Наталия Осс - Антиглянец
Мы потратили на съемку четыре часа. Могли бы и больше, но перегорела лампа, сыпанув на туфли битым стеклом. Хорошо, что туфли мои.
– Все. Логически обоснованный финал, – сказал Андреас и вырубил прожекторы. Я сошла с подиума.
Вечером пришел Гена. Один, без курицы. Теперь я выступала с ответным алаверды. Симметричное гостеприимство проявлялось в супермаркетовых салатах.
Неловкости уже не было. Я чувствовала себя спокойно в его присутствии. Система координат, искаженная общением в редакции, вставала на место. Слава богу, Гена ничего не знал про глянец.
Единственное, что нас разделяло, – массаж. Как только мы входили в комнату, возникало напряжение. Я старалась не смотреть на него, когда он массировал живот и грудь.
После процедуры мы долго пили чай. К часу ночи Гена успел выкурить все свои сигареты. Перешел на мои. Интересно, что он решит? В полвторого Гена вскочил:
– Мне же на вокзал надо, за посылкой! Я у тебя в прошлый раз не брал за массаж… Я б и сейчас не взял, но мне на такси надо. А зарплату не скоро дадут.
Я вручила ему бумажку. Трахаться не будем. Ситуация начинала проясняться.
В дверях он остановился.
– Ты сегодня очень красивая. Поэтому уезжаю. У меня принцип – только на своей территории. Приедешь ко мне?
Офигеть! То есть это значит?..
– Поможешь мне рубашки погладить? И убраться надо – а то без женских рук я погибаю тут один.
Он уехал.
А я поставила кино. С того же места, что в прошлый раз. Кино кончилось. А я не смогла…
В редакции Новый год начинался с 15 декабря. Постепенно, тоненькой струйкой в офис вливались подарки. Сначала скромные презенты от мелких компаний – календарь, коробка конфет, открытка, образчик продукции – крем, помада, ароматическая свечка. Было ощущение, что фирмы с маленьким бюджетом стараются успеть пораньше, чтобы потом, когда редакции накроет мощный поток новогодних поздравлений, их скромные дары не затерялись на фоне богатых приношений серьезных байеров и дистрибьюторов.
Подарочная иерархия не всегда подчинялась административной. Качество и стоимость даров были эквивалентом отношений каждой конкретной компании и отдельно взятого редактора.
Например, стилисты Маша и Кирюшка могли получить ценный новогодний приз от бутика Х, не хуже чем их начальница Островская, поскольку круглый год брали вещи для съемок там, а не в компании Y. И наоборот – Затуловская и Волкова ничего не получали от сети магазинов Z, ровно потому что там их не знали, зато знали Краснову, которая в каждый номер ставила их помады и тени. Хуже всего было Кузнецовой, которая общалась с культурными учреждениями, – от них толку мало, разве что билеты на елку. Один только продвинутый центр современной драматургии прислал Оле рождественский цветок пуансетию.
Каждый день из разных углов доносился шорох раздираемых пакетов. Островская, правда, не рвала их, а осторожно заглядывала внутрь, тут же прятала под стол и уносила домой нераспечатанными. Краснова, наоборот, демонстрировала улов всей редакции.
Уже были присланы: обложка для органайзера Dior, дорожная сумочка Chanel на длинном ремне, деревянный ящик от L'Oréal, содержащий шампанское «Вдова Клико», банку фуа-гра и варенье, а также эксклюзивная коллекция парфюма от Estée Lauder, сделанная Томом Фордом (up lux – сказала Краснова, человек, не знакомый с глянцем, сказал бы – «вау!»). Венцом всего этого великолепия стал платок Yves Saint Laurent – от «Артиколи».
– В этом году что-то мало. В прошлом вал был, – комментировала Ленка динамику поступлений.
Несколько компаний прислали сообщения, что деньги, выделенные на новогодние подарки, пошли на благотворительность. В том числе L’Or. На их открытке – групповое фото улыбающихся детей с печальными глазами, детский дом № 1268.
– Какая все-таки Жаклин жадная! Бюджета у нее, что ли, нет? Я не против благотворительности, но почему одно за счет другого? Отнять у журналиста, все равно что отнять у ребенка! – возмущалась Краснова.
Я не получила почти ничего. Мне достались по наследству только пара пакетов с надписью «Главному редактору Gloss Ирине Полозовой» от компаний-маргиналов, которые не секли конъюнктуру. Серьезные рекламодатели обнулили в списках рассылки позицию «Gloss, Главный редактор».
Приглашения на имя главреда тоже исчезли со стола. Премьеры, презентации, новогодние вечеринки шли мимо меня – к Лии, Лене, Оле, даже к Наташе. Я оказалась в светском вакууме.
– Алена, сегодня на приеме в Ferragamo договоритесь, с кем надо, – мы хотим в Италию съездить, с их главным офисом переговоры провести, – Волкова подлетела ко мне с заданием.
Сегодня прием? А я даже не знала об этом. То-то Островская такая нарядная.
– Аня, вообще-то мне не присылали приглашений.
– Не может быть! Вы ерунду говорите! Кто у нас главный редактор? Лия, вы слышите? Алену забыли пригласить на Ferragamo, – Аня взяла на себя функции моего ассистента.
– Досадно, – отозвалась Островская.
– Вы ее с собой возьмите, у вас же есть билет, – сказала Волкова.
– У меня на одно лицо. Там закрытое мероприятие. От Gloss только один человек, – ответила Лия. Два наслаждения в одном ответе, как шампунь с кондиционером в одном флаконе: Островская смаковала мое унижение и избавлялась от необходимости тащиться куда-то со мной.
– Ладно, тогда вы договаривайтесь, Лия! – приказала Аня и упорхнула.
Островская помрачнела. «Вот тебе и расплата!» – позлорадствовала я про себя.
Лия шваркнула мне на стол очередную пачку полос.
Дело было не в приглашениях и подарках, не в их материальном эквиваленте. Глянцевые открытки и нарядные пакеты с ленточками являлись концентрированной формой статуса, обозначали место в мире глянца. Девочки, мои подчиненные, видели, что мой стол пуст. В эту воронку не засасывает сумочки Chanel и шарфики Etro. Значит, самозванка на троне. Царя подменили.
Вчера я просила Кузнецову добавить в книжный обзор анонс романа Минаева, она взвилась:
– Я сама решаю, что ставить! Это неформат для глянца.
– Это актуально, выборы скоро.
– Борисова, какие выборы? Ты про газету свою забудь. И про политический момент. Мы для вечности работаем. И слова «политтехнология» в этом журнале не будет.
– Интересно, кто это решил?
– Коллективный разум.
С Артюховой тоже было непросто. В материале под заголовком «Не Он», посвященном возвращению в моду ярких неоновых цветов, болтались фотографии черно-белых вещей, совершенно здесь неуместные. Я, увидев ошибку, понеслась к арт-директору.
– Я тоже это видела, – сказала Наташа. – Но Анна Андреевна уже утвердила макет. Решай с ней. Если будут ее указания, я переделаю.
Островская, сговорившись с туфлями-убийцами, ничего не собиралась исправлять в тексте. Я перечеркнула агрессивный пассаж «Стой, стрелять буду!» и написала «Переделать полностью». Сказать я постеснялась – разговор вышел бы оскорбительным. Через день Лия молча положила передо мной полосу – в том же виде.
Надо брать своих людей. Но своих у меня не было. К тому же, кого брать, решала не я, а Волкова с Затуловской. Я ощущала, что это тупик. 1-й Глянцевый Тупик. Проспект Разногласий. Улица Победившего Гламура. Какая ерунда лезет в голову!
Я лежала камнем посреди людского потока. Редакционная жизнь бурлила вокруг, огибая мой стол. Мне надо было срочно влиться. Не говоря уже о том, что в мои обязанности входило этим потоком управлять.
Камень посреди потока? Нет, это слишком лирично. Есть определение поточнее – я моталась, как говно в проруби.
Волкова не помогала, предоставив мне возможность выплывать самой.
– На вас теперь вся ответственность! – любила повторять Аня.
Днем позвонили продюсеры Кончаловского. Завтра нужны люди на съемку от Gloss.
– Девочки, кто пойдет? – спросила я народ. Записались все.
Вера отозвала меня в сторонку:
– Так нельзя, надо с начальством утвердить.
Я понеслась к Волковой с вопросом:
– Ну что, всех редакторов пишем?
– Слишком жирно будет! Съемку надо рассматривать как поощрение, – сказала Волкова. Затуловская, сидевшая в ее кабинете, поддержала:
– И надо со всеми контракты заключить, кто в фильме сниматься будет.
– Какие контракты? – удивилась я. Задача усложнялась всякий раз, как только к делу подключалась Затуловская.
– Что три года обязаны отработать в журнале. А если уйдут, штраф – пять тысяч. Нет, десять. Или двадцать пять, – сказала Марина.
– За что штраф?
– Потому что журнал вкладывается в их пиар личный. А они потом пойдут на сторону работать? – заявила Затуловская.
– При чем здесь штрафы, Марин? Отправим тех, кто хорошо работает. Я считаю, это премия для редакции, – сказала Аня.
– Не премия, а аванс. А почему только редакция должна сниматься? А маркетинг и реклама? – Затуловская отстаивала интересы своего ведомства.
Они углубились в выяснение отношений, я сидела и ждала. В итоге написали список: Борисова, Островская, Краснова, Вера, Артюхова, Аллочка, Маша-стилист, Лиза Василенко.
