Дуглас Коупленд - Жизнь после Бога
Обзор книги Дуглас Коупленд - Жизнь после Бога
Дуглас Коупленд
Жизнь после Бога
Малые создания
Я вез тебя в Принс-Джордж к твоему деду – запойному любителю гольфа. Я устал, мне, собственно, не стоило пускаться в такой дальний путь – полсуток безостановочной езды на север от Ванкувера. Целый месяц до этого я жил на чемоданах и спал на матрасе в каморке то у одного, то у другого приятеля, сидя на диете из столовской еды сердитых телефонных разговоров Сама-Знаешь-с-Кем, полных взаимных обвинений и упреков. Кочевой образ жизни подорвал мое здоровье. Я постоянно чувствовал подступающий грипп, чувствовал, что дошел до точки, когда мне попросту хочется позаимствовать чужую одежку, чужую жизнь, чью-то ауру. Казалось, я утратил способность создавать свою собственную.
Это была прерывистая, дерганая поездка с постоянными вынужденными остановками у попутных магазинов и ресторанчиков, откуда я по телефону-автомату пытался дозвониться до своего адвоката. С другой стороны, ты впервые в жизни получила возможность наблюдать за всеми животными на свете, за всей их животной жизнью, протекающей за окнами машины. Эта жизнь предстала нам почти с самого начала поездки, на фермерских землях в долине реки Фрэйзер, по которым бродили коровы, лошади и овцы. Она полностью захватила нас полчаса спустя сразу за Чилливеком, у дальней оконечности долины, когда я показал тебе орла, напоминавшего мешок с деньгами, который сидел на верхушке сучковатой сосны у обочины. Зрелище так взволновало тебя, что ты даже не заметила, что Луна-парк в Бедрок-Сити закрыт.
Потом ты стала задавать вопросы о животных, некоторые прямо на засыпку, но они хотя бы отвлекали на время от усталости и телефонных звонков. Сразу после встречи с орлом ты вдруг ни с того ни с сего спросила: «А откуда взялись люди?» Я не был уверен, что именно ты имеешь в виду: птиц и пчел, или тварей из ковчега, или еще что. В любом случае с ходу я так ничего и не придумал, однако ты заставила меня призадуматься. Нет, вы только представьте: пять тысяч лет назад люди появились откуда ни возьмись – бац! – с извилинами в мозгах и прочими причиндалами, расползлись повсюду и тут же начали калечить свою планету. Казалось бы, люди должны были почаще задумываться на эту тему.
Ты повторила вопрос, и я на ходу изобрел ответ, какие родителям давать не рекомендуется. Я сказал, что люди появились «из восточной глубинки». Похоже, ответ тебя удовлетворил. И тут мы оба отвлеклись: твое внимание привлек раздавленный в лепешку енот у самой обочины, а мое – очередная телефонная будка. Адвокаты – наши Спасители. Но однажды, переступив эту тонкую черту, вы понимаете, что нам самим надо защищаться от самих себя.
Новости были сплошь неважные, и разговор затянулся, перемежаемый ревом проносящихся мимо дальнобойщиков и моими воплями, призывающими тебя не тыкать прутиком несчастного бывшего енота. Я рассказал своему адвокату Уэйну про орла, и ему это понравилось, потому что он всегда сравнивает собственную персону с пернатыми, особенно с орлами. «Я чувствую, как воспаряет мое „я“». И прочее в том же роде.
Швырнув трубку, я купил кофе и «севен-ап» на стоянке грузовиков, и мы снова пустились в путь, причем ты продолжала высматривать новых животных, прежде всего медведей и оленей, а долина сменялась горами. Когда мы свернули на шоссе в Кокихаллу, следы цивилизации как ветром сдуло, и я почувствовал облегчение от того, как быстро одичал пейзаж вокруг.
Вершины гор были припорошены снегом, и в машину проникал свежий запах, похожий на запах рождественской елки. День подходил к концу, солнечный свет струился сквозь верхушки деревьев, и внизу, в долине, мы заприметили рощицу белоствольных берез, похожих на бамбуковые побеги, украшающие японское блюдо. Дорога была такой длинной и такой крутой, а горы такими громадными, что я подумал о том, как же Новый Свет, должно быть, напугал и заворожил первопроходцев. Теперь мы продвигались вперед без помех.
Я продолжал размышлять о животных.
А это, в свою очередь, навело меня на мысль о людях. Точнее говоря, я размышлял о том, что же, собственно, очеловечивает человека? Что это, собственно, значит – вести себя по-человечески? К примеру, мы знаем, что собаки ведут себя по-собачьи: ловят брошенный мяч, нюхают друг друга под хвостами и высовывают на ходу морды из автомобилей. Мы знаем и как ведут себя кошки: кошки ловят мышей, трутся о вашу ногу, когда хотят есть, и долго раздумывают, выходить им или не выходить, когда вы открываете дверь, чтобы выпустить их на улицу. Так что же такого людского делают люди?
Я взглянул на этот вопрос иначе. Дело вот в чем, подумал я: действительно, это наш биологический вид соорудил искусственные спутники, придумал кабельное телевидение и производит «форды-мустанги», но что, если бы, скажем, не люди, а собаки придумали все это? Как собаки выразили бы свою исконно собачью природу в этих изобретениях? Стали бы они строить космические станции в виде огромных косточек, обращающихся вокруг Земли? Стали бы они снимать фильмы о Луне и смотреть их в открытых кинотеатрах, не вылезая из машин и подвывая?
Или если бы не люди, а кошки изобрели технику – стали бы кошки строить небоскребы, снизу доверху покрытые пушистыми коврами, в которые так приятно запускать когти? Стали бы они устраивать телешоу, главные роли в которых исполняли бы писклявые резиновые игрушки?
Но именно люди, а не какие-либо другие животные придумали разные машины. Так что же в наших изобретениях выражает нашу исконно человеческую природу? Что делает нас нами?
Я подумал – как странно, что на Земле живут миллиарды людей и никто из них до конца не уверен в том, что же делает людей людьми. И вот единственное, что пришло мне в голову из того, что делают люди и не делают другие животные: люди курят, занимаются бодибилдингом и пишут книжки. Не так уж много, учитывая, какого высокого мы о себе мнения.
Справа внизу текла бурная река Кокихалла. Машина мягко скользила вперед. Едва выехав из второго по счету туннеля, мы увидели белохвостых оленей – самца, важенку и годовалого олененка с выпуклостями на месте будущих рогов. Ты пришла в неописуемый восторг, как будто тебе купили сразу пять порций мороженого. Мы остановились, выбрались из машины посмотреть и затаили дыхание. Трое созданий бросили на нас беглый, простодушно любопытный взгляд и грациозными прыжками скрылись в родных лесах. Когда мы снова сели в машину, я спросил: «Интересно, за кого принимают животные людей с их дурацкими красными машинами и пестрой одеждой? Как думаешь, а?» Ты словно бы и не слышала меня.
Проехав еще самое большее милю, мы увидели на скалистом гребне двух баранов-толсторогов, с трудом спускавшихся по каменистой осыпи. Мы снова остановились и вышли из машины. И хотя было ужасно холодно – высокогорье,– наблюдали за этими созданиями, пока они тоже не исчезли в родном лесу.
Мы ехали дальше, притихнув, пытаясь осмыслить, что значит появление этих животных в нашей жизни? Что означали олени? Что означали толстороги? Почему одни создания кажутся нам привлекательными, а другие нет? Что они вообще такое, эти создания?
Я стал вспоминать, кто нравится мне. Мне нравятся собаки, потому что они всегда любят одного и того же человека. Твоей матери нравятся кошки, потому что они знают, чего хотят. Мне кажется, что будь кошки вдвое крупнее, их, скорей всего, запретили бы держать дома. Но собаки, будь они даже в три раза крупнее, все равно оставались бы добрыми друзьями. Сама прикинь.
Сейчас тебе нравятся все животные, хотя, конечно, рано или поздно ты выберешь себе любимцев. В тебе восторжествует собственная природа. Каждый из нас рождается самим собой. Когда ты выскользнула из материнского живота, я заглянул тебе в глаза и понял, что ты – это уже ты. И, мысленно возвращаясь назад, окидывая взглядом свою жизнь, я осознаю, что моя собственная природа – моя суть – в основном не изменилась за все эти годы. Когда я просыпаюсь, то несколько мгновений, пока не вспомню, кто я и что я, чувствую себя точно так же, как когда мне было пять. Иногда я думаю, можно ли вообще изменить человеческую природу или мы привязаны к ней так же прочно, как собака к любимой косточке или кошка к ловле мышей.
Мы остановились пообедать в городке Меррит, в «Курятнике». Ты взяла с собой книжку – почитать, пока мои покрасневшие глаза бегали взад-вперед по строчкам «Вестей со всего света» – так елозят палочкой по шершавой мостовой.
