Имоджен Эдвардс-Джонс - Тоскана для начинающих
– Все нормально, – говорит Белинда, склонив голову набок, – только не делайте так больше. – Она испускает небольшой смешок, обе шотландки с некоторой неохотой присоединяются к ней. – Как заметила Мораг, у меня, конечно, есть бассейн.
– Морин, – говорит Морин.
– Что? – говорит Белинда.
– Как заметила Морин, – повторяет она. – Морин заметила, что есть бассейн. Я – Морин.
– Да? – говорит Белинда. – Хорошо. В любом случае, – говорит она, набрав чересчур много воздуха, дабы продолжить беседу, – есть правила пользования бассейном. Не плавать до десяти и после шести… – Она начинает загибать пальцы.
– Почему? – спрашивает Мораг.
– Почему? – повторяет Белинда. – Для здоровья и безопасности.
– А-а, – говорит Мораг; она, кажется, удовлетворена ответом, разве что несколько смущена.
– Хорошо, – продолжает Белинда. – Далее, для ваших мокрых вещей есть бельевая веревка позади дома, которую не видно отсюда. – Белинда указывает в том направлении пальцем, словно стюардесса, рассказывающая пассажирам, где находятся аварийные выходы.
– А стирка? – перебивает Мораг.
– Да? – вздыхает Белинда, поворачиваясь к ней лицом.
– В ваших проспектах говорится, что вы можете обеспечить стирку.
– Только в очень редких случаях, – заявляет Белинда, раздувая ноздри.
– Ну так сколько возьмете за все это? – спрашивает Мораг, расстегивая молнию на ярко-красном мешке и выпуская наружу влажную вонь грязного белья.
– Тридцать евро, – отвечает Белинда не глядя.
– Это около двадцати фунтов, – говорит Мораг. – Дороже, чем в прачечной.
– Да, – замечает Белинда, – но это престижный пансион, и мы занимаемся стиркой только в исключительных случаях.
– Ладно, хорошо, пусть будет тридцать евро, – соглашается Мораг, оставляя расстегнутый мешок на полу в холле. – Какие еще правила существуют?
– Не курить в комнатах, а только в тех местах, где есть пепельница, – фыркает Белинда.
– А где эти места? – спрашивает Морин.
– Они повсюду, – лжет Белинда, слегка улыбаясь. – Итак, – продолжает она, – никакой музыки возле бассейна, это так раздражает. Мобильные телефоны здесь не работают, – еще одна ложь, – поэтому не трудитесь включать их. Завтрак подается между восемью и восемью двадцатью пятью. И конечно же, если вы собираетесь ужинать, то должны предупредить нас до полудня. Итак, я полагаю, вы сегодня пойдете ужинать в какой-нибудь ресторан?
– Ой, – говорит Мораг. – Мы планировали поесть тут.
– Мне так жаль. – Белинда слегка пожимает плечами. – Если бы мы знали заранее… но я могу порекомендовать вам очаровательный маленький городок Поджибонси, где есть англоязычный ресторан с замечательными чипсами.
– Ладно, – говорит Мораг.
А теперь можете не стесняться и отправляться в свои комнаты, – продолжает Белинда, – там вы найдете свои собственные террасы, на которых довольно много солнца. Хотя, – смеется она, – у вас такая бледная кожа, что вы вряд ли проводите на солнце много времени! Меня иногда забавляет тот факт, что вы, шотландцы, вообще путешествуете! Должно быть, это так хлопотно – все время прикрывать свое тело.
– Ладно, – говорит Мораг, собираясь спускаться по лестнице.
– Боюсь, сегодня днем я должна председательствовать на собрании одного комитета, – добавляет Белинда, – поэтому если у вас есть вопросы, вам придется задавать их моей дочери Мэри.
– А, хорошо, – говорит Морин. – Только один вопрос, быстренько. Мы подумывали о том, чтобы съездить в Сер-анну как-нибудь, может, сегодня на ужин?
– Куда? – спрашивает Белинда.
– В Сер-анну.
– Не знаю, где это, – говорит она.
– Ну, знаете, это такой большой этрусский город, вниз по шоссе, – объясняет Морин.
– А! Серрааано. Серрааааано… Что, вместо Поджибонси?
– Возможно.
– Ну, если вы настаиваете. Там много подходящих мест. Просто держите глаза открытыми, и вы обязательно на что-нибудь наткнетесь. В Тоскане не бывает плохой еды. Впрочем, – она делает паузу, оглядывая своих гостей с головы до ног и обращая внимание на их бледность, – если вы не любите свежие фрукты и овощи, вас ждет некоторое разочарование.
Вдохновленная маленькой победой над постояльцами, Белинда чувствует, как бьется ее сердце, пока она скачет вверх по лестнице, чтобы переодеться и привести себя в порядок перед собранием по поводу festa. Ее прежнее тревожное настроение сменилось более оптимистическим. Лорен может быть каким угодно специалистом по захвату противника, но Белинда – среди друзей, хороших друзей, верных, близких друзей, которых она знает уже почти пять лет. Теперь она уже удивляется, почему вообще волнуется за свое председательское место. Это просто глупо. В конце концов, она – Контесса долины. Белинда выбирает темно-красную блузку и темно-синюю юбку, которая оканчивается чуть выше щиколоток, и надевает на правую руку звонкие серебряные браслеты, чтобы достичь более небрежного цыганского вида. Уже собираясь закрыть за собой дверь, она вспоминает про желтый линованный блокнот. Окончательно собравшись и одевшись, она еще раз смотрит в зеркало – проверяет, какое впечатление производит, – и остается довольна. Эффектно, по-деловому, небрежно и очень по-итальянски. Превосходный вид, чтобы председательствовать на собрании по поводу Festa di Formaggio в Тоскане.
***Входя в открытую дверь дома Лорен, Белинда слышит веселый шум и громкий смех, доносящиеся из открытой кухни. Доносится соблазнительный запах кофе и теплых булочек. Она замирает в холле. Опоздала. Но такого быть не может, чтобы она опоздала! Она пришла вовремя. Это просто все остальные пришли раньше.
– О! – говорит она, входя в стильную белую комнату и видя длинный деревянный стол, за которым полно народу. – Не может быть, чтобы я опоздала, – говорит Белинда, загремев браслетами, когда поднимает запястье, чтобы посмотреть на часы. За столом все замолкают, оборачиваются и начинают глазеть на нее. – Как странно. Мне казалось, вы сказали в четыре, и сейчас ровно четыре. Ну, как бы там ни было, вот и я. Мне та-а-ак жаль, что я заставила вас ждать. – Она пробирается к ним навстречу. – У меня одни постояльцы приехали, другие уехали… постояльцы. Постояльцы, постояльцы. Но теперь я здесь. – Она задирает подбородок, пытаясь разглядеть что-либо сквозь свои очень большие, очень круглые, очень темные очки. – Можете начинать, – добавляет она, вздрагивает, ударившись голенью о стул, и садится. Вынимает свой блокнот и щелкает ручкой. – Итак… – начинает она, глядя сквозь очки. – Кто у нас сегодня присутствует? Здесь очень темно.
– На тебе солнечные очки, – растягивая слова, произносит Лорен с другого края длинного стола.
– О Боже, ну конечно! – смеется Белинда, сдергивая очки. Под мышками у нее уже растекаются два больших мокрых круга. – Кому-нибудь дать бумагу, чтобы делать заметки? – спрашивает она с надеждой и вырывает лист желтой бумаги.
– Вообще-то, – говорит Барбара, сидящая где-то посреди стола слева, – Лорен заказала вот такие. – Она помахивает маленьким блокнотиком: симпатичная прозрачная пластиковая обложка, маленький рисунок сыра в левом верхнем углу на каждой страничке. – Правда, они восхитительны? – добавляет она, чуть пожимая плечами. – Даже для тебя один остался.
– Как мило, – говорит Белинда, откладывая причудливый блокнотик в сторону. – Итак, – говорит она, снова щелкая ручкой, – я подумала…
– Вообще-то, – прерывает Лорен, – мы тут полным ходом обсуждаем, как улучшить программу прошлого года.
– А-а, – говорит Белинда.
Лорен одета в белую шелковую рубашку и узкие джинсы из денима, ее холеная фигура освещена со спины солнцем, проникающим через стеклянную дверь позади нее. Силуэт ясно очерчен, но выражение лица прочитать невозможно. Белинда щурится. Лорен улыбается. Это один из старых трюков, но при ведении переговоров он всегда срабатывает. И еще – начинать собрание на пятнадцать минут раньше запланированного.
– Ну так вот, – говорит Лорен, – я думаю, что… – Она останавливается. – Ах да, Белинда, – говорит она медленно, – ты всех тут знаешь?
– Конечно, всех. – Белинда раскачивает головой от такого вопроса. – Я прожила здесь много лет. Это моя долина. – Она улыбается, оглядывая по очереди сидящих за столом – Барбару, Дерека, Хоуарда…
– Вообще-то мы не встречались, – говорит довольно приятная женщина с медными волосами и красновато-коричневой кожей. – Я Джекви, – говорит она, вставая и протягивая руку. – Пишется Д-ж-е-к-в-и, просто так, чтобы вы знали.
– Приятно с вами познакомиться, – отвечает Белинда, слабо пожимая ей руку.
– Я один из членов-основателей коммуны в монастыре.
– Как мило, – кашляет Белинда, ища подходящее выражение лица. – Коммуна австралийских женщин, – добавляет она, наконец отыскав свою либеральную улыбку. – Мило.
