Полумрак - Книга Натаниэля
Михаил резким движением задвинул свои ноги, обутые в истоптанные деревянные сандалии, под сиденье.
– Или синтетика, – предложил Сатана, – через сто пятьдесят лет такие кроссовки будут делать, прямо порхаешь. Тебе бы понравилось порхать, честное слово. Ладно, сам решай, как свои ноги калечить.
Он снова взял свою желтую книгу и открыл на середине. Некоторое время они ехали в молчании.
Поезд вошел в туннель.
– А теперь – страховооооооой агент. – сказал Сатана замогильным голосом.
– Пожалуйста! – с мольбой в голосе воскликнул Михаил.
– А я-то что, – ответил Сатана, щелкая зажигалкой. – Он действительно страховой агент.
Огонек осветил побледневшее лицо Михаила и горящие глаза Сатаны.
– Ну что, дитя света, плохо тебе?… – сказал он печально. – Стой, не надо отвечать. Я и так вижу. Дыши глубже. Что ж ты не взял с собой свет, когда шел во тьму? Не надо отвечать, дыши глубже. Вот чего нам всем не хватает. Подготовленности. Подготовленность напрямую зависит от профессионализма. Значит, нам не хватает профессионализма. Учим, проповедуем, творим миры, жертвуем собой, а ради чего – узнаем после. Молчи. Дыши глубже. Что ж такое…
Он поднес зажигалку ближе к покрытому потом лицу Михаила.
CXXXIV
Страховой агент уселся напротив Сатаны и, потирая ладошками колени, уставился на него.
Сатана продолжал читать.
Страховой агент бросил взгляд на Михаила, сцепил пальцы замком и принялся хрустеть костяшками.
– Эй!… – он с изумлением уставился на отвалившийся палец.
– Никогда больше не издавай этих мерзких звуков. – проворчал Сатана, не отрываясь от книги. – Иначе останешься вовсе без рук.
Страховой агент шмыгнул носом и сунул палец в жилетный карман. Сатана по-прежнему не обращал на него внимание.
– Ну же, ребята, – сказал агент радостно, – ну дайте мне какую-нибудь зацепку. Где это будет?
Сатана заложил книгу пальцем и поднял на агента глаза.
– Мне кажется, на мосту, – предположил агент. – так? Старый мост, проржавевшие опоры, бах, бабах, поезд сходит с рельсов, все летят в реку, кричат, никто не выжил.
Сатана не отрываясь смотрел на него.
– Я знаю, что это не столкновение, – сказал агент, отводя взгляд и обращаясь теперь к Михаилу, – но ведь это может быть размытая насыпь, правда? Рельсы лежали просто на земле, и первый же поезд, ужасная трагедия, так?
Сатана сложил руки на груди и уставился на агента чрезвычайно тяжелым взглядом.
– Или на стрелке? – спросил агент. – Я такое видел один раз, передние колеса пошли в одну сторону, а задние в другую, весь поезд сплющился как гармошка, все случилось мгновенно, никто не спасся, так? Человеческие жертвы неисчислимы, так? Так?
Сатана хмыкнул.
– Ну скажи, ну что это будет? – взволнованно крикнул агент. – Мне не принципиально, но просто хотелось бы знать!…
– Я тебя так давно знаю, – сказал Сатана задумчиво, – и ты всегда был таким же придурком.
Агент пропустил это мимо ушей.
– Заметь, даже наш пернатый друг не возражает, – продолжил Сатана, – а у него бзик насчет меня, людей и того, что я им говорю.
– Да я сам не возражаю, – отмахнулся агент, – я же знаю, что ты не имел в виду того, что сказал.
– Нет, имел. – возразил Сатана.
– Нет, не имел! – сказал агент.
– Имел, Имел. – подтвердил ангел. – И Я С Ним Согласен.
– Заметь, мы с ним говорим о разных вещах, – кивнул Сатана в сторону Михаила, – но тем не менее мы говорим об одном. О тебе. Ему не нравится то, что ты сделал, а мне не нравишься лично ты.
Агент угрюмо отвернулся.
– Я ничего не имею лично против тебя, поверь. – сказал Сатана проникновенно, приложив руку к груди. – А впрочем нет, имею. Ты придурок, и в этом можешь положиться на меня.
– Чем оскорблять меня… – начал агент.
– О, поверь мне, Агасфер, если бы я хотел оскорблять тебя, я бы поступал иначе. Сейчас я хочу тебе просто помочь. В обычной ситуации я бы посоветовал тебе пойти и повеситься, но с тобой это было бы слишком жестоко. Поэтому я могу только посоветовать не донимать меня.
– Иначе что? Случится что-то страшное?
– Иначе я буду повторять, что ты придурок, все то время, что ты мне докучаешь.
Сатана снова взял книгу.
– Как здоровье? – спросил он невинным голосом.
Агасфер издал негромкий рык.
– Ничего не болит? Ничего не беспокоит? – продолжал Сатана. Он поднял глаза, чтобы увидеть багровое лицо Агасфера.
Тот вскочил и собрался выйти из купе.
– Ладно, ладно, сядь, – сказал Сатана примирительно, хватая его за рукав, – и можешь не вырываться, из моих когтей не вырываются. Садись, поговорим.
Агасфер снова уселся.
– Хочешь глоточек?… – спросил Сатана, доставая слегка помятую серебряную фляжку. – Кровь христианских младенцев. Шучу. Коньяк. Лучшее, что делают во Франции – коньяк и массовая резня. Одно придает вкус другому. Ну, рассказывай, какую невинную душу ты на этот раз везешь к верной погибели?
– Графиня Дезире. – сказал Агасфер, сделав большой глоток и утирая рот рукавом.
– Дезире? – удивился Сатана. – Того самого Дезире?
– Не знаю, – пожал плечами Агасфер, – не знаю того самого.
– Не следишь ты за политикой. – вздохнул Сатана.
– Политика! – Агасфер сделал презрительный жест рукой. – Краткосрочные перспективы. Не доставляет ничего, кроме неприятностей.
– Ну да, ну да, – покивал Сатана, – лояльность к решениям режима, все такое…
Агасфер не ответил.
– Так что с Дезире, мой друг?… – спросил Сатана.
Агасфер хмыкнул.
– Она перевозит сверток. Заявленная стоимость – полмиллиона. – сообщил Агасфер, вытаскивая сероватый носовой платок и вытирая им свою слегка нечистую шею.
– Восхитительно! – воскликнул Сатана, забрасывая ногу на ногу. – Полмиллиона нежных бутонов роз? Полмиллиона разбитых сердец? Полмиллиона воздушных поцелуев?
– Фунтов стерлингов, разумеется, – сказал недовольно Агасфер.
– Ты, мой друг, углубляешься в финансовые подробности, – отмахнулся Сатана, – это все ваши страховые штучки. Расскажи мне о ней.
Агасфер пожал плечами.
– Сухая, длинная как жердь, – сказал он, – держится высокомерно, как все из Книги Пэров. По глазам видно, что ей скучно.
– По глазам. – повторил Сатана.
– По глазам, – кивнул Агасфер, – можно подумать, что у нее две радости в жизни – мастурбация и менструация, и она чрезвычайно недовольна, что время и мое присутствие отняли у нее эти радости.
Сатана захохотал.
– Потрясающе, – воскликнул он весело, – это ты сам придумал? Впрочем, я уверен, что она получает удовольствие, выходя в свет. Но все это неважно. Что же заставило тебя оставить ее и прийти докучать нам, о мой проклятый друг? Не говори только мне, что ты действительно хотел знать – где она умрет.
– Представь себе, хотел. – сказал Агасфер. – Она глядела на меня так презрительно, что я наверное впервые за тысячу лет получу какое-то удовольствие.
– Ну, ну, не морозь мой мозг, – сказал Сатана. – Она не может быть настолько плоха.
– Да что она может знать о скуке! – воскликнул Агасфер. – Что она может знать о тысячелетиях однообразия, повторения, непрерывности!…
– Ну ты сам решил стать страховым агентом, – резонно заметил Сатана, – я вот не могу представить профессии скучнее. Наверное только коммивояжер. Ты знаешь, что среди страховых агентов и коммивояжеров процент самоубийц выше, чем среди парикмахеров и таксистов? А ведь парикмахеры очень склонны к депрессии.
CXXXV
Натаниэль аккуратно взял пухлую руку Наполеона и задумчиво посмотрел на ладонь.
– Ну как, – сказал он, разгибая небольшие ухоженные пальчики, – это ведь не мой выбор, и не Его выбор. Если ты хочешь испытывать мучения – это целиком твое решение.
Наполеон вздохнул.
– Никто не побил Наполеона, кроме Наполеона, – хихикнул Сатана, складывая ладонь Наполеона в кулачок, – Эй, Наполеон, перестань бить себя!
Он дернул рукой и врезал Наполеону по подбородку его собственной рукой.
– Ну вообще еще было Ватерлоо, скажем, – сказал Наполеон, – и Россия… Да и все в итоге…
– Неважно, – сказал Натаниэль, отмахиваясь его рукой, – я просто пошутил.
– Жестокие у тебя шутки, – заметил Наполеон.
Натаниэль начал расстегивать пуговицы на пухлой груди неподвижно лежащего Наполеона.
– Мои шутки, твои шутки… – сказал он рассеяно, – неужели тебе так хочется сейчас разговаривать о шутках? Ты сейчас увидишь свои внутренности.
– А я не знаю, о чем мне сейчас хочется разговаривать, – признался Наполеон, – я еще ни разу не умирал.
– А ты расскажи мне – что ты чувствуешь, – сказал Сатана, – мне всегда интересно, как это – быть мертвым.
– Ну пока ничего, – сказал Наполеон, подумав, – конечно, мне не очень нравится то, что ты делаешь…
