Жиль Легардинье - Совсем того!
С электрическим фонариком в кармане он спустился на второй этаж, проскользнул в комнаты Мадам и направился прямиком в спальню. Неубранная постель, наполовину выдвинутый ящик — комната производила совсем иное впечатление, чем тогда, когда он очутился здесь впервые. Он открыл встроенный шкаф и, просунув руку между одеждой, надавил на заднюю панель. Та не сдвинулась с места. Эндрю надавил еще — безуспешно. Растерявшись, он стал ощупывать панель в поисках открывающего механизма, но не обнаружил ни выемки, ни какой другой неровности. Может, тайная дверь — это плод его воображения? Он зажег фонарик и с головой нырнул в висящую одежду.
Направляя свет в каждый уголок, Эндрю упорно искал. Встал на четвереньки, чтобы проверить за коробками с обувью. Он же не сумасшедший. Справа, за коробкой, обнаружилась прикрепленная к стене маленькая ручка. Он повернул ее. Раздался щелчок, и стенка сдвинулась.
Эндрю толкнул потайную дверь, и фонарик осветил гораздо больше, чем Блейк ожидал увидеть. Это был не просто тайник, это была настоящая комната. Только проникнув в нее, он понял, почему коридор был длиннее, чем смежная с ним стена спальни Мадам. Эта комната была почти такой же большой, заполненной до отказа, ее стены были доверху обиты черным сатином. Водя фонариком, Блейк не переставал удивляться. Середину пространства занимал стол с исписанными листками, на многочисленных стеллажах стояли папки и книги. Но удивительней всего были стены, обклеенные фотографиями, письмами — и везде присутствовал Франсуа Бовилье. Различные безделушки, одежда дополняли эту невероятную коллекцию. Комната походила скорее не на музей, а на храм, место тайного поклонения, целиком посвященное памяти покойного. Эндрю вдруг стало не по себе: у него возникло впечатление, что он оскверняет святыню, вторгается в самый интимный уголок души Мадам. Но уходить было поздно. Отныне он знает. И не сможет забыть или делать вид, что ничего не видел. Все, что открылось ему здесь, поражало самое смелое воображение. Он провел фонариком по фотоснимкам, маленьким записочкам, адресованным «Нали». Попадались и пожелтевшие детские рисунки. Стало быть, Мадам не сидела часами в своей спальне, подремывая или уставившись в телевизор. Она проводила дни, скрываясь в прошлом. Знала ли Одиль о существовании этого святилища?
Изучая фотографии, Блейк много узнал о том человеке, чья тень всегда витала в замке. Этот человек хорошо выглядел, и, несмотря на добродушную внешность, его позы и взгляд свидетельствовали о его непререкаемом авторитете. На одном снимке они с Мадам сидели за столом в ресторане. На другом он позировал перед замком, с Манье на заднем плане. Эндрю задержал внимание на снимке, где рядом с Месье была другая женщина и совсем маленький ребенок. Судя по одежде, фото было не намного старее, чем те, где он был с женой и Гуго. Волнующие моменты жизни. Запечатленные мгновения, из которых складывается человеческая сущность. Восстановить по нескольким кадрам человеческую личность во всей ее сложности — значит превратиться в следователя. Надо прочесть каждую деталь, каждый незаметный жест, каждый взгляд — все, что не стремился увековечить фотограф, но что все-таки запечатлевает фото. Мадам отобрала эти документы, чтобы вспоминать, воссоздавать. Без сомнения, интерес вызывала не только ценность, которую она придавала этим фотографиям, но и заключенная в них информация.
Эндрю нашел документы, которые первоначально искал. Балансы банковских счетов, свидетельства о собственности и официальные бумаги были аккуратно сложены в папки и подписаны. Но Эндрю не стал в них углубляться: то, что он обнаружил под ними, заинтересовало его куда больше. Сперва ему показалось, что он ошибся, но, наклонившись, чтобы прочесть повнимательней, он раскрыл глаза от удивления. Оказывается, Мадам собрала обширную коллекцию книг по спиритизму и общению с потусторонним миром. Книг на эту тему насчитывалось десятки, ими были забиты две полки. В некоторых речь шла о способах вступить в контакт с умершими, в других — о душах и подаваемых ими знаках. Блейк не мог опомниться. Он никогда бы не подумал, что Мадам интересуется эзотерикой. Однако, с учетом того, какую пустоту оставил в ее жизни уход мужа, подобный интерес выглядел вполне объяснимым. Эндрю наткнулся на серию работ, посвященных автоматическому письму. Не представляя, о чем в них говорится, он взял книгу и прочел на задней стороне обложки: «Позвольте душам ушедших дорогих вам людей водить вашей рукой и прочтите то, что они хотят вам сказать! Задайте им вопросы и получите от них ответы! Все приемы и методы анализа в ясном и доступном изложении. Не теряйте связи с теми, кто вас покинул, но кто вам дорог. Общайтесь с другим миром». Получить такую фантастическую способность по цене одной книги — вот подарок так подарок, иронизировал про себя Эндрю. Такого рода обещание заслуживает доверия не больше, чем рекламные рассылки, на которые Мадам набрасывалась каждое утро. Блейк поставил назад книгу и пошел взглянуть, что лежит на столе. Он не верил во все эти паранормальные истории, но был потрясен тем, какое значение придавала им Мадам. По его мнению, это говорило прежде всего о снедавшей ее глубокой тоске, которая находила волнующий отклик и в его сердце, хоть он и переживал ее по-другому.
На круглом столе, покрытом бархатной скатертью, лежали листы бумаги с коряво написанными буквами разной величины, порой наползающими одна на другую. Эндрю взял несколько листов, стараясь ничего не сдвинуть с места.
Иногда на листе была написана всего одна расположенная как попало буква. На других фигурировали какие-то штрихи, по всей видимости ничего не значащие. На каждой странице внизу стояла дата, иногда даже время. Почти каждый день Мадам предавалась этому занятию — и днем, и среди ночи. Эндрю представил себе Мадам, сидящую с ручкой, закрыв глаза, в надежде на то, что Франсуа станет водить ее рукой, чтобы передать свое послание.
Эндрю понял, что возле стены, прямо на полу — из-за чего он сначала принял их за стопку старых документов, — лежало внушительное количество таких листков, являющихся результатом потусторонних контактов. Все они были рассортированы по месяцам. В лежащую сверху тетрадку мадам Бовилье записала «интересные» результаты. Первые записи были сделаны несколько лет, последние — несколько дней назад. «15 октября: Франсуа больше не доверяет вложениям Гернера»; «17 октября: Франсуа меня по-прежнему любит»; «18 октября: Франсуа полагает, что надо пересмотреть предложение “Вандермель-Недвижимости”».
Блейк был одновременно растроган и очень обеспокоен. Каждый день Мадам Бовилье пыталась найти ответ на свои тревоги. Она жила с проблемами и сомнениями, которые мучили ее, становясь навязчивыми идеями. Блейк положил тетрадь на место. Оставаться здесь дольше было рискованно. Словно киношный вор, он в последний раз провел фонариком по комнате. Никогда больше он не сможет смотреть на Мадам прежними глазами. Внезапно в его представлении она перестала быть холодной и нервозной. Она его заинтриговала.
