Патриция Хайсмит - Цена соли
— Хорошо. Благодарю вас.
До пятницы была еще целая неделя. К Харви было можно пробиться, как Тереза слыхала, но он славился тем, что никогда не назначал встреч, а если и назначал, то не приходил на них, потому что был очень занят. Но может, мистеру Белтину лучше знать?
— И не забудьте позвонить Кэттерингу, — уходя, сказал мистер Белтин.
Тереза снова взглянула на имя, которое он ей дал: Адольф Кеттеринг, Theatrical Investments, Inc и домашний адрес.
— Я позвоню ему утром в понедельник. Большое вам спасибо.
Настала суббота, тот день, когда она договорилась встретиться с Ричардом после работы в «Палермо». Это было седьмое января, а через одиннадцать дней они с Кэрол собирались уехать. Она нашла Фила с Ричардом у стойки бара.
— Ну и как там старый, добрый «Кот»? — спросил Фил, подтаскивая к ней стул. — Тоже работаете по субботам?
— Труппа выходная. Работает только моя команда, — ответила она.
— Когда премьера?
— Двадцать первого.
— Смотри-ка, — сказал Ричард. Он указал на пятнышко темно-зеленой краски на ее юбке.
— Знаю. Я заляпалась несколько дней назад.
— Чего хочешь выпить? — спросил ее Фил.
— Не знаю. Может, пива. Спасибо.
Ричард повернулся спиной к Филу, который теперь оказался за ним, и она почувствовала, что между ними есть какая-то натянутость.
— Ты что-нибудь сегодня уже писал? — спросила она Ричарда.
У Ричарда поползли вниз уголки рта.
— Пришлось подменять заболевшего водителя. И у меня закончился бензин прямо посреди Лонг Айленда.
— Ох, как паршиво. Тогда, может, тебе лучше завтра никуда не ходить, а заняться рисованием?
Они говорили о том, чтобы завтра выбраться в Хобокен, просто чтобы погулять и пообедать в Клэм Хаус. Но завтра Кэрол будет в городе, и она обещала ей позвонить.
— Я буду рисовать, если ты мне будешь позировать, — сказал Ричард.
Тереза неловко промолчала.
— Нынче у меня нет настроения позировать.
— Ладно. Неважно, — он улыбнулся. — Но как я могу тебя нарисовать, если ты никогда мне не позируешь?
— А почему бы тебе не нарисовать меня по памяти?
Ричард протянул руку и перехватил ее стакан.
— Не пей этого. Закажи что-нибудь получше. А это выпью я.
— Ладно. Тогда я попробую виски с водой.
Фил теперь стоял по другую сторону от нее. Он выглядел бодро, но под глазами у него залегли небольшие темные круги. Всю прошлую неделю он пребывал в дурном настроении и писал пьесу. Он прочел несколько сцен из нее на новогодней вечеринке. Фил сказал, что это более глубокая версия «Метаморфозы» Кафки. Тереза сделала приблизительный набросок декораций новогодним утром и показала его Филу, когда заглянула к ним повидаться. И вдруг до нее внезапно дошло — так вот почему Ричард такой мрачный!
— Терри, я хочу, чтобы ты сделала модель по тому наброску, что ты мне показывала. Мы ее сфотографируем. Я хочу, чтобы декорации шли вместе со сценарием, — Фил подтолкнул к ней виски и воду и облокотился на стул рядом с ней.
— Могу, — ответила Тереза. — Ты всерьез намерен ее поставить?
— Почему нет? — темные глаза Фила подзадоривали ее, он улыбался. Он прищелкнул пальцами, подзывая бармена. — Чек?
— Я заплачу, — сказал Ричард.
— Нет, не заплатишь. Это за мой счет, — у Фила в руке появился старый черный бумажник.
«Его пьеса не то что не увидит сцены, — подумала Тереза, — он ее даже вряд ли допишет, потому что у него семь пятниц на неделе».
— Я пойду потихоньку, — сказал Фил. — Скоро загляну, Терри. Будь здоров, Рич.
Она смотрела, как он отходит и поднимается по небольшой парадной лестнице, еще более потрепанный, чем она его когда-либо видела, в летних плетеных туфлях и потертом пальто, но при этом беспечно щеголяющий своим оборванством.
«Он словно хозяин, расхаживающий по дому в любимом старом халате», — подумала Тереза. И помахала ему сквозь витрину.
— Я слышал, ты приносила Филу сандвичи и пиво утром первого января, — сказал Ричард.
— Да. Он позвонил и сказал, что у него похмелье.
— Почему ты об этом не рассказывала?
— Забыла, наверное. Не посчитала важным.
— Не посчитала важным. Если ты… — Ричард медленно и безнадежно повел напряженной рукой. — Если ты провела полдня в квартире у парня и принесла ему сандвичи и пиво? А тебе не приходило в голову, что я могу тоже захотеть сандвичей?
— Если ты их захочешь, у тебя вокруг куча народу, чтобы тебе их принести. Мы же все съели и выпили у Фила в доме. Помнишь?
Ричард кивнул своей продолговатой головой, все еще улыбаясь подавленной, недовольной улыбкой.
— И ты была с ним наедине. Вас было только двое.
— Ох, Ричард… — она вспомнила, и все это было таким незначащим. Денни в тот день еще не вернулся из Коннектикута. Он провел новогодние праздники в гостях у одного из своих профессоров.
Она надеялась, что Денни вернется домой к вечеру, но Ричарду это наверняка даже в голову не пришло, он и представления не имел, что Денни нравится ей куда больше, чем Фил.
— Если бы так поступила любая другая девушка, я бы заподозрил неладное, и оказался бы прав, — гнул свое Ричард.
— Я думаю, что ты говоришь глупости.
— А я думаю, что ты — наивная.
Ричард смотрел на нее с обидой, его лицо застыло, и Тереза подумала, что наверняка он обижается на нее не только за это. Его обижает тот факт, что она не была и никогда не сможет стать такой, какой он хотел бы ее видеть — девушкой, которая его страстно любила и любит настолько, чтобы отправиться с ним в Европу. Девушкой, в точности похожей на нее, с ее чертами лица, с ее устремленностью, но при этом смотрящую на него с обожанием.
— Знаешь, ты совсем не во вкусе Фила, — сказал он.
— А кто сказал, что я в его вкусе? Фил?
— Это ничтожество, дилетант недоделанный, — пробормотал Ричард. — И у него хватило наглости сегодня тут распинаться и говорить, что тебе на меня наплевать.
— У него нет никакого права так говорить. Я тебя с ним не обсуждала.
— Ох, до чего замечательный ответ! Хочешь сказать, что если бы обсуждала, он бы точно знал, что тебе наплевать, да? — Ричард проговорил это негромко, но его голос дрожал от злости.
— С чего это Фил к тебе прицепился? — спросила она.
— Не в этом дело!
— А в чем? — нетерпеливо спросила она.
— Ой, Терри, давай прекратим.
— Ты сам не понимаешь, в чем, — заключила она, но видя, как Ричард отвернулся от нее и распластал локти по стойке бара, словно почти физически корчился под тяжестью ее слов, Тереза ощутила внезапное к нему сочувствие. Его раздражало не то, что произошло сейчас или на прошлой неделе, его раздражало все, что случилось в прошлом, и будущая тщетность его собственных чувств к ней.
