Анна Гавальда - Просто вместе
— Но это же подло по отношению к страхомодине!
— Страхомодинам вообще в жизни не везет, сама знаешь…
— И что было потом?
— Потом я уехал…
— Почему?
— Дипломатический инцидент?
— Можно и так сказать… Давай, пошли…
— Знаешь, я тоже люблю, когда ты мне истории рассказываешь…
— Тоже мне история…
— С тобой часто такие случались?
— Нет. Я вообще-то предпочитаю хорошеньких!
— Нужно было пройти подальше, — ныла Камилла. — Мы его пропустим, если он поднимется по лестнице прямо к стоянке такси…
— Не дергайся… Я знаю моего Филу как облупленного… Он всегда чешет по прямой до упора, пока не ударится лбом об столб, просит прощения и только тогда поднимает глаза в поисках выхода…
— Уверен?
— На все сто… Эй, да ты что — втюрилась?
— Любовь тут ни при чем… Сам знаешь, каково это… Выходишь из вагона с барахлом, одуревший, усталый… Никаких встречающих не ждешь, и тут — бац! В конце платформы маячит знакомый силуэт… Никогда о таком не мечтал?
— Я вообще не мечтаю…
— Я вообще не мечтаю… — передразнила его Камилла. — Ну чистый апаш! Предупреждаю, девочка: динамисток — не терплю!
Он был раздавлен.
— Смотри, кажется, это он… — сказала Камилла.
Франк оказался прав: Филибер был единственным пассажиром без рюкзака и чемодана на колесиках. Одет он был не в джинсы с кроссовками, держался очень прямо, шел медленно: в одной руке у него был большой кожаный чемодан, обвязанный армейским ремнем, в другой — раскрытая книга…
Камилла улыбалась.
— Я не влюблена в Филу, но я хотела бы иметь такого старшего брата…
— Ты единственный ребенок?
— Я… Не уверена… — прошептала она и бросилась к своему обожаемому подслеповатому зомби.
Ну конечно, он был смущен, и заикался, и уронил чемодан на ноги Камиллы, и рассыпался в извинениях, и немедденно уронил очки. Конечно.
— Ох, Камилла, вы… вы… Кидаетесь, как щенок… Но, но, но…
— И не говори, Филу, — проворчал Франк, — она совсем озверела…
— Возьми его чемодан, — приказала висевшая на шее у Филибера Камилла. — Знаешь, у нас для тебя сюрприз…
— Боже, нет… Я… Я не слишком люблю сюрпризы… не… не нуж… не нужно было…
— Эй, голубки! Может, притормозите чуток? Ваш денщик устал… Черт, да что ты туда засунул? Доспехи?
— Несколько книг… Больше ничего…
— Проклятье! Филу, да у тебя этих книг — хоть жопой ешь! Зачем ты эти-то из замка приволок?
— Наш друг в отличной форме, — шепнул Филибер на ухо Камилле. — У вас все в порядке?
— У кого это у нас?
— О… ну… у вас…
— Не поняла?
— У т… тебя…
— У меня? — с улыбкой переспросила она. — Очень хорошо. Я рада, что ты вернулся…
— Я тоже… Все было спокойно? Я не увижу в квартире траншей? Мешков с песком?
— Проблемы? Ни одной? У него сейчас подружка…
— Вот как? Прекрасно… А как прошли праздники?
— Какие праздники? Праздник у нас сегодня вечером! Мы отправимся куда-нибудь ужинать… Я вас приглашаю!
— Куда это ты нас приглашаешь? — промурлыкал Франк.
— В «La Coupole»!
— Только не туда… Это не ресторан, а завод по изготовлению жратвы… Камилла грозно нахмурилась,
— Именно туда! В «La Coupole». Я обожаю это место… Туда ходят не для того, чтобы есть, а из-за декора, обстановки, публики… И чтобы побыть вместе…
— Не для того, чтобы есть… В жизни ничего глупее не слышал!
— Ну и ладно, не хочешь идти — не надо, тем хуже для тебя, мы с Филибером все равно отправимся. Попрошу заметить — это мой первый каприз в наступившем году!
— Там наверняка не будет мест…
— Будут! В крайнем случае подождем в баре….
— А как же библиотека господина Маркиза? Я что, попру ее с собой в ресторан?
— Оставим чемодан в камере хранения и заберем на обратном пути…
— Ты все продумала… Черт, Филу! Да скажи же что-нибудь!
— Франк…
— Что?
— У меня шесть сестер…
— И?
— Скажу тебе просто и ясно: признай свое поражение. Чего хочет женщина, того хочет Бог…
— Кто это сказал?
— Народная мудрость…
— Приплыли! До чего же вы оба мне надоели с вашими цитатами…
Он успокоился, когда она взяла его под руку. Они шли по бульвару Монпарнас, и зеваки расступались, давая им дорогу.
Со спины они выглядели очень авантажно…
Слева худой дылда в шубе «Бегство из России» , справа крепыш в куртке Lucky Strike , а между ними — девушка. Она щебечет, смеется, подпрыгивает, мечтая, чтобы они подняли на руки и скомандовали: «И раз! И два! И три! Оп…»
Она держала их очень крепко. Все ее душевное равновесие зависело только от них. Вперед, назад— ходу нет. Только здесь…
Тощий верзила шел, слегка наклонив голову, крепыш шагал, засунув кулаки глубоко в карманы потертой куртки.
Оба они, сами того не сознавая, думали в точности то же самое: вот мы идем втроем по улице, мы голодны, как волки, мы вместе, и пусть все катится в тартарары…
Первые десять минут Франк вел себя просто невозможно, критикуя все на свете: меню, цены, обслуживание, шум, туристов, парижан, американцев, курильщиков и некурящих, столики, омаров, свою соседку, свой нож и безобразную статую, которая наверняка испортит ему аппетит.
Камилла и Филибер хихикали.
Выпив бокал шампанского, два стакана шабли и съев шесть устриц, он наконец заткнулся.
Филибер, совершенно не умевший пить, все время смеялся — глуповато и беспричинно. Он то и дело ставил бокал на стол, промокал губы и бормотал, подражая знакомому кюре из деревенского прихода: «Ааа-минь, ааах, до чего же я счастлив быть с вами…» По настоянию друзей он сообщил им новости о жизни своего маленького дождливого королевства, о семье, наводнениях и рождественском ужине у кузенов-интегристов, попутно объяснив с мрачноватым юмором массу невероятных обычаев, чем совершенно их заворожил.
Франк изумленно таращил глаза и каждые десять секунд повторял как заведенный: «Да ну?», «Нет!», «Нееет…».
— Говоришь, они обручены уже два года и никогда… Погоди… Не верю…
— Ты должен выступать в театре, — тормошила Филибера Камилла. — Уверена, ты будешь великолепным шоуменом… Ты столько всего знаешь и рассказываешь так остроумно… И так беспристрастно… Мог бы, например, очаровать публику историями о странностях родовой французской знати…
— Ты… правда так думаешь?
— Я просто уверена! Да, Франк? Слушай… Ты же сам говорил, что какая-то девушка в музее хотела взять тебя с собой на курсы…
— Ддда… Но… но я слишком за… заикаюсь…
— Нет, когда рассказываешь, речь у тебя красивая и плавная…
— Ввы… вы так считаете?
— Да. Твое здоровье, мой высокородный друг! Я пью за то, чтобы в новом году ты принял верное решение! И не жалуйся — его будет легко выполнить…
Камилла расчленяла крабов и делала для них дивные бутербродики. Она с детства обожала блюда из даров моря, потому что возни было много, а есть не приходилось почти ничего. Прячась за горой колотого льда, она могла целый вечер морочить голову сотрапезникам, и никто не доставал ее советами и вопросами. Она подозвала официанта, чтобы заказать еще одну бутылку, проигнорировав практически нетронутую еду на своей тарелке, сполоснула пальцы, ухватила тост, откинулась на спинку стула и закрыла глаза.
Клик-кляк.
Все замерли.
Время остановилось.
Счастье.
Франк рассказывал Филиберу истории о карбюраторе, и тот терпеливо слушал, в очередной раз демонстрируя широту образования и величия души:
— Конечно, 89 евро — это сумма, — степенно кивал он, — а… что об этом думает твой друг… толстяк…
— Толстяк Тити?
— Да!
— Ну, знаешь, Тити… Ему плевать… У него таких головок цилиндров навалом…
— Ну конечно, — с искренним участием отвечал Филибер, — толстяк Тити — это толстяк Тити…
Он не издевался над Франком. В его словах не было ни малейшей иронии. Толстяк Тити — это толстяк Тити, так оно и есть.
Камилла спросила, кто хочет съесть с ней на двоих блины фламбе. Филибер предпочел сорбет[50], а Франк решил оговорить условия:
— Погоди… Ты из каких птичек? Из тех, что говорят «на двоих», а потом сжирают все сами, невинно хлопая ресницами? Или из тех, что собирают ложкой весь крем с торта? Или ты из тех, кто держит слово?
— А ты закажи — и узнаешь…
— Восхитительно…
— Нет, они разогретые, слишком толстые, и масла слишком много… Я сам напеку тебе блинов, поймешь разницу…
— И когда ты…
— Когда станешь благоразумной девочкой.
Филибер чувствовал, что ветер переменился, но пока не понимал, в какую сторону он теперь дует. Этого не понимал никто.
В чем и заключалась вся прелесть ситуации…
Поскольку Камилла настаивала, а «чего хочет женщина…», они поговорили о деньгах: кто и за что будет платить, когда и как? Кто будет ходить за покупками? Сколько стоит потратить на рождественские подарки консьержке? Чьи имена будут стоять на почтовом ящике? Будут они устанавливать телефон или нет и что делать с гневными посланиями из Казначейства относительно задолженности по налогам? А уборка? Каждый наводит порядок в своей комнате? Отлично, но почему это кухню и ванную всегда убирают они с Филу? Кстати, в ванную нужно поставить мусорную корзинку, я этим займусь… А ты, Франк, выбрасывай пустые пивные банки и бутылки и открывай хоть иногда окно в своей комнате, не то все мы подцепим какую-нибудь заразу… О сортире. Не забывайте поднимать сиденье и предупреждайте меня, когда кончается бумага… И еще: может, купим приличный пылесос… Швабра фирмы Bissel времен Первой мировой — это, конечно, вещь, и все-таки… Ага… Что еще?
