Александр Житинский - Фигня
– А дальше я уехал из страны, приехал сюда, убедился, что я полностью прав… Энергия здесь прет обалденная…
– Вот и я чувствую: что-то такое идет… входит… – воодушевился Заблудский.
– Виски в тебя входит, – пробурчал Перес. – Основали русскую колонию, стали выращивать чай… Собственно, русские здесь были, – нехотя продолжил Перес. – Один мудадайло по имени Петр Молочаев сюда наших социалистов приволок еще в начале века. Эсеры разные, меньшевики… Они севернее селились. Я их потомков сюда перетянул. На свою голову, – вздохнул Перес.
– Почему? – спросил Алексей.
– Потому что социалисты мудаки! И дети их мудаки, и внуки! – взорвался Перес.
Бранко потемнел, лязгнул затвором.
– Да-да! – повысил голос Перес. – Собственно, достает меня один мудак, внук Петра Молочаева, Платон. Толстовец наизнанку, мать его ети! Диссидентствует, сил нет. Критикует мою программу.
– А какая… программа? – осторожно спросил Заблудский.
– Ты еще не понял? То, что в России улетучивается, мы здесь принимаем. Духовная энергия нации накапливается в нашем продукте – в чае! Отсюда пойдет возрождение России! Здесь будут воспитаны новые русские!
– У нас уже есть новые русские, – возразил Заблудский.
– Ваши новые русские – тунгусы, метеоритом высосанные! У них вместо мозгов – мышцы. Представляешь, башка, набитая мышцами! И все напряжены. Такая мускульная, коротко постриженная башка. Типичные тунгусы! – рассвирепел Перес. – Александр Сергеич надеялся, что они его читать будут наравне с друзьями степей, калмыками, с Илюмжиновым. Шиш! Он метеорит не мог предвидеть. Тунгус был дикий, диким и остался. И еще новые тунгусы эти, в «мерседесах»…
– Вы же сами в «мерседесе», – возразил Заблудский.
– «Мерседес» «мерседесу» рознь. У меня будут самые новые русские. Они уже есть. Потому, что пьют чай, а не водку. Кроткие, умные, душевные, нежные люди. Ин-тел-ли-гент-ней-шие! – по складам выговорил Перес. – Ты не представляешь, как я их люблю. Я живу ради этого – вернуться в Россию не самолично, а новой духовной энергией! – Перес даже прослезился.
– Перес – вы гений! – прошептал Алексей. – Я преклоняюсь перед вами!
Бранко отступил на шаг, достал из-за пояса пистолет. Винтовку он навел на Переса, а пистолет – на Алексея.
– Теперь слушайте меня, – сказал он. – Вы оба – ренегаты. И ревизионисты. Это все противоречит историческому материализму. Историю не повернуть вспять!
– Бранко, прекрати говорить лозунгами, – повернулся к нему Перес.
– Ложись! – заорал Бранко. – Оба – на пол! Лицом в пол! Руки за голову!
Перес и Алексей повалились на пол, сцепив руки на затылке. Костыли Переса, прислоненные к стулу, упали тоже с диким грохотом.
– Вы знаете – я шутить не люблю! – орал партизан.
– Да уж знаем… – промычал, уткнувшись носом в пол, бывший диктатор и гений.
Бранко оглянулся. В окне была видна дорога, уходящая в сельву. По ней медленно брел ослик, катящий за собой пустую повозку.
Глава 16
Погоня
Ополчение из членов кабинета оказалось на редкость небоеспособным. Не пройдя и километра, министры сделали привал. Усевшись на камне и поваленных деревьях, они принялись беспорядочно палить в воздух, имитируя боевую активность. Именно эту пальбу и принял Перес за перестрелку.
– Хватит! – наконец скомандовал министр обороны. – Надо экономить патроны. Неизвестно, сколько мы их будем ловить. Вперед!
Министры не спеша двинулись дальше.
Внезапно министр финансов Витя Бакс вскинул винтовку и выстрелил. Федор тут же подскочил к нему.
– Ты что?
– Мелькнуло что-то.
– Я тебе покажу – мелькнуло! Я из-за вас в мокрое дело ввязываться не намерен. Стрелять только в воздух!.. Кто сидел по мокрому делу? – оглянулся он на министров.
Те молчали.
– Видите, никто не сидел. И не советую. Вы же расхитители, воры, в крайнем случае, насильники совершеннолетних. Люди сугубо мирных профессий. Зачем брать грех на душу?
– Я совершенно с вами согласен, – начал Илья Захарович. – Но Перес просил мертвыми.
– Это его заботы. Мы ему живых приведем, а дальше его дело.
Федор поднял винтовку и выстрелил в небо.
– Ива-ан! – закричал он что есть силы.
– Ого-го-го! – донесся откуда-то слабый ответ.
– За мной! – указал Федор направление и ринулся прямиком через бурелом сельвы.
Министры двинулись за ним, изредка постреливая в воздух.
А те, кого они так упорно догоняли, устроились на возвышении всего метрах в пятистах, откуда прекрасно было видно опушку сельвы. Впряженный в повозку ослик пасся на лужайке, а Иван и Вадим спешно строили укрепление из камней и лиан. Сразу за укреплением возвышалась скалистая гора. Можно сказать, интерполовцы были прижаты к стене.
Но не сдавались. Не умели сдаваться.
Иван разложил карабины на бруствере. Они с Вадимом закурили.
– Ну что, Ваня, примем последний бой… – сказал Вадим.
– Погоди, не хорони раньше времени.
Иван вгляделся вдаль. Из леса гурьбой выходили министры.
– А солдат-то нет. Одни министры, – сказал Иван.
– Какие они министры? Уголовники. Ухлопают за милую душу, – возразил Вадим.
– Я своих уголовников не боюсь, мы к ним привычные, – добродушно улыбнулся Иван.
Вадим прицелился, но Иван положил ладонь на ствол винтовки.
– Бей поверх голов.
– Почему? – дернулся Вадим.
– Испугаются они, уйдут. На кой черт им здесь жизни класть?
– А нам? – задумался Вадим.
– И нам ни к чему.
– Постой, постой! За что же мы воюем? – рассердился Вадим.
– За идею! – Иван поднял вверх указательный палец, на котором сидела крупная тропическая кузумла.
Иван в ужасе стряхнул кузумлу, грязно выругавшись. Она не спеша поползла в сельву.
– Бей поверх голов! – твердо приказал Иван.
Вадим прищурился, опустил вниз ствол винтовки.
– А почему, собственно, вы командуете? – вспомнил он давнюю тяжбу о приоритете.
– Советую, Вадя, советую…
Вадим выстрелил. Видимо, давно не стрелял из винтовки – отдача приклада отбросила его назад и больно ударила о скалу. Вадим завертелся на месте, воя от боли.
– Экий ты невезучий… – покачал головой Иван и тоже выпалил в воздух.
Министры залегли на опушке, с их стороны зазвучали выстрелы.
Ослик послушал этот шум и, махнув хвостом, удалился в сельву по направлению к правительственной деревне.
– Слышь, Вадим, а они тоже поверх голов бьют. Или стрелять совсем не умеют, – сказал Иван.
– А вам не нравится? Вам бы хотелось прямо себе в лоб? – сарказм Вадима был сильно подогрет болью в плече.
– Скорее тоже сообразили, что помирать неохота, – продолжал свои умозаключения Иван. – Тогда пора садиться за переговоры.
И, словно услышав эту мудрую сентенцию, министры на опушке выкинули белый флаг.
– Сдаются! – радостно воскликнул Вадим.
– Чего им сдаваться? – резонно возразил Иван. – Поговорить хотят.
На опушке выросла фигура Федора, размахивающая белым полотенцем.
– Давай сюда! Оружие брось! – крикнул ему Иван.
Федор отбросил пистолет и не спеша зашагал к укреплению агентов Интерпола.
Он подошел к брустверу и воткнул палку с привязанным к ней полотенцем между камней.
– Привет, – сказал Федор.
– Привет, – кивнули интерполовцы.
– Мужики, давайте не осложнять международную обстановку, – с ходу начал Федор. – Вы далеко не убежите, да и нам бегать за вами неохота. Приказано доставить вас к Пересу. А мне, между прочим, пора домой. Поэтому у меня компромиссное предложение: мы вас Пересу не сдаем, а забираем на родину. Но вы о Касальянке – ни гугу. Понятно? Кто здесь живет, что выращивают…
– Значит, чай все-таки наркотик? – в упор спросил Вадим.
– Хуетик! – с ходу образовал неологизм Федор. – Тебе что за дело?
– А то, что мы с наркотиками боремся, – сказал Иван.
– Ну и боритесь сколько угодно! Вам мало анаши?! Чего вы на чай набросились? Езжайте в Чечню и боритесь! – закричал Федор.
– Федор, вы нам предлагаете сделку с совестью. Мы ее не принимаем, – сказал Вадим.
– Чего же вы хотите?
– Чтобы по-честному, – сказал Иван.
Федор плохо понимал, что значит по-честному в данной обстановке.
– Если вы нас догоните – сдавайте Пересу. А не догоните… Сдадим вас Интерполу, – развел руками Иван.
С этими словами Иван забросил на каждое плечо по винтовке и зашагал прочь. Вадим последовал его примеру.
– Тьфу ты! Идиоты… – сплюнул Федор.
Он встал на бруствер и принялся размахивать белым флагом, привлекая внимание министров.
Министры загорали на опушке, не обращая внимания на призывы начальника.
– И эти кретины… – безнадежно пробормотал он и, спрыгнув с бруствера, зашагал к своему войску.
Глава 17
Чаепитие
Вечером в народной деревне была устроена официальная церемония чаепития в честь прибывших гостей.
Торжество происходило в избе-читальне, поразившей Бикова обилием и качеством книг. Брокгауз и Ефрон в старом издании, полная библиотека Сойкина, прижизненные публикации Пушкина и Толстого, не говоря о современных книгах. Наиболее полно была представлена русская философия – от протопопа Аввакума и Чаадаева до Николая Федорова и Лосева.
