Морис Дрюон - Дневники Зевса
Оставалось отвратить вторую часть проклятия, ту, что касалась солнечного света. Для этого я попросил своего брата Посейдона приподнять море и подержать его над перепелиным островом, чтобы образовался жидкий свод, водяная пещера, укрывшись в которой Лето могла бы разрешиться от бремени.
Видя, что ее обошли, Гера в бешенстве запретила нашей дочери Илифии, богине-повитухе, помогать Лето.
Девять дней белокурая северянка корчилась в муках, грозивших никогда не кончиться. Она стонала и жаловалась, что не смертна. Ее жалобы привлекли всех богинь, и они обступили пальму — единственное дерево на плавучем острове; под ней и лежала Лето. Одна богиня вытирала ей лоб, другие приподнимали ее под мышки всякий раз, когда думали, что наступает конец ее мучениям. Тусклые волосы Лето взмокли от пота, расширенные глаза стали темно-синими, приобрели оттенок моря перед грозой. Песням Муз не удавалось заглушить крики Лето; питье из собранных Деметрой трав, которое давала нимфе Гестия, не помогало; даже моя дочь Афина, опираясь на свое копье, острие которого касалось водяного свода, ничего не могла поделать и только смотрела на это отчаяние.
Наконец неподвижная Фемида заявила:
— Никто не вправе препятствовать появлению на свет детей царя богов.
Тогда богини, объединив свои мольбы, отправили Ириду-посланницу к Гере, чтобы убедить мою супругу отпустить Илифию, посулив в подарок от меня янтарное ожерелье девяти локтей. Поняв, что, если она откажется, я приму самые суровые меры, Гера согласилась.
О жены, сколькие из вас, подобно Гере, пополнили свою шкатулку изменами мужей? Ваши груди, ваши уши украшаются и отягчаются дарами, предназначавшимися отнюдь не вам. О Гера! Как тяжелы твои сундуки!
Итак, Илифия спустилась на Делос, воткнула свой факел под пальмой и приняла у Лето сначала мою дочь Артемиду, потом, сразу же после нее, моего сына Аполлона.
Когда водяной свод раздвинулся и тучей радужных брызг упал в море, клин диких лебедей появился в небе и семь раз облетел остров. Седьмой день месяца посвящен Аполлону; лебедь — его птица, а пальма — его дерево.
Позже, выражая свою благодарность плавучему перепелиному острову, где он увидел свет, Аполлон попросил моего брата Аида закрепить блестящий Делос четырьмя каменными столпами в центре эллинского мира.
Природа и нрав Артемиды. Ее подвиги и предметы ее ненависти. Эфесская статуяНадо ли мне описывать красоту Артемиды? Тысячи и тысячи раз ваши ваятели хотели запечатлеть в мраморе ее порыв, ее летящую поступь. Похоже, стремительное совершенство Артемиды было их наваждением. Гордая, мускулистая, с безупречной грудью, непревзойденная бегунья, чьи ноги едва касаются земли, — некоторые считают ее такой же красивой, как сама Афродита, причем обладающей гораздо более естественной красотой. Но, увы, никто из мужского пола не смог заключить эту красоту в объятия.
Артемида — неприступная девственница. Она отказалась от любой близости, от любого соприкосновения и объятия с кем-либо, кроме нескольких избранных нимф, поскольку страшится и брезгует оказаться оплодотворенной. Боится ли она познать муки своей матери, которые та претерпела, производя ее на свет? Полагаю, что да, но замечаю в этом упрямом целомудрии еще одну причину.
В отличие от Афины, которая не вышла замуж из-за того, что слишком меня любила и потому не нашла во всей Вселенной ни одного бога, способного сравниться со мной, Артемида, почти уверен, отказалась от супружества из ненависти ко мне, ненависти тайной, но стойкой и живущей в ней с юных лет, ненависти, в которой она не признается. Артемида видела, как ее мать, оставленная мною, вернулась на туманный Север, питая свое одиночество воспоминаниями о ночи на Тасосе, единственной ее счастливой ночи, и о своих трагических родах, в то время как Гера продолжала восседать на престоле подле меня.
Страх страдания и унижения привел к тому, что Артемида ненавидит само мужское начало, оплодотворяющее, а потом оставляющее, а заодно и тех, кто ему покоряется. Она отвергает богов и мужчин, потому что они похожи на меня. Она презирает влюбленных женщин за их слабость и неспособность к одиночеству, за то, что они похожи на ее мать. Даже то, что у нее есть брат-близнец, тяготит Артемиду и вызывает у нее досаду.
Однажды, когда Артемида была еще совсем маленькой, я взял ее на колени; она вырывалась, отбрыкивалась, пыталась меня оцарапать, но запуталась пальчиками в моей бороде. Я спросил со смехом, что ей подарить. Она в ярости ответила:
— Хочу лук и колчан со стрелами, как у моего брата Аполлона!
Я исполнил ее желание, не сказав, конечно, что оно значит на самом деле; ведь оружие, которое она собиралась носить на плече, было всего лишь олицетворением того, что ей от рождения хотелось бы носить в паху. Эта богиня так никогда и не смирилась с тем, что она не бог.
Неудержимая и одинокая, Артемида убегает ночами в горы, ее путь на скалистых гребнях можно проследить по движению полумесяца, венчающего ее прическу. Силы, которые она не использует в любви, Артемида тратит на охоту. Не желая давать жизнь, она сеет своими стрелами смерть, ей нужна борьба и победа. Она настигает ланей на бегу, покоряет диких зверей, выходит на арену. Отказываясь быть любовницей, Артемида становится укротительницей.
Это она, помимо прочих своих подвигов, разделалась с Алоадами: Отом и Эфиальтом. Парочка негодяев, так и не переставших расти, стала наведываться в наши края и творить злодеяния. Боги отчаялись когда-либо поймать их.
Однако случилось так, что на острове Наксос Алоады наткнулись на Артемиду. Красота моей дочери немедленно их восхитила и прельстила, возбудив желание. По своему обыкновению, они, не особо церемонясь, попросту предъявили богине чудовищные знаки своей похоти. Вряд ли было умно выставлять напоказ в столь монументальном виде то, об отсутствии чего у себя Артемида всегда сожалела. Это лишь усилило ее мужененавистничество. Когда Алоады погнались за ней, она превратилась на их глазах в лань, потом в женщину, потом снова в лань. Пробегая меж ними туда-сюда, она так раззадорила их, что Кошмар с Глупостью совсем потеряли голову и, торопясь схватить ее, да еще в потемках, укокошили друг друга. Торжествующая Артемида побежала ко мне с вестью, что злодеи лежат бездыханными там, где упали. Я передал обоих моему брату Аиду, и тот змеями привязал их к столпу в глубинах Преисподней. Алоады по-прежнему там. Но иногда ночью воспоминания об Эфиальте посещают женщин во сне, и тогда слышно, как они стонут или кричат.
Было у Артемиды немало и других жертв, которые заслуживали гораздо меньшей кары, чем получили. Я вам рассказывал, как Орион, прекрасный рассветный охотник, по приказу моей дочери был укушен скорпионом за то, что вызвал ее на состязание по бегу. Упомяну также своего правнука Актеона, который как-то раз, проходя мимо со своими собаками, остановился посмотреть сквозь листву на купание Артемиды в ручье; она превратила его в оленя — и юношу растерзала собственная свора.
Артемида не выносит ни соперничества, ни насмешек; можно подумать, она обязалась постоянно и повсеместно преследовать виновных. Она не только убивает зверей или отдает им на растерзание своих отвергнутых воздыхателей; умирающие при родах женщины — тоже жертвы ее стрел. Ее ненависть ко всему мужскому, к парам, оплодотворению, потомству распространяется и на семьи, один вид которых ее ранит и раздражает. Именно ею было наложено долгое проклятие, тяготившее Атридов. Но ведь ненависть весьма часто выражает сожаление или боль от отсутствия чего-либо. И тогда стремятся уничтожить тот образ жизни, что сами хотели бы иметь, и тех, кем хотели бы быть.
Эта девственница, такая цельная на первый взгляд, наименее простая из богинь. Предоставляю вам возможность самим поразмышлять над комплексом Артемиды.
Еще одно слово по поводу моей охотницы. Я вам упоминал недавно о ее бесчисленных статуях; надо сказать, есть одна, которую вы уже не первое тысячелетие упрямо называете Артемидой (или Дианой) Эфесской, хотя она никогда не изображала Артемиду. Какие невежественные завоеватели, какие близорукие или самодовольные книгочеи решили объединить лесную бегунью, бесплодную укротительницу с этим тяжеловесным, неподвижным божеством в тиаре и узком платье, расшитом знаками зодиака, которое предлагает взору то, что вы принимаете за гроздья женских грудей? Полно вам! Позвольте мне наставить вас на путь истинный по поводу таинственной эфесянки. Подойдите поближе, присмотритесь. Эти продолговатые мешочки, что теснятся на ее животе, вовсе не многочисленные груди, а яйца. В ее плетеной тиаре проделана дверца, похожая на городские ворота, но также на леток в улье. Подойдите еще ближе, и вы различите на ее платье и мантии пчел, чередующихся с животными зодиака. А там, где появляется пчела, и я неподалеку. Пчела — мое насекомое, как орел — моя птица, а дуб — мое дерево. Пчелы и коза выкормили меня на Крите, когда я был слабым, скрываемым ребенком.
