Анна Бабяшкина - Разница во времени
На рисунке белой точкой был обозначен виновник паники — ребенок, которому не исполнилось еще и полутора месяцев с момента зачатья.
— Я не знаю, — растерялась от вопроса «в лоб» Наташа.
— Если надумаете прерывать, у нас есть очень хорошая медикаментозная методика. Очень низкий процент осложнений… — врач принялся рекламировать передовую методику прерывания беременности.
На прощанье он сунул Наташе в руку визитку медцентра и рекламный буклет, посвященный прогрессивному способу «планирования семьи». Теперь это так называется.
Наташа автоматически засунула визитку в карман плаща. Предстоял нелегкий разговор с Максом…
— Будем рожать! — безапелляционно заявил Макс, выслушав новости.
— Но как? — попыталась вернуть его к реальности г-жа Ростова.
— Я сказал.
— Так! Только без этих вот картинных замашек самца. Давай серьезно. Ты же должен понимать…
— Я все понимаю, — спокойно-просветленно ответил г-н Чусов.
— Ты понимаешь, что все те игры с континуумом, которые мы вели раньше, были куда более безобидны, чем рождение ребенка. В конце концов, они все были обратимы. Если бы там действительно началась какая-то бодяга, какая-то реальная угроза появилась, что континуум искривится, что исчезнут твои товарищи, то, если мы оставляем ребенка, — это уже необратимо? Если мы сейчас решимся, то позже уже нельзя будет все повернуть назад, как это возможно и с моим агентством, и с твоим пока что не созданным издательством?
— Прекрасно понимаю, — кивнул Макс.
— Ты понимаешь, что в результате может получиться так, что можешь исчезнуть ты?!
— Да, Наташ. Да и еще раз да. Но… весь я не умру… Кажется так писал классик?
— Ну что за шуточки? Я серьезно говорю!
— И я серьезно. Ты была права: невозможно бесконечно оберегать жизнь от жизни. Ребенок — это жизнь. Это новая жизнь. И оберегать от нее какой-то порядок событий я не собираюсь. В конце концов, что такое континуум? Всего лишь порядок событий. Пусть все изменится. Значит, так надо. Я к этому готов.
— А я готова? Ты меня спросил? Я вот готова остаться без тебя? — продолжала сопротивляться г-жа Ростова, в душе которой боролись любовь и любовь.
— Тебе не кажется, что будет несправедливо, если двое зрелых, сильных людей убьют того, кто еще совсем-совсем маленький и совершенно не может себя защитить? И сделают это лишь ради собственного комфорта?
— Ну что за популизм, Мась? Не надо меня «лечить», изображать меня в виде какой-то злодейки бездушной.
— Боже упаси! — обнял г-н Чусов г-жу Ростову. — Не бойся! Все будет хорошо. Я с тобой. И скоро нас будет трое. Я, ты и наш сын.
— Щаз! — отстранилась Наташа. — Дочь!
— Поживем — увидим, — уклончиво ответил Макс.
Дальше все закрутилось вокруг Того, Кого Еще Не Было. Уже через пару недель Наташе пришлось лечь на сохранение, Максику — забросить свою идею с издательством и целиком впрячься в бизнес г-жи Ростовой. Вместо нее он писал, встречался и договаривался. И, надо отметить, у него довольно сносно получалось. Обнадеженные заинтересованностью Макса непризнанные поэты роились вокруг него, писали рекламные слоганы и, кажется, до бесконечности готовы были ждать, когда же он снова вернется к созданию поэтического издательства.
Периодически на г-жу Ростову нападала паника. То она боялась, что не родит. Или умрет при родах. Или родит урода. Или ребенок исчезнет у нее из живота. И тогда она могла целую ночь напролет бродить по квартире, нервируя и доводя до исступления Макса. Наташа тревожно прислушивалась к ощущениям внутри себя: на месте ли ее дочка? То она снова принималась переживать за Макса и оплакивать его, сидящего с нею рядом на диване. То вдруг начинала до истерики жалеть свою «загубленную ребенком» карьеру.
Но бывали и другие дни. Когда все происходящее воспринималось таким естественным, невообразимо нормальным и славным, что хотелось петь. И все вчерашние страхи казались такими же нелепыми, как выросшей девочке кажутся смешными и несуразными бабушкины сказки про Бабу-Ягу или Домового.
Максик, несмотря на свои широкие полномочия в агентстве, по-прежнему числился курьером, что давало остальным сотрудникам бесконечную почву для шуток, вроде: «Как в объявлении написать? Требуется курьер для курьера в рекламное агентство?» Но то было не недоразумение. То была военная хитрость и железная «откорячка» от претензий членов комиссии по охране пространственно-временного континуума. Они, устраивавшие периодические проверки, оставались вполне удовлетворены и Масечкиной должностью, и окладом, и его ролью в современном историческом процессе. Посещая (для успокоения иновременной общественности) «НИИЧАВО», «Квартиру» и «Свои люди», Макс по-прежнему заказывал самое дешевое пиво и чипсы, одевал самые рваные кроссовки и самый протертый на локтях пиджак. Столкнуться же со своими современниками на работе он не мог: все они убежали с менеджерских должностей, как тараканы из-под струи дихлофоса. И потому г-н Чусов чувствовал себя довольно свободно и уверенно. И вообще, в последнее время в нем появились какие-то совершенно не свойственные ему ранее апломб и бесстрашие.
Когда живот стал заметен невооруженным глазом, на всякий случай, дабы неожиданно не столкнуться в большой деревне под названием Москва с кем-либо из старых знакомцев из будущего, г-жа Ростова перестала совершать поездки в центр, обедать в популярных кафе и категорически избегала района Белорусского вокзала. Проще говоря, она почти безвылазно сидела дома. И вылезала из становившейся ее стараниями все более уютной норки только на обязательные прогулки на свежем воздухе.
Словом, Наташа делала все, чтобы ее беременность осталась тайной.
Как говорят русские народные приметы, если женщина скрывает свою беременность, то, скорее всего, у нее родится девочка. Горделивым мамашам, которые выставляют свой округлившийся животик напоказ, народная мудрость, напротив, пророчит мальчиков. Но в Наташином случае примета не сработала. Дополнительное УЗИ показало, что в семье Чусовых-Ростовых прибудет мужского полу. Макс был страшно рад, что ожидается все-таки сын. Наташа тоже не расстроилась. В конце концов, женщины всегда больше хотят дочек, а сильнее любят сыновей.
К часу «икс» готовились со всей положенной ответственностью. Заранее был выбран роддом. Заранее было уплачено всем официальным и неофициальным лицам. Часа «икс» ждали. И наконец он настал…
На улице уже стоял настоящий май. Со всеми своими нереально свежими и соблазнительными запахами: сырой земли, первых клейких березовых листочков, шашлыков в открывшихся летних кафе, костров и густых туманов.
Погода безумствовала: небо нахмурилось суровыми тучами, ветер так серьезно трепал едва оперившиеся березы, как будто они были его непослушными дочерями, а он им — строгим отцом. Из-за непогоды стемнело рано и быстро. Ветер выметал из закоулков проигнорированную дворниками пыль. Он насвистывал, прорываясь сквозь замочную скважину, какой-то нездешний, староанглийский мотив, как будто ошибся адресом и вместо замка с привидениями попал в обычные столичные 33 квадратных метра.
Наташа уютно сидела на диване, подвернув ножки, и, закрыв глаза, слушала музыку ветра. Мелодия была совершенна и неповторима. Не хватало только воспетой Цоем «музыки волн». Законы гармонии неудержимо требовали, чтобы к энергии ветра добавилась энергия воды. И свершилось! По жестяному подоконнику сначала робко, а потом все более торопливо, претендуя на ритм африканских тамтамов, забарабанили капли.
Внутренним взором г-жа Ростова видела себя высоко в горах. В Красной Поляне. В чудной баньке «Застава». Над головой светился звездами иссиня-черный шатер неба. Мерно поскрипывали цепи огромного, до краев наполненного чуть горячеватой водой чугунного чана, подвешенного цепями к столбам на открытом воздухе. Под ним потрескивали поленья. Наташа вся, по самую шею, была укутана этой теплой водой. Момент завораживал своей лаконичной торжественностью и одновременно простотой. Г-жа Ростова прислушалась к своим ощущениям: ныла спина. Поэтому к ощущениям в пояснице прислушиваться не хотелось. Наташа мысленно проследовала ниже по своему телу и почувствовала, как от бедер вниз разом хлынуло тепло. Как будто в чан резко влили еще ведро горячей воды. Наташа почувствовала необычайный подъем, облегчение и спокойное довольство. Но тут же и тревогу: ноющая боль в пояснице не давала расслабиться и отвлекала от неба, от теплой воды, от тепла. Пришлось вернуться из Красной Поляны назад в квартиру и обнаружить, что отошли воды. Г-жа Ростова неловко встала с дивана, с трудом попав ногою в тапку, добралась до телефона и набрала Макса.
— Поехали рожать, — продышала она в трубку. — Пора.
