Елена Черникова - Вишнёвый луч
В гольфе это назвали бы hole-in-one.
За мгновенное попадание в определённую лунку дают суперпризы от спонсоров турнира - в память об антикварных временах, когда шотландский камешек влетел в шотландскую кроличью норку с одного палочного крестьянского удара. С этого, говорят, и начался гольф лет более шестисот назад.
Инвентарь изменился, призовые кролики вздорожали, но попасть с одного удара - это исстари щекочет азартом. Не правда ли?
Вы меня понимаете? (Вариант: "Вы хотите поговорить об этом?". Подпись: психиатр.)
Один крепкий чистый тук (не путать со шмяком, звиздыком или бумсом) - и мячик рикошетит в тебя новеньким автомобилем.
В мой первый день гольф-безумия на турнире в подмосковном Нахабине за редчайший hole-in-one удар игрокам сулили крутой мотоцикл от титульного спонсора. И все ждали чуда, собравшись у заветной лунки: кто попадёт? О ком расскажет пресса? Нole-in-one бывает один раз на сто тысяч ударов.
Кто везунчик? Писать о гольфе - особое искусство. Ничего внешнего почти не происходит. Всё внутри. А журналисту внутрь не надо: публика не поймёт. Поэтому hole-in-one - единственный шанс для нормального журналюги.
Но мне не требовался мотоцикл. Мне уже никто не требовался. Я сделала это! С нуля, без помощи, издёрганная Дашей и "Мужиком", я написала эту газету, которую теперь вот читает весь гольф-клуб и чему-то радуется. Про себя почитать вообще-то многие любят, почти все.
Я сейчас подумала мимоходом: а ведь Даша не обрадуется, когда прочитает всё, что я думаю про мужские сигареты "Мужик". Ну, вот всё то, что вы сейчас читаете...
Но в тот великий день моего микроскопического, но высокопрофессионального успеха я была готова в обе щёки расцеловать нашего косноязычного, то есть не говорящего по-русски, шефа за то, что вчера он дал мне это невыполнимое задание. Сначала он велел мне найти человека, который такое задание выполнит. Я не нашла. Таких нет. Тогда он сказал мне делать газету самостоятельно. Я сделала. Это мой hole-in-one!
Первый раз в жизни я счастливо кричала от своей русской радости, применяя нерусскую конструкцию "я сделала это!". Поясню для старых русских: это американская формула, популярная в голливудских хэппи-эндах. Выражает отношение к ситуации, в которой приличные люди говорят "Спасибо Господи". А неприличные - "ох.......но!"
В офисе меня, понятно, ждала ещё и Даша, абсолютно погружённая в мужиковскую виртуальность. Но после моего личного журналистского прорыва меня уже не так страшила эта страшилка. Сегодня я сама была, прощу прощения, самый настоящий мужик. Сама лично! Ура!
Но Даша этого не знала. Мужики, они такие, как это помягче, они ведь не по гольфу.
Неважно, ерунда! Я теперь знаю, что могу невозможное!
Но.
Только не интервью с Александром... Это более чем невозможно, это совсем, в наивысшей степени, окончательно невозможно, и я только что убедилась в этом ещё раз, провернув некое простое невозможное первой степени.
Впрочем, чего уж тут скулить? Знающие люди потом объяснили мне, что во всех коммерческих фирмах с так называемыми корпоративными порядками царит такой же вонючий дух взаимоуничтожения. А я, оказывается, просто была избалована прежней хорошей жизнью: особенно бабушкой, под эгидой которой мне мурлыкалось, как сыру в масле, и все проблемы разрешались, и все вопросы отвечались, как при Советской власти.
Словом, воспоследовало продолжение жизни. Спасибо Господи. Я привыкла к перегрузкам. Стрессо- и помехоустойчивость возросли. Спасибо Господи.
От "Мужика" меня уже тошнило тотально, а распоясавшееся ясновидение подсказывало, что всё это кончится гораздо раньше, чем они все думают. И даже раньше, чем думаю я.
И вот чего ещё не знала Даша. Я почувствовала себя камнем. Нет, не Петром. И не булыжником пролетариата. А древним Гигорским камнем в Гибралтарском проливе: заставить его качаться можно было даже стебельком нарцисса, но столкнуть - невозможно.
Джованни пошёл на кладбище и положил руку на каменное надгробие. Там, под землёй, графиня Мария Аквино. Там холодно. Скучно. Бедные женщины! Мужчине проще: он может поразвлечься и при жизни, и после. А что? Его не запирают: у мужчин обычно нет строгих мужей, глупой аскезы, назойливых традиций, твёрдокаменных вуалей. У мужчины ничего общего с этими жеманными дамами. Только чума и некоторое поползновение к любви.
Мужчины располагают всевозможными средствами, чтобы развеять грусть и отогнать мрачные мысли: захотят - прогуляются, поглядят, послушают, захотят - зачнут птицу бить, зверя травить, рыбу ловить, на коне гарцевать, в карты играть, торговать. В каждое из этих занятий мужчина волен вложить всю свою душу или, по крайности, часть её и, хотя бы на некоторое время, от печальных мыслей избавиться, и тогда он успокаивается, а если горюет, то уже не столь сильно.
Вообразив, как пылкий влюблённый без устали гарцует или ловит рыбу, лишь бы не страдать от невыносимой любовной боли, - птичек лупит, зверюшек терзает, - Джованни улыбнулся. Это действительно всемирный анекдот. Сколько прыти, движения, вихрей - и всё от неразделённой любви. В голове пронеслись, одна другой комичнее, сценки амуротерапии: Ах! Но... И - хвать! На войну! К оружию! На охоту! Птичек воистину жаль.
Вернувшись в поместье, Джованни внёс в рукопись, в самое начало, этот кладбищенский пассаж о мужских утешениях, и ему заметно полегчало. Жечь рукопись уже не хотелось. В крайнем случае, решил он, на старости лет отрекусь от книги. Скажу, ошибка молодости. Ошибка!
Вот Петрарка, например, первостатейный женоненавистник. И как ловко прикидывается!
Не будем стесняться.
Сейчас же всё людям отдам. Ох, и отдам!.. Они устали от чумы. Конечно, проклянут. Пусть повеселятся.
В 1353 году от Р. Х. книга Джованни была обнародована. Умер он в 1375 году. Там же, в поместье, где был написан вольный-фри его труд, подаривший Марии Аквино незаслуженное бессмертие.
Четверть века Земли Джованни жил без Марии, но при книге о Марии. Какая горчайшая и мучительнейшая ирония! И чья?..
НАЧАЛО КОНЦА
Визиты Александра в наш офис всегда проходили как минифестиваль "Мужика".
Даша верещит; он энергично входит, крепкий, в кожане, загорелый. Ему дают кофе, Даша верещит выше, вылетает шеф: "О! Мистер Мужик!"; потом набегает очередной человек с новейшими бизнес-планами по "Мужику" и его развитию, а Даша верещит громче и требует у меня материалы, неважно какие, главное - немедленно, срочно.
При запуске гнева у неё с лицом происходило что-то необычное: нижняя губа опускалась почти на грудь, открывая нижние зубы ниже корней, будто она грозит вам именно этими нижними вас цапнуть. И у вас есть некоторый выбор: или дать ей требуемое быстро, или, рискуя жизнью, не дать.
Однажды, улучив секунду между Дашей и Дашей, я приблизилась к Александру и тихо-тихо сказала, что уже работаю над сценарием и пусть он ещё чуточку подождёт. Так же тихо он ответил, что уже есть нормальные контакты, деньги, эфир на телевидении, и ему непременно дадут снять этот фильм, и что он ждёт сценарий.
- Я придумала хорошее название.
- Не надо сейчас.
Замолкаем. Разъезд.
И снова Даша. Вереща и трепеща, она раздувает очередную идею. Даша и рыбная ловля, Даша и охота, "Мужик" и ответственность, эх, раз, ещё раз, ещё много-много раз... Потом, когда все рыбаки-охотники уходят, она жестоко ругает меня, что я не даю ей новых идей. Это ведь я должна фонтанировать идеями разработки "Мужика", а она лишь выбирать наилучшие. То есть я очень мало и плохо работаю.
Понятно, милая. Ща добавим. Монгольфьеры над Кремлём - сойдёт? И слоган по боку: "Выкурим нашего "Мужика"! Годится?
Время от времени мы с Дашей ходили в рестораны и чисто по-человечески говорили обо всём на свете. В такие прекрасные минуты мне нестерпимо хотелось подружиться с ней и честно рассказать, чем всё это, с моей точки зрения, кончится. Объяснить по-доброму, что в России никогда не будут курить мужика. По определению. Он не верблюд. Вот мир перевернись и Солнце погасни, но никогда на русском небосклоне звезда мужика не уйдёт в дым. Мужик сам кого хочешь выкурит, он может. Помнишь, Даша, как мужики пожгли помещикам усадьбы? Ты читала учебник истории? Ты умеешь читать?
Достопамятное интервью, над коим мы все корячились в июле-августе, так и не было, естественно, опубликовано нигде. По сути, оно так и не было взято, несмотря на уйму подходов к этой штанге. Закон жанра ненарушим. Есть вещи, которые нельзя делать вот совсем.
Есть непреодолимый уровень лукавства, за которым уже невозможна игра. Деньги, например, ничего не решают в России, хотя можно создать великолепный иллюзион. Этический монетаризм? Ха-ха. Спустя четыре года у нас пытались убрать из жизни пенсионеров, заменив им льготы на деньги. Страна вышла на улицы, села на трассы, попросив не будить в мужиках бунтовщицкие склонности.
Александр был слишком искренен и хорош для любой возни, мелочности, суеты. Не зря в один из Дашиных приступов он сказал, что боится на свете только одного: совершить кардинальную ошибку.
