Елена Черникова - Вишнёвый луч
Александр был слишком искренен и хорош для любой возни, мелочности, суеты. Не зря в один из Дашиных приступов он сказал, что боится на свете только одного: совершить кардинальную ошибку.
- Что это? Какая такая кардинальная ошибка? - лихорадочно, недели две вытягивала из меня Даша. - Что он имеет в виду?
Я хотела ответить: "Тебя". Но промолчала, пожалела дуру.
Конечно, страстная любовь порой застит глаза, как дым, и выедает их до самой сетчатки. Дым едок. И не каждому, кто в угаре страсти, протягивает руку милосердная судьба, не каждому промывает гиблые глаза и чистит рассудок. Не у каждого, кто на краю пропасти, есть ещё одна секунда на гибкий разворот всем корпусом, чтобы успеть и передумать, не шагнуть в пропасть, и потом облегчённо вздохнуть - "Жив".
Но до самой зимы я так и не смогла внушить ей ничего, подобного правде. А перед Новым годом шеф, слава Богу, разжаловал меня в надомные работники с половинным жалованьем, и мои античеловеческие муки уполовинились.
Весь офис озарился покоем и корпоративно запил навстречу Рождеству аж с восемнадцатого декабря. Даша прощально читала мне "If" Киплинга. Кажется, она радовалась, что я уйду от этого проекта. Почему она радовалась? Я ещё не понимала. Ведь совсем одна останется. Ведь и её скушает здравомыслящий молодняк, работающий в этой благословенной фирме.
Но нет, она ещё не верила в своё поражение. Она всё ещё верила в себя, в Александра, в магию энергичного вжикающего слова, в демократическую рыночность и в обязательность классности, а также стильности. "Рынок и мозг": защитите кто-нибудь кандидатскую!
Мотылёчек, она всё порхала над своей выдумкой, элегантно затягивая один общий узел на крепких шеях, подставившихся под невероятную, невозможную идею. Получался гигантский пучок-веник из живых людей, преданно-влюблённо взиравших на креативную мать "Мужика" из глубины веника, отчего их способности к оценке мира и ситуаций утрачивались. Харизма Тигра.
Хоть бы Львом была по зодиаку, а то ведь и тут засада: Близнецы. Двойственная ты моя.
"Я хочу рассказать вам о дрессировке льва, - это архитектор Виллар де Оннекур, первая половина ХIII века. - Тот, кто дрессирует льва, имеет двух собак. Когда он хочет заставить льва что-либо выполнить, он ему приказывает. Если лев рычит, укротитель бьет своих собак. Когда лев видит, как бьют собак, на него нападает великий страх. Его смелость пропадает и он делает всё, что ему приказывают. Я не говорю о тех случаях, когда лев взбешён, так как тогда он не подчиняется ничьей воле и не сделает ни хорошего, ни дурного. И знайте, этот лев нарисован с натуры".
Вот я и думала, как напугать каких-нибудь собачек, чтобы до Даши дошло. Не придумала. Даша до конца так и не подчинилась ничьей воле. И знайте, этот маленький Лев тоже нарисован с натуры.
Мне и теперь очень жаль Дашу. Хоть она и Близнецы, и может на что-нибудь переключиться. Интересно, что она выдумывает ныне? Вряд ли косметику "Баба", прости Господи.
Пришёл Александр и всем сотрудникам "А&М" подарил новогодние брелоки-лошадки. Я подарила ему летние фотографии, где он на белой лошади, чем нечаянно и больно напомнила себе нашу тягостную первую встречу, когда он грамотно, искренне и невинно срывал дурацкую попытку дурацкого универсального интервью. Сорвал, к счастью.
Мы дружески обнялись, и я успела шепнуть, что навсегда ухожу из этого офиса и теперь спокойно допишу ему сценарий фильма "Пока любовь не разлучит нас..."
Он посмотрел на меня благодарно, без малейшего удивления, что я покидаю выгодную службу в рекламе ради сомнительной радости жить вольным художником. На его лице в этот миг было написано, что жить и творить свободно и на воле - это вообще ближе к человеческой природе, чем получать от кого-то деньги, тем более за такое...
Хотя, конечно, реклама - древнейшая на Земле профессия. Хотя профессия - это за что платят. Впрочем, эти спорные вопросы мы решим в другой раз.
Я уже думала, он больше не вылезет, но Потомуч откуда-то вылез, и очень мокрый. На сей раз он пришёл в кедах и смокинге. В лапах моя газетёнка, на хвосте хлопушка, в носу амбарный замок.
- Это пирсинг, - объясил он, покачав неподъёмным носом.
- А это - петардинг? - уточнила я, похлопав его по задику.
- Да. А это шузинг. Это прикид. Я хочу играть в гольф, - объявил он и выхватил из кармана смокинга ржавую кочергу.
- Возьму тебя в Нахабино, если без ошибки поставишь эту кочергу в родительный падеж множественного числа.
- Ну вот. Сразу мочить... - обиделся Потомуч и весь высох.
- Ну не сразу. Ну, посиди. Я тебе сказку расскажу.
- Ты? - усумнился Потомуч. - Я с самого детства не слышал приличных сказок. Моя первая няня рассказывала мне только "Заветные..." Афанасьева. Ну... и... понимаешь, у меня сложилось определённое мнение про забавы народа. Кто спасёт меня от первого впечатления детства? - он смахнул изрядную слезу.
- Я.
- Ты глупая. - Потомуч пожал плечами, подумал и завязал кочергу морским узлом.
- Очень хорошо сказано. То, что надо. Слушай. Сказка про мужика. Или... нет. Сказка о русском народе.
- О чём? - развеселился Потомуч. - Его нету. Один Потомуч остался. И это я. Я! А его - нет!
- Ладно тебе... Ты в этой сказке будешь главный.
- Увольте, дамочка. Я в такие игры не играю. - Потомуч, оказывается, был страшно ревнив. Ухитрялся ревновать ко всему русскому народу.
- И не играй. Сиди слушай. Спасибо за подсказку и получай сказку.
Как ни странно, Потомуч уселся на шкаф, отбросил прочь тяжёлый кочерёжный узел и приготовился слушать.
СКАЗКА О РУССКОМ НАРОДЕ
Жил-был Бог. И всё было хорошо. Была Библия: Закон и Благодать.
После Творения Он дал Закон одному избранному народу, а потом Благодать - другому избранному народу. И всё было понятно.
Потом была история человечества.
Народ Закона ввиду своей малочисленности постоянно боялся вымереть, поэтому окаменел и стал вечным.
Народ Благодати ничего не боялся, поэтому не окаменел. Он был много моложе, очень живой и тёплый, мягкий, любознательный: всё пробовал, как ребёнок, и собирал окрестные земли, отчего накопились у него разнообразные диковинные традиции. Например, любовь.
Остальные народы как могли терпели два избранных народа и время от времени принимали то Закон от первого, то Благодать от второго. От этих приёмов и примыканий история полнилась культурой.
Потом сама культура переполнилась и родила многочисленные цивилизации. Эти последние обычно не верили в Того, кто всё это сделал, и пахали землю, всё больше и больше земель, полагая, что жизнь - это наслаждение, и в этом её смысл.
Долго удивлялся Бог. Наслаждение землян было так ничтожно по сравнению с тем, что было Им предуготовано в самом начале, когда было Слово. Люди самодеятельно наслаждались буйно, убивали Бога и учили этому детей.
Бог знал, что непрерывное наслаждение опасно для новорождённых людей, поскольку тела от него уплотняются, и души в них уже не помещаются, почему и вышла некрасивая картина: тела сами по себе, а души где-то рядом мельтешат и молят о спасении.
И тогда Бог, всё ещё любя людей, положил на Землю очень большой охранительный Крест. Из космоса его хорошо видно: поперечина - Уральские горы.
Весь народ Благодати почувствовал, что ему придётся очень долго беречь ту часть Земли, на которую Бог положил Свой Крест, чтобы сохранить сотворённую Им жизнь, и сушу, и твердь.
Народ Благодати был доверчив: он принял Крест и спросил у других, не возражают ли они, что Крест полежит на его земле, пока Богу это угодно.
И тогда другие народы решительно разделились. Одни сказали, что согласны, дескать, храните свой Крест сколько надо. Другие сказали, что категорически против, поскольку ещё неизвестно, когда Бог заберёт свой Крест и вообще неплохо бы доказать, что Он есть и что мир тварен. А то народ Благодати возомнит о себе и скажет. А Слово материально.
Мудрый народ Закона был единственный, кто не вмешивался в глупые споры: народ Закона лучше всех знал, что всё будет точно по Слову Божию. Старейшины мудрого народа решили помочь народу Благодати выдержать испытание.
Они послали в самую гущу народа Благодати опытных жрецов и две идеи. Первая идея была такова: хранить будем вместе, без нас не обойдётесь. Вторая идея: молчите, а будете болтать про свою избранность - оклевещем. А слово материально.
Народ Благодати не понял предупреждения, поскольку был действительно очень доверчив и не боялся ничего, даже окаменения. Наоборот, он всем рассказал, что Бог приходил, Крест положил и велел беречь.
И тогда нестерпимая человеческая зависть родилась во многих сердцах: почему это именно к вам приходил Бог? Когда это было? У вас и холодно, и пусто, и сами вы какие-то нецивилизованные! Несправедливо получается.
Страдая душевной болью, завистники упросили жрецов из народа Закона: сделайте что-нибудь, чтобы мы народу Благодати не завидовали, а то мы при нём наслаждаться не можем!
