Уорис Дири - Цветок пустыни
— Он хотел, чтобы я сняла одежду! Когда я была у вас, вы ничего мне об этом не сказали.
— Да, правда, мы же так спешили. Я подумала, что вы идеально подходите для этого заказа. Позже я объяснила ему, что вы не говорите по-английски и что такие веши в вашем обществе не приняты. Но ведь это календарь Пирелли — когда он появится, на вас посыплются новые заказы! Вы разве не покупаете иногда журналы мод — «Вог», например, или «Элль»?
— Не покупаю, у меня нет столько денег. Я рассматриваю их в киосках и кладу на место.
— Хорошо, но вы хотя бы их видели? В таком роде работа предстоит и вам. Теренс Донован — лучший из фотографов. Если вы хотите стать фотомоделью, то вам этот заказ просто необходим. После него вы сможете грести деньги лопатой и делать то, что вам захочется.
— Но снимать верх я все равно не буду!
В трубке послышался вздох.
— Уорис, где вы работаете?
— В «Макдоналдс».
— И сколько получаете?
Я назвала цифру.
— Ну вот, а он заплатит вам тысячу пятьсот фунтов за один день.
— Это мне столько? Мне одной?
— Да, и к тому же вас ожидает путешествие. Съемки будут в Бате. Не знаю, приходилось ли вам там бывать, но место чудное. А жить вы будете в «Ройялтоне», — добавила она, как будто мне это о чем-то говорило. — Ну так что, хотите вы этим заняться или нет?
Вот теперь она меня уговорила. Если я буду зарабатывать такие деньги, то очень скоро смогу помочь маме.
— О'кей, о'кей! Когда мне прийти к нему снова?
— Например, завтра утром сможете?
— И мне надо только снять верх? И все? Вы уверены, что мне не нужно будет спать с ним за эту тысячу пятьсот фунтов?
— Нет, нет. Здесь нет никакой ловушки. Ничего подобного.
— Или он захочет, чтобы я расставила ноги, или там еще какую гадость? Вы уж лучше сразу мне скажите.
— Снять верх, и все. Но не забывайте: завтра он только сфотографирует вас «Полароидом», а уже потом скажет, подходите ли вы для заказа. Так что постарайтесь ему понравиться…
Назавтра я снова поехала туда. Теренс Донован взглянул на меня и расхохотался.
— О-о, вот ты и пришла! Подойди сюда. Как тебя зовут?
С самого начала он проявил безграничное терпение. У Теренса были дети, и он сразу понял, что я просто-напросто напуганный ребенок, которого надо опекать. Он угостил меня чаем и показал все свои работы — снятые им фотографии самых красивых в мире женщин.
— Вот так. А теперь идем со мной, я покажу тебе кое-какие снимки.
Мы пошли в другую комнату, заполненную ящиками и полочками, а на столе там лежал календарь. Теренс пролистал его. В календаре были фото невероятно роскошных женщин — на каждой странице разных.
— Видишь это? Это прошлогодний календарь Пирелли. Я каждый год его делаю. Но в нынешнем году он будет отличаться от прежних — одни только африканки. На некоторых фото ты будешь одета, а на других, может быть, и раздета.
Он подробно рассказал мне о том, как все это делается. Теперь я чувствовала себя с ним спокойно. Я видела, что это не какой-нибудь подозрительный тип с грязными намерениями.
— Ладно, — сказал он. — Сейчас будем делать снимки. Ты готова?
Готова я была сразу, как только Вероника сказала, сколько я за это получу, но теперь я еще и успокоилась.
— Да, я готова.
И с того самого момента я почувствовала себя профессиональной моделью. Встала на черту — фьють! — верх слетел с меня, и я уверенно посмотрела в объектив. Здорово! Когда он показал мне снимок, я будто снова оказалась дома, в Африке. Фото было черно-белое, очень простое и естественное — никакой пошлости, никакой грубости. Это даже близко не напоминало порнографию. Нет, это была та Уорис, которая росла в пустыне, совсем еще ребенок, девочка, подставившая маленькую грудь лучам солнца.
Возвратившись вечером домой, я получила из агентства извещение, что прошла отбор успешно и должна на следующей неделе ехать в Бат. Вероника оставила свой домашний телефон. Я позвонила ей и сказала, что работаю в «Макдоналдс» по графику и не могу позволить себе прогул, тем более что пока неизвестно, когда я получу деньги за съемку. Она успокоила меня: если нужны деньги, она может выдать мне аванс.
И с того самого дня ноги моей больше не было в «Макдоналдс». Закончив разговор с Вероникой, я повесила трубку и обежала все общежитие. О своей новой работе я рассказывала не только подругам, но и каждому встречному, лишь бы тот слушал.
— Перестань, — наконец сказала мне Хальву. — Бога ради, довольно хвастать! Тебе же придется сиськи показывать, верно?
— Ага, за тысячу пятьсот фунтов!
— Такие малюсенькие за столько? Тебе должно быть стыдно! — смеялась она.
— Но это совсем не то, что ты думаешь! Это и вправду красиво! Совсем не те мерзкие картинки… А еще мы едем в Бат и будем жить в большом отеле.
— Ладно, меня это не интересует. Только перестань трепаться по всему общежитию, хорошо?
Всю ночь перед отъездом я не могла уснуть, с нетерпением дожидаясь, когда же наступит утро. Упакованный рюкзачок лежал у двери. Мне все еще не верилось: я ведь никуда раньше не ездила, а эти люди платили мне за то, чтобы я поехала! Теренс Донован пообещал прислать за мной лимузин, чтобы отвезти на вокзал Виктории. Там к поезду на Бат соберется целая группа: фотографы, их помощники, художник-постановщик, еще четыре фотомодели, гример, парикмахер-стилист и я. Я приехала первой. Ведь я так боялась опоздать на поезд! Вслед за мной появилась Наоми Кемпбелл.
Мы приехали в Бат и остановились в «Ройялтоне», похожем на дворец. Я не могла прийти в себя, узнав, что в моем личном распоряжении будет огромный номер. Но в первый же вечер в номер пришла Наоми и попросила разрешения ночевать у меня: одной ей было страшновато. Она была совсем молоденькая, лет шестнадцати-семнадцати, и такая милая. Я охотно согласилась, даже обрадовалась, что мы будем вместе.
— Только не говори никому, ладно? Они же все с ума сойдут: тратят такие бешеные деньги на мой номер, а меня там не будет.
— Да ты не волнуйся, располагайся у меня.
Я за многие годы накопила такой опыт, что вполне естественно взялась за роль мамочки. Да и подруги давно называли меня «матушкой», потому что мне вечно хотелось кого-нибудь опекать.
— Никому я ничего не скажу, Наоми.
На следующее утро мы приступили к работе. Две девушки первыми идут причесываться и накладывать макияж. Потом, пока они снимаются на площадке, к съемке готовят еще двоих, и так далее. Как только парикмахер взялся за меня, я попросила его состричь все, что только можно: в то время я была толстовата для фотомодели — располнела в «Макдоналдс» на замечательных сочных гамбургерах. Поэтому и хотела подстричься как можно короче, так я смотрелась бы гораздо лучше. Парикмахер все стриг и стриг, пока на голове у меня почти ничего и не осталось — так, сантиметра два-три с каждой стороны.
