Петр Алешкин - Откровение Егора Анохина
Но явился он в отдел буквально через день. Этот визит его помнится Анохину хорошо. Сидел Егор за столом, писал что-то служебное и оторвался от бумаги, поднял голову, когда услышал вскрик сотрудника отдела:
— Врешь!!
Перед сотрудником, спиной к Егору, стоял плотный сутулый мужик в сильно потертом на локтях пиджаке, длинные волосы зачесаны назад. Ошеломленный чем-то сотрудник, вскрикнув, аж подскочил на стуле, поднялся, а Маклаков вдруг обмяк, ссутулился еще сильнее и сел на стул у стола. Сотрудник, увидев, что Егор смотрит на него, радостно выпалил:
— Антонов объявился!
И потащил Маклакова из комнаты.
Позже Анохин узнал, что на другой день после беседы в ОГПУ к Маклакову пришла девушка и сказала, что она учительница из Борисоглебского уезда, из села Нижний Шибряй, что в этом селе скрывается Антонов со своим братом Дмитрием. Брат заболел, и Александр Степаныч послал ее в Тамбов к Маклакову за хинином и свежими газетами. Маклаков попросил девушку зайти к нему завтра, он достанет все, что просит Степаныч.
Ночь не спал Маклаков, думал — почему Антонов послал учительницу к нему? Сколько лет не виделись? Десять? Нет, больше. С юношеских лет, когда в одной эсеровской организации начинали работать, не было никакой связи. Не вспомнил Антонов о нем и во время крестьянского восстания. Почему же именно к нему прислал учительницу? И почему она пришла как раз после посещения им ОГПУ, после того, как он отказался сотрудничать с чекистами? Не провокация ли? Не проверяют ли его чекисты? И чем больше думал, тем больше уверялся — провокация! Особенно смущало то, что Антонов просил принести свежие газеты. Хинин — это понятно, а газеты? Странная просьба! Грубая работа ЧК. Проверяют, решил Маклаков, — и пришел в ОГПУ.
Срочно был сколочен отряд по ликвидации Антонова. Егора включили в него, а возглавил отряд Михаил Чиркунов. Когда собрались возле автомобилей, Егор с удивлением увидел в составе отряда командира Особого полка Партизанской армии Санжарова. Он, наверное, тоже удивился, узнав Анохина. Они сухо кивнули друг другу и отвернулись.
Разместились в двух автомобилях. Ехали в Уварово, неподалеку от которого было село Нижний Шибряй, через Сампур, Чакино, Ржаксу, ехали между желтеющих полей с высокой рожью, ячменем, овсом. Ровная степь, и плавающие в полуденном мареве дальние деревни. Разгар лета. Жарко. Солнце жгло лицо, горячий ветер трепал волосы. Пыль из-под колес впереди идущего автомобиля набивалась в рот. Куры в деревнях, купающиеся в пыли на дорогах, с истошным криком разлетались из-под колес. Ленивые, размякшие от жары собаки, лежавшие в тени изб, услышав непривычный треск мотора, выставляли уши торчком, напрягались и со злобным лаем бросались под колеса, пытались ухватить зубами за шину.
В Уварове подкатили к деревянному зданию милиции. Энергичный Чиркун выскочил из первого автомобиля и позвал с собой Маклакова. Они быстро простучали сапогами по доскам крыльца, исчезли внутри. А остальные начали вытаскивать из машин мешки с одеждой, плотницкими инструментами.
Переодевались быстро, молча. Мишка Чиркунов боялся, что Антонов уйдет в лес и снова надолго исчезнет, боялся, что успеют предупредить его, поэтому не терял ни минуты. Егор подпоясал длинную темную рубаху обрывком веревки, сунул за нее топор: револьвер лежал в кармане. Другой карман оттягивали патроны.
На автомобилях спустились вниз к реке Вороне, по деревянному мосту, по постукивающим доскам медленно переехали на другой берег и остановились в лесочке. За пригорком начинались избы села Нижний Шибряй. Высыпали из машин, вытащили велосипед, прихваченный с собой из милиции, и автомобили запылили назад. Прошли немного вперед, ближе к пригорку, и свернули в березовый лесок, расположились в траве: мол, усталая плотницкая бригада отдыхает. А Маклаков поехал на велосипеде в село.
Сидели, лежали молча, отгоняли ленивых от жары комаров, мух. Чиркунов нервничал, поглядывал на часы, на солнце, начавшее клониться к закату.
Часа два не было Маклакова. Наконец, появился, подкатил по мягкому песку.
—Ну, как? — выдохнул навстречу ему Чиркун.
— На месте.
— Слава Богу… Ничего не заподозрил?
— Вроде нет… Обрадовался.
— В лес не собираются?
— Засветло не решатся. А ночью, как понял я, уйдут.
— Пошли, ребята!
Разобрали обмотанные тряпками пилы и направились по серой песчаной дороге к селу. Маклаков остался в лесочке. По улице шли неторопливо, делали вид, что устали, мол, долго бредут, старались быть равнодушными: не замечать любопытных старух возле изб, не обращать внимания на лай собак.
Показался дом мельника, крытый железом, с густым, заросшим кустами палисадником. За ним виднеется соломенная крыша избы Натальи Кулешовой, у которой скрываются Антонов с братом. Амбар Натальи стоит прямо на улице, у дальнего угла палисадника. В палисаднике Кулешовой пусто, просторно, только две молодые яблоньки в ближнем углу. С одной стороны, это хорошо — окна просматриваются, с другой — плохо: видно из избы, что на улице делается. Напротив изб, по другую сторону улицы, пустырь, лощинка с густым бурьяном. Из-за угла избы Натальи Кулешовой вышла молодая баба с ведром и направилась к амбару мимо плетня палисадника. Должно быть, сама хозяйка. Взглянула внимательно на приближающуюся по улице плотницкую бригаду и скрылась в амбаре. Между избами мельника и Кулешовой проулок, широкая межа разделяет огороды, спускается к речке. За речкой — лес. На огороде мельника возле межи старая рига. За домом большой двор, сараи, навес.
— Один здесь заляжь! Следи отсюда за избой, — негромко и быстро скомандовал Чиркунов, указывая головой на угол густого палисадника мельника. — Двое в лощинку, в бурьян, следить за окнами. Остальные со мной!
Подошли неторопливо к амбару, к открытой двери. Антонов теперь уж наблюдает за ними из окна.
— Хозяюшка, где ты? — ласково спросил Чиркун, заглядывая в темноту амбара.
— Чего вам, — вышла оттуда молодка, вытирая руки о серый передник и настороженно и внимательно оглядывая подошедших.
— Наталья? — так же ласково, улыбчиво спросил Мишка, снимая с плеча пилу, и прислонил ее к стене амбара, оштукатуренной глиной.
— Была с утра Натальей, — по-прежнему глядя недоверчиво, ответила хозяйка.
— В доме кто есть? — спросил Мишка и добавил строго: — Отвечай быстро!
— Одна я живу, никого нету… — растерялась Кулешова.
— Я о чужих спрашиваю! Чужие есть?
— Кому я нужна…
— Врешь! — перебил Мишка, улыбаясь, почесал сзади свой бок и вытянул, показал рукоятку маузера. — Обманешь, и тебя шлепнем. Есть кто?
— Двое каких-то, — отвела от него испуганные глаза Наталья и начала быстро вытирать сухие руки о передник. — Зашли, воды спросили да присели отдохнуть. Мало вас бродит…
— Ладно, пошли… И иди спокойней…
Вход в избу со стороны огородов. Изба большая— пять окон. Обошли вокруг, стараясь ступать неспешно, знали — видит Антонов, наблюдает. Со двора окон нет. Только вход в небольшие сени: коридорчик, пристроенный к стене.
— Открывай, — шепнул Чиркун Кулешовой.
Наталья стукнула щеколдой, толкнула дверь. Она не поддалась. Женщина быстро соскочила со ступени, бормотнула:
— Закрыто… Чей-та они заперлись?
Мишка ударил несколько раз ногой по двери, отпрянул за стену и крикнул:
— Антонов, мы знаем — ты здесь! Бросай оружие и выходи! Спета твоя песенка!
В ответ хлопнули, сливаясь, два выстрела, и щепочки отскочили от досок двери, оставив две рваные дырочки.
Наталья ойкнула громко, схватилась за голову и кинулась во двор мельника.
— Двое: ты! ты! — тыкал Мишка в сторону бойцов отряда маузером. — Туда! За сарай мельника и к меже! Следить за дверью!.. Ты — за сарай! Остальные — за мной!
Егору Чиркун указал место за углом соседней избы — следить за боковым окном. Изба Кулешовой была мгновенно окружена. Залегли в траве, спрятались за плетнями.
— Антонов, выходи! — орал Мишка и стрелял по окнам, клевал носом землю при ответных частых выстрелах. — Не бросишь оружия — чикаться не будем! Выползай, гадина!
Санжаров подкрался к плетню, вскочил, размахнулся, швырнул гранату в окно. Звякнуло стекло, но что такое? Граната полетела назад, к Санжарову. Треснула, подняла пыль в палисаднике. Санжаров еле успел упасть за плетень. То ли Антонов перехватил гранату, выбросил обратно, то ли ударилась она в раму и отскочила.
Отстреливались из избы изо всех окон. Казалось, было в ней не двое, а, по крайней мере, пятеро человек. Перестреливались долго и безуспешно. Мишка замолчал, не кричал больше Антонову. Метался под пулями от поста к посту, нервничал. Солнце потускнело, коснулось крыш изб деревни. Зайдет, стемнеет, и лови Антонова.
Егор не видел со своего поста, кто поджег избу Кулешовой, заметил, когда из-за угла потянуло дымом. Сухая солома схватилась быстро, жарко. Боковое окно, за которым наблюдал Анохин, узкое, выбраться из него трудно. И аршин десять всего от угла соседней избы, где прятался Егор. Сунешься в узкое окно, замешкаешься на мгновение в проеме, и конец. Промахнуться трудно, даже неопытному стрелку. Это Антонов должен был понять… В палисадник выскочить удобнее. Яблоньки хоть чуточку, да мешают тем, что залегли в лощинке напротив, а главное — дым. Ветерок дул с запада, со стороны двора, как раз с той, где занялась изба, и дым скапливался в палисаднике. Туда должен выбраться Антонов, если не пожелает сгореть заживо. Не успел подумать об этом Егор, как выстрелы захлопали быстрее, тревожнее. Сквозь дым увидел две фигуры в палисаднике. Как выскочили братья, не заметил, увидел, что бегут они к яблонькам. Перемахнули через низкий плетень и к лощинке, где лежали в бурьяне два чекиста, а один прятался возле палисадника мельника. Напорются сейчас на них! И тотчас же застукали револьверы чекистов. Антонов с Дмитрием, стреляя на бегу, развернулись и кинулись во двор мельника, исчезли под навесом. Егор вскочил и, дрожа, как в лихорадке, помчался мимо соседней избы, между сараев на огород, нырнул в густой сад. Он слышал, как часто хлопали выстрелы. Вылетел на край сада и остановился, увидел, как напрямик по огороду мельника бегут к риге друг за другом братья. Степаныч впереди, Дмитрий за ним. Бегут, пригибаясь, отстреливаясь, петляя, прыгая, путаясь в высоких, цветущих белыми и фиолетовыми цветами стеблях картофеля. За ними Мишка с маузером в вытянутой руке, которая ежесекундно дергалась от выстрелов. Двое чекистов, присев на корточки за межой, били по бегущим. Скрылись за ригой Антоновы: река в десяти шагах, за речкой лес. Выскочили из-за риги: Степаныч по-прежнему впереди, брат за ним. Узкая речушка с кустарником на берегу — в двух шагах от Антонова. И вдруг споткнулся, согнулся Дмитрий на самом краю огорода, упал на руки, попытался вскочить. Степанычу осталось нырнуть в кусты. Оглянулся он, увидел, что брат упал, и кинулся к нему, стреляя, пригибаясь. Добежал, остановился, и вдруг выпрямился, вытянулся во весь рост, опустив руку с маузером, посмотрел на стреляющего в него почти в упор Чиркуна и бочком упал в картофельную борозду, поливая кровью из разбитой головы тамбовскую землю.
