я живу на лодке.
Кейти изобразила несколько танцевальных движений, в которых участвовали бедра, и это было очень неплохо.
– Но ты же слышал песню «Леди Джем»?
– Леди кто?
Кейти нахмурилась.
– Милый, тебе надо иногда выползать из-под скалы. – Снова танцевальные па. Она тихонько запела: – «Voulez-vous coucher avec moi ce soir?»[16]
– Мне, вероятно, следует знать, что это значит, верно?
Кейти покачала головой, прижала палец к губам, как будто обдумывая.
– Если подумать хорошенько, то, пожалуй, нет.
Она коротко хмыкнула. Смеялась надо мной.
– Ты надо мной смеешься, так?
– Частенько, но тот факт, что ты этого не знаешь, выглядит мило, поэтому… – Она облокотилась на перила. – «Мулен Руж» означает «Красная мельница». Это парижское кабаре с мировой славой. Место рождения канкана. Они создали целое шоу. Там выступали многие знаменитости: Элла Фицджеральд, Лайза Миннелли…
– То, что ты танцевала, откуда ты знаешь эти па?
Смешок.
– Я за это заплатила… – Она обвела глазами город. – Как и за все остальное.
Пауза. Легкий порыв ветра.
– Это твой любимый город?
Кейти взвесила свой ответ:
– Близко, но все же нет.
– Какой же тогда?
Она указала на юго-запад:
– Вон там. Город под названием Ланже. До него несколько часов.
Вокруг нас было много людей. Они фотографировали. Молоденькая девушка встала возле перил рядом с Кейти и ждала вспышки. Ее подружка попятилась на несколько шагов, чтобы максимально захватить панораму Парижа за ее спиной. Всегда помнящая о том, что происходит вокруг нее, Кейти слегка повернулась ко мне, чтобы на ее лицо упала тень. Инкогнито. Она спросила:
– Ты уже бывал в Париже?
– Один раз. Очень давно.
– Бизнес? Работа?
Новый порыв ветра.
– Что-то в этом роде. Хотя мне нравилось то, чем я занимался, я не стал бы называть это «работой». – Я сменил тему: – Я не лингвист и не знаю ни слова по-французски, но твой французский очень хорош.
– Так и должно быть. – Ее глаза блуждали по ландшафту внизу. – Я всегда так скучала по дому, даже когда снималась, что приезжала сюда, пусть у меня были всего сутки, чтобы только услышать, как говорят люди, вдохнуть аромат выпечки, выпить кофе.
– Судя по всему, ты могла это использовать во многих фильмах?
– Когда я переехала в Штаты, я начала… – Кейти засмеялась, – в Майами.
– Почему в Майами? – прервал ее я.
– Самолет сел там по дороге в Канзас.
– Что могло заставить тебя отправиться из Парижа в Канзас?
– Джуди Гарленд.
– Я не понимаю…
– «Волшебник из Страны Оз». – Кейти пожала плечами. – Я почему-то думала, что мое будущее начнется в Канзасе. У Дороти все получилось. Почему не получится у меня?
– Почему же ты не миновала Майами?
Снова беззаботный смех, как будто воспоминания больше не причиняли ей боль.
– У меня кончились деньги, когда я вышла из самолета, поэтому я отправилась на поиски безопасного места для ночлега. Вышла из автобуса перед гигантской католической церковью, начала бродить по тротуарам и потом увидела мужчину в развевающихся белых одеждах с трубкой в зубах. Думаю, я выглядела как заблудшая овечка. Стеди нашел для меня место для ночлега у кого-то из своих прихожан, а потом отвел в театр. Представил. Я прошла прослушивание, проявила все свои таланты и заработала несколько баксов. Я откладывала деньги на билет на самолет, потом все стало складываться, и Канзас стал несущественным.
– И все это из-за «Волшебника из Страны Оз»?
Кейти ответила, не глядя на меня:
– Сказка может быть очень сильной.
Я ждал. Ничего не говорил.
Кейти продолжала:
– Я не хотела, чтобы люди знали, что я отсюда. Не хотела… – Она не договорила, посмотрела на часы. – Нам пора, мы же не хотим опоздать на наш поезд?
Я смотрел, как она двигается. Слушал то, что она говорила. Почувствовал размеренный, легкий ритм ее дыхания. Если кто и был в своей стихии, то это она в этом городе.
Мы вернули скутеры в гараж, потом Кейти собрала в рюкзак кое-какие вещи, а затем превратилась в новый неузнаваемый персонаж. Мы доехали на метро до вокзала, чтобы сесть на поезд в 11:10 до Ланже. В отличие от почти любого транспорта в Америке, поезд пришел точно по расписанию. Мы сели. Он был почти пуст. Редкие пассажиры спали в своих креслах. Кейти оглянулась и прошептала:
– Я люблю ночные поезда.
Мы нашли наши места, сели друг напротив друга, разделенные столиком. Кейти вытянула ноги и как-то устроила их между моими. Весь вагон был в нашем распоряжении.
Двери закрылись, и поезд отъехал от перрона, постепенно набирая скорость примерно до ста миль в час. Мы довольно быстро выехали за черту города, и за окном встали округлые холмы. Луна поднялась выше, стала больше, сияла ярче с тех пор, как мы покинули Эйфелеву башню, и отбрасывала длинные тени на французский ландшафт. Кейти смотрела в окно, и, насколько я мог сказать, ее занимали собственные воспоминания, а не французская провинция.
Глава 20
В поезде мы несколько часов поспали. Засыпали и просыпались. Я спал больше, чем Кейти. В три часа утра поезд остановился на станции Ланже, и двери открылись. Мы вышли на перрон рядом с ярко-красным деревянным железнодорожным вагоном, которому на вид было лет сто, не меньше. Свежевыкрашенный, с медными табличками. Одну сторону занимала звезда Давида. Кейти провела пальцами по краю, коснулась медных букв, обводя пальцем слова. Она прочитала вслух:
– «Этот вагон перевез больше ста сорока тысяч «арестантов» в лагеря смерти».
Мы пересекли улицу и пошли по городу. Две главные улицы, магазины по обе стороны. Кафе. Пекарни. Мясные лавки. Обувной магазин. Парикмахерская. Кондитерская. Несколько баров. Кейти почти бежала вприпрыжку.
– Здесь живет около двух с половиной тысяч человек.
Она остановилась в конце Главной улицы.
– Во время Второй мировой войны там располагалось гестапо. – Она указала на огромный замок, поднимавшийся над городом, словно мыс Гибралтар. Замок Ланже. Освещенный со всех сторон. – На этих стенах вешали участников французского Сопротивления.
– Ты любишь историю?
Она тщательно взвесила свои слова:
– Я ценю ее.
Я закинул свой рюкзак на плечо и предложил понести и ее рюкзак, но она от меня отмахнулась:
– Нет, со мной все в порядке.
