Юля Лемеш - Убить эмо
– Пьтищи в доме накопилось! А тебе плевать. Нет чтобы пропылесосить. Хотя кому я это говорю? Ходит тут с кислым лицом, дурью мается. Что, не нравится, когда замечания делают? А, догадалась, наверное, твой наркоман нашел себе другую? Я угадала? Ну и радуйся. Вот сегодня я говорила с Люсей, ты ее не знаешь, так у нее дочка ходит уже год на подготовительные курсы. Дорого, конечно. Но хоть есть шанс поступить. У всех дети как дети, а в кого ты уродилась…
Шарманка закрутилась, неотвратимо набирая обороты. Скоро мама доберется до уличения меня в ошибках, совершенных в сопливом возрасте. Упреки, попреки, преувеличения моих промахов. И с каждым словом все громче, пока не дойдет до крика.
Сначала я протестовала, опровергала, доказывала, оправдывалась. И все как всегда зря.
Потом игривый папа приперся и, намекая на прекрасный вечер, увлек трепыхающуюся маму куда‑то в сторону спальни.
Вот тогда позвонил Кирилл:
– Я уже дома. Прикинь, у меня мобильник разрядился. Мы быстро отсняли, всего за полчаса, Аль уехала по своим делам, она тебе мелкий презент передала, я завтра покажу. А я весь вечер шатался по городу. Столько прикольных мест нашел! Завтра пойдем фотографироваться. Чем я хуже ее жениха? Мне тоже надо много твоих фотографий. Как ты? Стася, ау?
Я спокойным голосом попыталась соорудить пару безразличных фраз.
– Ты что? Что случилось?
Плотину прорвало. Всхлипывая, я все ему выложила. И что я волновалась. И что ему нужна другая, у которой родители самое малое – миллионеры. И еще что‑то не менее умное.
– Так. Я сейчас приеду, – он положил трубку.
* * *
В примирении, оказывается, столько всего хорошего. Мы так мирились, что нас чуть не замели в милицию. Но дядька милиционер, во‑первых, был сам ненамного старше нас, а во‑вторых, узнал Кирилла и просил передать привет дяде.
– Все по блату, – хохотал Кирилл. – Что за жизнь пошла! Даже поцеловать любимую девушку – и то по блату. Я начинаю ценить авторитет дяди. И вообще, что у вас за город? Целоваться на улице нельзя?
– Можно. Но осторожно.
– По‑моему, он нас принял за наркоманов.
– На себя посмотри, у тебя глаза как у бешеной селедки.
– У тебя не лучше.
– Стася! Марш домой! А вы, молодой человек, тоже шли бы себе подобру‑поздорову.
Моя мама стояла перед нами, как пони в попоне. В неопрятном домашнем халате и расплющенных тапочках на босу ногу. И не лень же ей было подглядывать за нами из темноты парадной?
– Очень приятно познакомиться, – вежливо поздоровался Кирилл. – Мы буквально еще пару минут – и разбегаемся. Вы не против?
Мамино «против» горело на ее лице как прожектор. Но она тактично смолчала и поволокла свои спадающие тапочки к дому.
– По‑моему, я ей не понравился?
– Ей никто не нравится. Так что ты не оригинален, – мне было неловко. – Наверное, у тебя совсем другая мама? Такая вся элегантная…
– Не без того. А в остальном они одинаковые.
– И в чем же?
– Они вечно всем и всеми недовольны. Надеюсь, ты в замужестве не будешь зудеть на наших детей?
Пришлось потратить немного времени, чтоб осознать сказанное.
– Говорят, что мы повторяем все, что было неправильного в нашем воспитании. Но я буду стараться. Очень. А что, у нас будут дети?
– Тьма. Штуки три. Хотя я бы ограничился одним. Как тебе такой вариант?
– Мы с Митькой дружим.
– У вас разница в возрасте большая. Может, и мама поэтому ворчит. Ей, наверное, хотелось пожить для себя.
– А твоя почему ворчит?
Теперь настала пора задуматься Кириллу.
– Кто ее знает. Давай не будем об этом думать. А завтра я тебе такие фотографии сделаю!
– Только без фотошопа. Чтоб по‑честному. А что мне Аль подарила?
Кирилл порылся в кармане и выудил из него маленькую смешную подвеску в виде рыси. Почти котенок, но с кисточками на ушах и коротким хвостиком.
Я немедленно прицепила ее на цепочку.
* * *
Уединенной фотосессии не получилось. Сначала позвонил Танго и вынюхал, что мы собрались шататься по городу и фотографироваться. Навязался хвостом и быстро обзвонил всех, кто оказался дома.
Когда Кирилл дождался меня, нас набралось с целую футбольную команду. Ну, быть может, чуть меньше.
– Я уже позирую! – скромно сообщил Сурикат, делая вид, что бросается в воду.
Все мигом расчехлили камеры и запечатлели, как Танго за ноги удерживает суицидника. Получилось что‑то активно неприличное. Так как Сурикатовы брюки сползли, оголив его тощие полупопия.
В этот день погода расщедрилась на солнечный свет. В этот день все были как‑то по‑особенному счастливы. Хоть поначалу Кирилл дулся, что я растрезвонила про наши планы, но потом и он заразился всеобщим весельем. Но выдавать свои «особенные» места в городе не собирался.
– Почему человек с нормальной фигурой во время общения с фотоаппаратом выпячивает пузо и спину откидывает назад? И подбородок чуть не к груди прижимает? – удивлялся Танго.
Пока я придумывала объяснение этому феномену, Вайпер снова пустился в философию.
– Нас опасаются, потому что мы непонятные, – занудно твердил он.
– Готы еще менее понятные, – парировала Ляля.
– А самые непонятные те, кто хочет нас запретить.
– Хотите фокус‑покус? – предложил Вайпер. Он поозирался по сторонам, выискал что‑то на фасаде ближайшего здания и уставился вверх, задрав голову.
Мы немедленно последовали его примеру. Вайпер приложил лицо к камере, как снайпер. Мы не поняли в чем дело, но решили, что так надо. Скоро все проходящие мимо стали задирать головы вверх. Но поскольку там ничего интересного не обнаруживалось, спешили дальше.
– И в чем соль покуса? – не выдержала Оля, поправляя волосы.
– Да пошли они все! По идее, сейчас вокруг нас должна собраться толпа. И где она, я вас спрашиваю?
Ожидаемой толпы не наблюдалось.
Отбесившись по пути, мы вошли в парк жутко непонятные. И бродили по его дорожкам один непонятнее другого. Фиксируя внимание только друг на друге. Как заговорщики. Потом мы аккуратно повалялись на газоне. Не то чтобы очень хотелось, но не упускать же в самом деле такой случай.
– Ну и жарища сегодня! – Оля с вожделением смотрела на прохладные струи фонтана.
– И не думай! – Танго ловко цапнул ее за загорелую ногу.
Раз омовения в фонтане не получилось, мы медленно поползли дальше. По пути мы с Кириллом отстали и «потерялись».
– Надеюсь, они не обидятся?
– А что если и так? Я их не приглашал.
– И я тоже. Это все Танго виноват.
На каменном парапете возлежал бесформенный нищий. В позе Данаи, покинутой коварным Зевсом. Лицо сочилось довольством. Шагов за десять мы поняли, почему все предпочитают обходить Данаю по другой стороне.
Оказывается, запах бомжа обыкновенного обладает свойством колючей проволоки и концентрированной серной кислоты одновременно.
– Его смело можно нанимать сторожем в любой банк. Ни один грабитель не выдержит такой атаки.
Меня поразило количество одежды на источнике вони. Штанов пять, курток не менее трех, а сверху тулуп женский. Остальное я разглядеть не успела.
– Почему он не моется? Сейчас же лето?
– Не может. Шмотки к нему приросли. Теперь отодрать можно только с мясом.
– А куда милиция смотрит?
– Милая, наша милиция без денег и пукать не будет.
– Ну и славно. Меньше вони.
– Эх, сейчас бы на природу… – тоскливым голосом прокричал мне в ухо Кирилл.
– Природа? Это где сплошные пьяницы и много мусора?
Удивленный, Кирилл сначала не нашелся что ответить:
– Нет. Природа – это много чистого воздуха, и можно ходить между деревьев босиком по траве.
* * *
– Мы поедем на море, – радостно сообщил мне Митька.
Мне сейчас на море не хотелось по‑любому. У меня в голове другие планы. В которых нет моря, зато есть Кирилл.
– С кем? – спросила я у брата, втайне надеясь, что мама тоже захочет поплескаться.
– С папой. Он на хвоста приятелю сел. Там еще девчонка будет. Малявка. На год младше меня, – взрослого Митьку явно не вдохновляла возможность провести время, играя с таким ничтожеством.
